посмотрев на дорогу. Прямо перед машиной лежит распластавшееся бездыханное тело. Над ним стоит Камиль с дымящимся пистолетом.
Господи, он убил! Убил человека!
Меня охватывает паника. Открыв дверь, вываливаюсь на обочину и, кое-как встав на непослушные ноги, бегу в темноту. Не оборачиваюсь, подгоняемая страхом, но все равно не могу разогнаться. Ноги кажутся ватными, а каблуки неустойчивыми. Я сворачиваю в лес, надеясь затеряться среди деревьев.
Главное — спрятаться. Долго Камиль не протянет с таким ранением. Обязательно потеряет сознание, тогда я вернусь на дорогу, поймаю попутку и отправлюсь прямо в полицию.
Запнувшись обо что-то, падаю на прелую влажную листву. Прислушиваюсь, переводя дыхание. Никаких шагов нет. Меня не преследуют. Можно отдохнуть.
Приподнимаю голову, но чья-то лапа тут же хватает меня за волосы и ставит на колени.
— Вот ты и попалась! — режет мрак кто-то грубым низким басом.
Он обходит меня и останавливается прямо передо мной. Невысокий, но крепкий бородатый незнакомец со светодиодным фонариком на груди и автоматом наперевес.
— Боже-е-е, — протягиваю я, закрыв глаза.
— Твой дружок уложил обоих моих братков, да?
— Что? — Снова распахиваю глаза. — Послушайте, он мне не дружок. У вас с ним какие-то дела. Я к нему никакого отношения не имею.
Он направляет на меня дуло автомата, прилепляя мой язык к небу.
— А нас не за ним послали. За тобой.
Как же стремительно пролетает вся жизнь перед глазами. В мгновенье ока. Когда ты понимаешь, что все — конец. Ты умрешь здесь и сейчас. Больше не увидишь солнца, не попробуешь вкусной еды, не побываешь в других странах, не пожелаешь маме доброго утра. Тебя закопают в этом лесу, и никто никогда не принесет цветов на твою могилу.
Странно, но страх улетучивается. Вдруг становится легко, даже как-то пусто.
Я смотрю в свирепую рожу своего палача и поражаюсь холодности своего голоса:
— Кто меня заказал?
Он даже рта не успевает раскрыть, как точным выстрелом в лоб его голову запрокидывает назад. Пошатнувшись, он падает на спину, так ничего и не ответив. А я, словно неживая, смотрю на его труп, будто это в порядке вещей.
— Ты точно больная! — Камиль хватает меня под мышку, поднимает на ноги и тащит обратно к дороге. — Сказал же сидеть и не высовываться!
— Ты убил его, — бормочу я. — Их всех.
— А что, надо было с ними грибочки собирать?! — Он убирает пистолет за ремень брюк, достает телефон из внутреннего кармана куртки и набирает номер. — Брат, нас тут цветами обсыпали. Километрах в трех от вас. Отправь Азиза и парней букеты собрать… Нет, нам все понравилось. Только у меня рука заныла. На погоду, наверное… Жду.
Он толкает меня к машине, разворачивает к себе и упирается в нее ладонями.
— Почему удрала? — спрашивает устало, тяжело.
Дыхание у него сбитое, лицо бледное. Ему бы в больницу, а он тут по округе бегает, напавших выстреливает.
— Испугалась, — признаюсь я, и глаза наполняются слезами. — Как увидела тебя над тем телом…
— То есть до этого ты думала, я шучу?
— Ты убийца, — шепчу я, снова задрожав. — Ты убил их. Всех.
— И убил бы снова. Заслужили.
— Да кто ты такой, чтобы распоряжаться чужими жизнями?! — вскрикиваю я, кулаком ударив его по груди. — Кем ты себя возомнил?! Они же люди!
— Они? Нет, они нелюди, — с ледяным спокойствием отвечает он.
— А ты?!
— Я не пойму, чего ты ждешь от меня? Их послали убить нас! То есть, по-твоему, я должен был сдаться?
— Ты должен был позвонить в полицию!
— Твоя законопослушность восхищает. Вот только закон не отомстит за тебя «Олегу». — Камиль берет меня за руку и ведет к трупу.
Слезы стекают по моим щекам. Я давлюсь плачем, отворачиваясь, чтобы не видеть этого дичайшего ужаса.
— Проверь его карманы. Найди телефон.
— Что? Ты серьезно?
Он толкает меня к убитому.
— Шевелись!
В каком-то полубреду я опускаюсь перед ним на колени и начинаю шарить по карманам. Попадаются ключи, несколько денежных купюр, водительское удостоверение, в которое я не заглядываю, и телефон. Подав его Камилю, осмеливаюсь оглядеть тело и прощупать пульс. Ничего. Мертв.
— М-да… — Камиль склоняется над ним, хватает палец и прикладывает подушечку к сканеру для разблокировки.
— Ты маньяк, — выдыхаю я, утерев слезы и встав на ноги.
Камиль возится в телефонной книге и истории звонков, хмурится, набирает какой-то номер на своем телефоне и поднимает озадаченный взгляд на меня.
— Вот мы и выяснили, кто нас заказал.
— Нас?
— Возможно, только тебя, — пожимает он плечом. — Это Римма.
Из меня вырывается протяжный стон. Это какой-то кошмар. В чем я согрешила, что судьба так жестоко посмеялась надо мной?
Схватившись за голову, возвращаюсь к машине и руками опираюсь о капот. В горле застревает горький комок. Вот так подыграла Камилю ценой собственной жизни! Эта дура не остановится. Пошлет еще кого-нибудь, потом еще. Камиль будет оставлять горы трупов, защищая меня — ту, что в благодарность обвиняет его. По сути, он виноват в том, что втянул меня в это болото. Но ведь не бросил. Спас, сам получив ранение.
Я взвываю, подняв лицо к звездному небу. В груди становится больно. Я всего лишь полюбила. Кто бы мог подумать, что это чувство так дорого мне обойдется?!
— Я остановлю ее, — произносит Камиль у меня за спиной.
— Как? — всплескиваю я руками, обернувшись. — Тоже убьешь?
— Придется — убью.
— Ты сам себя слышишь?! — срываюсь я. — Это не компьютерная игра, Камиль! Это люди! Живые люди! У них бьется сердце, по их венам течет горячая кровь, они смеются, у них есть любящие родные!
— Сними розовые очки! — Он сотрясает меня за плечи. — Ты попала в мир, где правит жесткий выбор: или ты, или тебя! Нет ничего среднего, разноцветного, простого. Здесь четкая грань между черным и белым. Хочешь жить? Значит, вгрызайся в глотку любому, кто косо на тебя смотрит. И никакой закон тут не властен. Я — закон! Мой брат — закон! Адель — закон!
— Это не жизнь, Камиль, — всхлипываю я. — Как можно спать спокойно под дулом пистолета? А как же любовь?
— Любовь? — усмехается он. — Ты в нее веришь? Даже после «Олега»?
— Конечно! Ведь я-то любила его по-настоящему!
— Любила? — уточняет он. — Хочешь сказать, все в прошлом?
Я киваю, поняв, что действительно похоронила чувства к нему. Наше прошлое вспоминаю с отвращением. Жалею о своей наивности.
— Я тоже любил, — признается Камиль. — Тоже дураком был. А ей мои бабки нужны были. Чтобы поскорее все заграбастать, выдумала беременность. Да так правдоподобно играла, что поверил ей. Чужие снимки УЗИ разглядывал, ее живот гладил, ухаживал
