в горле.
– Я не хочу стеснять вас и вашу семью, Мартин. Я была против затеи мамы. Но я не могла оставить ее одну с больным сердцем.
По лицу моего отца пронеслась легкая тень, словно он что-то знал, но не хотел мне об этом говорить.
– Ты меня не стесняешь, Кассандра. Если ты заметила, у меня вместительный дом.
– Я говорю не про дом, Мартин!
Почему-то говорить с Робом мне невероятно сложно. А с Мартином – намного проще. Я, конечно, нервничала, чувствуя себя не в своей тарелке, но все же мой язык не немел и не прилипал к небу.
– Я имею в виду целиком вашу жизнь. Как только мама поправится, я заберу ее. Пусть даже силой. Мы больше никогда не появимся рядом с вами и вашей семьей!
Мартин грустно улыбнулся:
– Похоже, я преуспел во всем, кроме того, что касается семьи. Я так и не научился находить общий язык с сыном, и объявившаяся дочь заявляет о желании убраться как можно дальше.
Мартин ненадолго замолчал, потому что официант расставил перед нами тарелки с салатом и воздушным омлетом, пахнущим очень аппетитно.
– Приятного аппетита, Кассандра.
Я ненадолго отвлеклась на еду, но все время чувствовала на себе изучающий взгляд Мартина.
– Гадаете, принесу ли я вам столько же неприятностей, как визит моей мамы? – решилась прямо спросить я.
– Отчасти, – не стал увиливать от ответа Мартин. – Но в основном думаю о том, что не знаю тебя. А хотелось бы. У нас с Анной всего один ребенок. Больше не получается. Выкидыши на разных стадиях.
– Мне жаль. Но у вас есть хотя бы один родной ребенок.
– Два, – возражает Мартин, имея в виду меня.
– Нет. Один. У вас с Анной один ребенок. Я просто приплелась сбоку, – усмехнулась. – Нежеланный элемент в вашей семье.
– Я извиняюсь за поведение Роба. Он всегда был сложным подростком. Кажется, что с возрастом он ничуть не изменился. Все тот же бунтарь, имеющий на все свою собственную точку зрения.
Меня так и подмывало спросить, не пошутил ли Роб, говоря о суициде. Но я понимала, что еще не время для подобных откровений.
– Я хотела бы навестить маму в больнице, – решила сменить тему для разговора.
– Конечно, – согласился отец. – Я отвезу тебя. И позволь спросить, ты нигде не учишься?
– Это не ваша забота, Мартин.
– Я понимаю, что наша первая встреча вышла не самой приятной, Кэс. Но прошу не воспринимать меня в штыки. Поначалу я, признаться честно, настороженно отнесся к твоему появлению. Но глядя на тебя, я понимаю, что ты не планируешь ничего дурного. Ты просто сильно любишь свою маму и последовала за ней.
– Люблю. А вот вы, похоже, ошибаетесь на ее счет.
Я поспешно расправилась с завтраком и попросила прошения, убегая в дамскую комнату. Так я давал понять, что неприятный разговор окончен.
Мне не хотелось слышать ни одного гнусного слова в адрес своей мамы. Потому что я была уверена, что все они лживые.
* * *
В больнице ничего не изменилось. Мама все так же лежала, не приходя в сознание. Я поцеловала побледневшее, заострившееся лицо и погладила волосы с редкой проседью.
Мартин находился где-то позади, не вмешиваясь, но и не уходя.
– Что говорят врачи? – спросила я, сглатывая комок в горле.
Отец красноречиво промолчал. Я повторила вопрос, глядя ему в глаза. Он вздохнул тяжело:
– Твоя мама полностью парализована. Ее жизнь поддерживают только аппараты искусственной вентиляции легких и все остальное оборудование, Кэс. Я не сказал об этом тебе вчера. Но твоя мама впала в кому из-за обширного кровоизлияния в мозг.
Мартин снова сделал паузу, добавив:
– У нее были проблемы со здоровьем. Но не с сердцем, как ты думала. Вернее, не только с сердцем. Врачи провели обследование и выявили, опухоль головного мозга. Кровоизлияние внутри новообразований.
– Что?
Я перевела взгляд на маму, все еще держа ее пальцы в своей ладони. Тонкие и прохладные, безвольные.
– Прости. Я хотел бы что-то сделать. Но запущенная стадия…
Вскочив на ноги, я сказала в сердцах:
– Вы врете! Вы ничего не хотели бы сделать! Вы только рады тому, что все так получилось, что не вышло скандала. Вы корчите из себя заботливого папашу, а сами наедине с женой делитесь облегчением, что ваша идеальная жизнь не была затронута грязью вроде нас!
Мартин двинулся ко мне. Я хотела убежать, однако у меня просто не хватало сил, чтобы встать и уйти. Отец крепко обнял меня за плечи, вжимая лицом в свой дорогой костюм.
– Врете! Это все ложь! Вы врете! Моя мама поправится и мы уедем… Вы врете!
Я долго плакала, а потом просто всхлипывала, чувствуя себя опустошенной. Хотела бы я верить, что проснусь, если прокушу губу. Но ничего не изменилось. Моя мама лежала в той же глубокой коме. В палату заглянула медсестра, сказав, что нам пора.
– Пойдем, Кэс. Твоей маме необходимо провести процедуры.
Мартин подтолкнул меня на выход, ведя под локоть. Он о чем-то беседовал с врачом, а я улавливала только безнадежность их слов.
– Вещи твоей мамы. Не хочешь взглянуть?
– Нет, – я едва посмотрела на лоток с мелочами, но потом забрала оттуда мамин телефон. – Возьму только его.
– Хорошо…
Мартин не подал виду, что он торопится, но я заметила, как часто он поглядывал на часы.
– Я вас не задерживаю, Мартин. Вы можете идти и заниматься своими делами.
– Ты проницательная, Кэс. Да, ты права, у меня немало дел. Но я не хочу оставлять тебя одну в таком состоянии.
Мартин задумался на секунду, а потом предложил самый худший вариант из всех существующих:
– Я мог бы попросить Роба, чтобы он показал тебе город.
– Нет, – оборвала я слова отца. – Я не хочу стеснять еще и вашего сына.
– С ним иногда бывает сложно. Трудно найти к нему подход. У
