она. – Он свяжется Тимуром. Или задерет всех вокруг. Руслан может.
– Не сомневаюсь, – печально вздыхаю я, еще не забыв обиженное лицо Харбинского, которого муж моей подруги отчитал как мальчишку.
– Клиент готов, Света, – смеется Руслан, входя в гостиную с закутанным в полотенце малышом.
Откровенно любуюсь раскрасневшейся мордахой и мокрыми кудряшками. Ребенок сонно взирает на меня, потом замечает мать и быстро перебирается к ней на руки.
– Ты можешь позвонить Тимуру, Руслан? – спрашивает Света, выходя с сыном из комнаты.
А я зачарованно гляжу вслед и мечтаю о таком же чуде. Нашем с Тимуром ребенке.
– Да не вопрос, – криво усмехается Руслан и, достав из кармана айфон, тыкает в экран. – Вне зоны доступа, – замечает хмуро и, подумав с минуту, вздыхает. – Не расстраивайся, Люба. Сейчас найдем этого охломона.
Он звонит Марату, потом Суровому. И наконец Альбине. Та что-то сразу начинает лопотать и быстро сбрасывает звонок.
Странно! Моей мачехе очень нравится Руслан. Она всегда говорит о нем с придыханием. И когда Годаров приезжал к нам в Ангельское, не знала, куда усадить.
– Фигня какая-то творится, – мрачно роняет он. – У Альбины в квартире обыск. Андрея арестовали.
– Как? – вскрикиваю негромко. И сама себе затыкаю рот.
Дамирка спит! А я тут разоралась…
– За что? – испуганно переспрашиваю Руслана.
– Понятия не имею, Люб. Но завтра наведу справки. Одно знаю точно, тебе сейчас даже носа нельзя высовывать из Мироновки. А охрану я удвою на всякий случай.
– Но на фирме никого нет. Тимур уехал. Отца посадили. Альбина небось бьется в истерике.
– Я тебя умоляю, – отмахивается от меня Руслан. Смотрит рассеянно. – Тетя Бина – железобетонная женщина. Когда хоронили Сэма, слезинки не проронила на людях. Как бы ни было трудно, она держалась. И сейчас все вывезет. Это старый надежный локомотив, Люба. Надо будет, я помогу.
Киваю, сглатывая слезы.
– Мне, наверное, нужно вернуться в офис…
– Нет. Сейчас ты самое слабое звено. Если кто-то захочет достать Тимура, то только через тебя. Подумай о ребенке. Ему сейчас твоя безопасность важнее, чем эфемерная помощь Альбине. Она сама отмахается.
– Ты прав, – всхлипываю я и тут же слышу над головой возмущенный возглас.
– Руслан! Что ты ей сказал? – восклицает недовольно Света. – У меня и так из подруг только Люба. Еще и она сбежит.
– Все в порядке, – растирая слезы, улыбаюсь через силу. – В нашем королевстве какие-то странные вещи происходят. Тимур не отвечает, отца арестовали.
– Тим вернется и все порешает, – успокаивает меня Руслан. А Света молча садится рядом и, обняв меня сзади, кладет голову на плечо.
– Бедная моя девочка. Я не дам тебя в обиду.
– Мне неудобно стеснять вас, – привожу я глупый довод. Во дворце Годарова можно потеряться, и никто тебя не найдет.
Руслан со Светой смеются.
– У нас полно комнат для гостей. Все пустуют. Можешь занять любую.
– На третьем этаже есть одна с видом на реку. Самая лучшая. Тебе понравится, – решает за меня Света. – Там такой вид из окна. Все твои проблемы излечит.
Всю ночь я ворочаюсь без сна. Все пытаюсь понять, что происходит. Зачем Харбинский стащил у меня со стола бриллиант, а потом подложил? Куда делся мой Манучаров? И почему арестовали отца?
В «Алмаз» он пришел в год гибели руководства. Но долгое время был рядовым сотрудником, пока вместе с потрохами его не сожрала Круэлла. Много вопросов, вот только ответов нет.
Рано утром, укутавшись в одеяло, выхожу на балкон. В предрассветных сумерках смотрю на поднимающееся над рекой солнце, на светлеющие в золотом мареве берега. И повинуясь безотчетному порыву, поднимаю лицо к серо-розовому небу. Прошу, четко выговаривая каждое слово.
– Господи, помоги моему любимому! Пусть у Тимура все получится! Пусть он вернется ко мне целым и невредимым!
Минутку-другую вслушиваюсь в тишину, будто жду ответа. И заслышав в камышах крик какой-то птицы, возвращаюсь в постель, сворачиваюсь калачиком и засыпаю. И снова бегу по темному лабиринту. Зову Тимура и не могу докричаться.
Где-то рядом бродит черный человек. Ищет меня. Ждет, когда я потеряю бдительность.
Просыпаюсь, вздрагивая. Босиком несусь к сумке и, достав из коробки дорогую реликвию, снова ныряю под одеяло.
Включаю на телефоне песню про Портленд и, зажав сережку в руке, закрываю глаза.
«Все хорошо, – уверяю саму себя. – Тимур просто занят. Или там, на вилле Алимова, не ловит связь».
– Все это отговорки! – в отчаянии кричит внутренний голос. – Раньше никогда Манучаров не пропадал на такой долгий срок. Всегда звонил или писал. Наше общение – не обязанность, а потребность. Мы давно привыкли жить, чувствуя друг друга. Даже расстояния нам не помеха.
Сколько раз по другую сторону океана Тимур вваливался в номер и, включив скайп, устало развязывал галстук.
– Давай, рассказывай, как день прошел?
Расстегнув рубашку, плюхался в кресло, неотрывно пялясь в монитор.
И я, заспанная, садилась на кровати, глупо улыбаясь, и бубнила про работу.
– Я это и так уже знаю, – смеялся Тимур. – Лучше убери с себя тряпки, малыш.
Вместе с одеялом я церемонно спускалась с кровати и начинала танцевать. Что-то медленное, как мне кажется, интригующее.
Тимур смеялся по ту сторону экрана и рычал угрожающе.
– Люба! Тема сисек не раскрыта!
– Когда ты вернешься? – орала, откидывая прочь одеяло. Подергивала плечами, как цыганка, заставляя покачиваться упругие полушария.
– Завтра после совещания сразу вылетаю, – в нетерпении вздыхал Манучаров. – К вечеру буду в Лондоне. Кстати, а ты не хочешь меня там встретить? Прогулялись бы по Сент-Джеймсскому парку. Поужинали бы в нашем ресторанчике. Соглашайся, и я сниму люкс в этом дурацком отеле напротив Биг Бэна.
– Да!
Я подпрыгивала около экрана, как дурочка. Ловила в зеркале свое отражение. Волосы взлохмаченные, хлопковые трусы, ни разу не эротические. Но мой мужчина пожирал меня глазами, и в тот момент я казалась себе самой красивой женщиной в мире.
Манучаров никогда не ошибается.
Что же случилось сейчас?
«Глупости, – отмахиваюсь мысленно. – Если Тимур не звонит, значит, нет возможности».
Снова открываю фотки со свадьбы сестры. Листаю, подолгу рассматривая те, где хоть каким-то боком попал Манучаров. А наткнувшись на групповой снимок, сквозь слезы гляжу на улыбающихся родственников. Отец с Альбиной. Милана с Егором. Его родители. И я у самого края. А за мной Тимур. Вздрагиваю, словно наяву услышав его жаркий шепот.
– Так бы и съел тебя, Любушка!
Тимур
Каждый раз, как только включается свет, я пытаюсь оглядеть конуру, где нас держат. Окон нет. Стены оштукатурены и покрашены темно-бордовой краской. Ясное дело, зачем. В одном углу рукомойник и унитаз, к которому можно
