— Еще… — попросила я.
— Сожалею. — Он грустно улыбнулся, вздохнул и бережно убрал с себя мои руки. — У меня сейчас слишком мало времени, а я действительно страшно хочу есть. — Протянул руку к столу и взял первый попавшийся кусок. — Присоединяйтесь, моя пери, — предложил он уже с набитым ртом. — А что там под крышкой?
— Не знаю.
— Так поинтересуйтесь!
В накрытом блюде оказался горячий еще плов с огромными кусками баранины.
— Замечательно! — сказал мой принц, пододвигая все блюдо к нам поближе. — Ешьте, гарантирую, это очень вкусно!
— Прямо из блюда? — спросила я и поискала глазами хотя бы вилку, потому что отдельных тарелок тут не оказалось.
— Потеряли приборы?
— Да. Здесь ничего нет, кроме ножей!
— И не нужно, моя пери. — Кончиками пальцев он взял рис. — Открывайте рот! Пора учиться правильно есть плов.
Я с сомнением посмотрела на него и гору плова. Он усмехнулся и отправил порцию себе в рот.
— Что ж, моя пери. Наверное, вы правы. Мало времени. С вами я всегда забываю о нем. Но, пожалуйста, ешьте сами. Правда, очень вкусно. — Он действительно стал есть плов прямо руками, вернее своими неизменно завораживающими пальцами. — Ешьте, ешьте, пока горячий.
— Ладно. Я попробую.
И тоже начала есть, как он, руками. Когда дело дошло до мяса, он немного покормил меня сам — аккуратно отрезая ножом кусочки от больших кусков и помещая их мне в рот.
— Все-таки так лучше, моя пери? Не правда ли? — спрашивал он веселым голосом и подносил к моему рту горьковатый чай в малюсеньком стаканчике.
— Может быть, и лучше. Но все равно — не айва.
— Айва? Хотите уже айвы? Пожалуйста! — Он потянул руку к тарелке с тремя плодами айвы, но тут откуда-то приглушенно донесся противный сигнал его рации.
Он виновато посмотрел на меня.
— Простите. Мне пора идти.
— Знаю. Вы говорили, что у вас мало времени. Но где же ваша рация?
— Снаружи. У шатра. Я оставил там, чтобы не мешала.
— Ответьте!
Он махнул рукой:
— Не обязательно. Просто я попросил, чтобы сообщили, когда заправят вертолет.
— Учения? Маневры? Поэтому вы в военной форме?
Он хмыкнул и допил чай.
— Просто в вертолете очень тесно, там не развернешься в кашубии. За все цепляется. Длинная. Ужасно мешает. — Он улыбнулся и вздохнул. — Как же мне не хочется от вас уходить!
Я погладила волоски на его руке.
— Не уходите.
Он опять вздохнул и поднялся.
— Увы, не могу. Но завтра обещаю сделать все, чтобы познакомить вас со звездами!
Я тоже встала.
— Чувствую, что у вас какие-то очень большие проблемы.
Он вскинулся:
— Так заметно?
— Да. Скажите, что-то случилось? Вы ведь только что прилетели и почему должны опять улетать? Вы же в отпуске!
— Нурали сегодня прооперировали, — помолчав, сказал он. — Гнойный аппендицит. Прорвался.
— Перитонит?
— Да, кажется, так называется. В медицине я не силен. Надо отвезти к нему Фариду, его мать.
— А это будет уместно, если я полечу вместе с вами? Мне бы тоже хотелось поддержать Нурали.
Он взял в свои ладони обе мои руки.
— Спасибо. Но не стоит. Со мной полетит еще один его родственник. А вместо Фариды с вами будет Зейнаб, ее внучка. И я вас очень прошу, не разгуливайте днем по стоянке…
— …Без платка?
— Не разгуливайте по стоянке одна! Вы даже себе не представляете, как действуете на наших мужчин. А они очень горячие и темпераментные.
— Боитесь, что на меня кто-нибудь нападет?
— Никто вас не обидит. Ручаюсь! Но пожалейте их и их жен. Ведь им достаточно лишь взгляда мужа на другую, чтобы сгорать от ревности. Пожалуйста, будьте только с женщинами.
— Может быть, мне вообще не выходить из шатра?
— Но вы ведь еще не закончили свои исследования? Вы — мой гость, и, повторяю, вас здесь никто не обидит. Кроме того, часть моей охраны тоже останется.
— Чтобы я не сбежала?
— Опять за свое? — Он на мгновение повеселел. — Во-первых, вам наверняка понадобится подзарядить аккумуляторы вашей камеры или ноутбука. А во-вторых, есть машина с радиостанцией, и вы всегда сумеете связаться со мной.
— Подождите. Выходит, вы сейчас не вернетесь? Я не увижу вас до самого завтрашнего вечера?
— Эльза. — Он держал мои руки и смотрел мне в глаза. — Эльза.
— Да. Я все понимаю. Иногда вам нужно немного поруководить страной.
Он тихо рассмеялся.
— Вы умница. До завтрашнего вечера! — Отпустил мои руки и пошел из шатра.
Я бросилась следом.
— Вы даже не поцелуете меня на прощание?!
Он замер.
— Я не собираюсь прощаться. Посмотрите. — И показал на небо. — Миллионы звезд! Вы когда-нибудь видели столько?
Говорить я не могла: полное ощущение, что мы можем вообще никогда больше не увидеться. И он тоже это знает и боится не меньше, чем я.
— Что бы там ни случилось, моя пери, но даю вам слово, завтра вечером мы будем вместе смотреть на звезды.
— А вдруг… Вдруг завтра не будет видно никаких звезд?
— Исключено. Небо покажет нам все звезды, я уж постараюсь.
Он бросил на меня последний взгляд и быстро зашагал между шатрами. Перед многими из них горели костры, и его фигура, становясь все меньше, то вдруг возникала, то опять терялась в темноте. Вокруг костров люди занимались ужином. До меня долетал их гортанный говор, тянуло запахом жареного мяса. Порой взлаивали собаки. Откуда-то донеслись звуки дребезжащей музыки. А надо всем этим простиралось огромное иссиня-черное, как глаза моего принца, небо с просто невероятным количеством звезд, среди которых золотой лодочкой плыл месяц. Я обрадовалась ему, как старому знакомому, — ведь эта золотая лодочка плыла и вчера над внутренним двориком, где тихо журчали струи фонтана, дремал белый павлин, и волшебный круг горящих светильников отделял нас с моим принцем от остального мира…
Кто-то тронул меня за рукав. Я обернулась.
Женщина сказала:
— Зейнаб, — и склонила голову.
Утром именно она показывала мне, как вышивают золотой нитью и бисером. У нее было две девочки, лет восьми и шести, которые уже довольно уверенно владели иголкой. Я снимала их за работой, и Зейнаб, похоже шутливо, комментировала свои действия, потому что остальные женщины весело посмеивались. Сейчас лицо Зейнаб было сосредоточенным и строгим. Если она — внучка Фариды, значит, Нурали и ее родственник. Как же мне выразить жестами свое сочувствие и поддержку?
Послышался звук взлетающего вертолета. Мы обе посмотрели на небо в том направлении. Серебристый силуэтик стрекозой поднимался вверх.
