Швырнув пустые корзины на крыльцо, мы переглянулись. С обоих буквально текло.
- Оль, я уже тебя боюсь, - со смехом проговорил он, отпирая дверь. – Просто жуть, насколько права оказалась с этим злосчастным паркетом!
Это он про свою идею крыльцо и коридор выстлать дорогим наборным паркетом.
- А то! – стягивая мокрую кофту и отжимая её, согласилась не без насмешки. – Я у тебя вообще всегда права!
- Скромняжка, ничего не скажешь, - гулкий хохот ударил уже в спину.
- Я в ванную! – на бегу крикнула. – Чайник ставь!
Торопливо скинув холодные, как брюхо лягушки, тряпки в стиралку, я залезла под душ. Горячие струи ударили в лицо. Хорошо-то как! И почему-то смеяться до сих пор хочется. Безумный день! А мы - два идиота. Счастливых
Помня о том, что в горячем душе не одна нуждаюсь, управилась быстро и уже через пять минут вышла закутанная в длинный Гортовский халат.
- Таблетку в машинку я кинула, режим выставила, - на ходу вытирая волосы, сказала. - Шмотки забросишь, включи сразу.
- Хорошо, - доставая из шкафа сухие брюки и рубашку, кивнул он. – Воду в чайник, кстати, свежую залил. Не пей сразу, подожди пока закипит.
Я вышла на веранду и облокотилась на перила. А может, и вправду – не стоит стеклить? Дождь отбивал барабанную дробь на прозрачной крыше, но на западе тучи уже разошлись, и солнце радостно раскрасило падающие с неба капли прозрачным золотом. Ветерок пах хвоей и чем-то сладким, ласково трепал влажные волосы. От ящиков вдоль стены тянуло ароматом спелых яблок. Басовито ворчал на кухне закипающий чайник.
Чуть слышно скрипнула дверная ручка.
- Смотри, как красиво, - улыбаясь, позвала я Горта. – Думаю вот, а стоит ли стеклить?
- Можно с южной стороны оставить так. Ветра здесь в основном северные и восточные, - заметил он, останавливаясь у меня за плечом.
- Ну да… Или можно сделать съёмные рамы от пола до потолка и ставить их только на зиму, - задумчиво протянула, накрывая пальцем солнечный лучик, скользнувший на перила.
Хорошо мы их отполировали. Древесина гладкая и даже наощупь тёплая, будто живая. Ощущение такое… И тут мою ладонь накрыла широкая мужская рука. Взгляд зацепился за выступающие на могучей лапище костяшки и в горле мгновенно пересохло. Сама не знаю почему. Просто контраст между моей бело-розовой кожей и его бронзовой ввёл в ступор.
- Ольга…
Кажется, он тоже отреагировал странно и сам в шоке, с чего это. А вообще… чему удивляться? Я покосилась на мужчину за своим плечом. Хм… а ведь и вправду - мужчину. Как-то я совсем позабыла про это. Наверное, просто в голову не приходило смотреть на него под этим ракурсом. Похоже, не мне одной…
Словно удивляясь самому себе, он выдохнул:
- Оль, ты в курсе, что я слепой придурок? Не видел главного столько месяцев…
- Чего именно? – тихо спросила, с не меньшим удивлением отмечая в его голубых глазах новое выражение. Слегка растерянное, но в то же время какое-то голодное. А лицо застывшее, будто каменное. Впрочем, у самой наверняка не лучше… Шевельнуться боюсь, потому что…
- Тебя, - хрипло признался Горт и посмотрел прямо в глаза.
Я молчала, чувствуя себя натянутой до предела струной. Вот ещё минуту назад приятная расслабленность разливалась по телу, а сейчас боюсь шевельнуться.
- Ольга… - чуть вопросительно и хрипло протянул мужчина.
А я... и хотела бы сказать что-нибудь, но мысли вместе с голосом сгинули. Заворожено молчу, чувствуя, как почти невесомо вторая рука Горта обнимает мой затылок. Смотрю, как приближается его лицо. На подбородке уже пробивается щетина, золотистая в свете заходящего солнца.
Глаза закрылись сами собой, и вслепую осторожный поцелуй оказался сродни удару током. Тысяча ватт! Непередаваемо бережная ласка этого мужчины, с которым несколько месяцев провели вместе, ругаясь до хрипа и смеясь до икоты, буквально оглушила. Откуда в нём, таком по-медвежьи большом и сильном, столько чувственной нежности?
Изумлённая до глубины души, я будто окаменела. Даже ответить на поцелуй не смогла, впитывая пронзительную чувственность момента. Казалось, слышу, как под бронзовой кожей перекатываются мышцы, как рвётся на свободу их мощь, сдерживаемая усилием воли Горта. Такой сильный и такой нежный…
А он, не получив ответа, отстранился и опустил руку. Я открыла глаза.
- Извини, - едва слышно сказал печально. – Этого больше не повторится, раз тебе… Навязываться не буду.
Я с усилием сглотнула и снова посмотрела на широкую ладонь, всё ещё прижимающую мои пальцы к гладкой древесине перил. Что творю? Кажется, ничего… Совсем ничего… Дура. Горт убрал ладонь.
- Не хотел обидеть. Я…
Вот тут ступор с меня даже не спал – сошёл лавиной, и я подалась вперёд, впиваясь губами в его губы. Боюсь, в тот момент о нежности речи не шло. Меня накрыло какое-то жгучее безумие. Нет, не так. Оно накрыло нас двоих! Стоило обвить руками его напряжённую до каменной твёрдости шею, он подхватил, прижал к себе...
Больше слов не было. Когда, повинуясь движению его ладони, ногами обхватила талию, халат распахнулся сам. Это я ещё помню, а вот кто из нас отшвырнул его в дальний угол веранды – нет. Зато помню, что рубашку с Горта срывала я. Пуговицы летели в стороны, ткань трещала, а я, как безумная, целовала горло, кадык, горячие бронзовые плечи…
Помню его хриплое дыхание и свои рваные стоны. Мелькание стен и дверей, когда, придерживая под попу, нёс в спальню. Помню, как опустил на кровать, рывком сдёрнув с неё покрывало вместе с одеялами. Простыни показались ледяными, так что даже дыхание перехватило. Впрочем, скорее всего вовсе не от контраста горячей кожи и холодной ткани я забыла, как дышать.
Когда над тобой нависает большой, очень большой мужчина, которого хочешь до хрипа… Когда он буквально рвёт на себе брюки и смотрит жадным взглядом хищника, а ты чувствуешь себя вожделенной добычей… Это не страшно, нет. Это до безумия хорошо и жарко. От одного этого взгляда по телу прошла волна возбуждения и острого, почти нереального удовольствия…
Но короткий миг осознания, и уже чувствую всю мощь горы живой силы, которая накрывает собой моё дрожащее от страсти тело. Его губы принимаются целовать лицо. Руки, на удивление чуткие, скользят по бокам, бедрам… Приподнимая, стискивают ягодицы, пока рот опускается всё ниже, обжигая прикосновениями каждый сантиметр кожи.
Я сама с не меньшим рвением исследую просторы широкой рельефной спины, чувствуя, как дрожат пальцы, как выгибается навстречу Горту тело, а внутри рождается уже не стон - крик...
Когда его язык, словно дразня, коснулся соска, я хрипло застонала, почти умирая от желания. Уже влажная, горячая, готовая принять его пульсирующую около ноги твёрдую плоть… А Горт, круговыми движениями поглаживая одну грудь, вобрал в рот напрягшуюся до каменной твёрдости розовую вершинку другой. Он то посасывал, то прикусывал вишенку соска, продолжая ласкать вторую грудь пальцами, и я металась по кровати, сходя с ума от страсти и желания ощутить его в себе.
- Горт! Пожалуйста!! Горт!!!
И это был первый раз в моей жизни, когда оргазм обрушился кипящей пеной удовольствия до, собственно, проникновения. Горт ещё не касался меня там ни пальцами, ни языком, ни… От мысли о готовом к проникновению члене, который терся о внешнюю сторону бедра, меня снова окатило волной желания такой силы, что пальцы сами собой впились могучие мужские плечи, а живот свело судорогой.
- Горт, пожалуйста… возьми меня… Сейчас!
Кажется, я заскулила от безудержной жажды, но мои желания никто не спешил исполнять. Легко удерживая одной рукой, мужчина не давал вывернуться и перехватить инициативу. Оставив грудь, язык спустился к ямке пупка и скользнул внутрь. О Боже, удовольствие тоже может быть пыткой!
А губы уже почти болели от желания попробовать на вкус его кожу, поцеловать плоский живот, вобрать в себя атласную головку члена, обвести языком чувствительную плоть… Пальцы, сминали простынь, а хотели сомкнуться на твёрдом стержне, ощутить его биение и потом…
