class="p1">Я поворачиваю голову, чтобы заглянуть в лицо парня. Его губы настолько близко к моей коже, что почти задевают щёку.
– Я не… – нервно сглатываю. – Что происходит? Почему ты шепчешь?
Но Марат и не думает отодвигаться, чтобы освободить наконец моё личное пространство. От парня приятно пахнет морской свежестью. От него всегда так пахнет, должно быть, это его любимый гель для душа.
– Ничего не случилось… Так позанимаешься? – на этот раз он говорит немного громче.
Но со стороны наше шушуканье наверняка выглядит довольно двусмысленно.
– Да. Позанимаюсь, без проблем, – отвечаю я.
Марат выпрямляется. Его губы растягиваются в улыбке.
– Только на этот раз в твоей комнате. Чтобы нам никто не мешал, – подмигивает мне друг.
Когда он отходит в сторону, мой взгляд невольно падает на третью парту соседнего ряда. И натыкается на сверлящие меня серые глаза Кирилла. Парень выглядит хмурым и обозлённым.
Что ж… Ему явно не понравились наши шепотки с Маратом.
Я не знаю, где нахожу смелость… Не опуская глаз, мило улыбаюсь бывшему другу и его соседу по парте.
Артём, конечно, тут же заявляет:
– Белова и Алиев! Всё правильно – изгои должны держаться вместе.
– Так же, как и придурки! – выплёвывает сидящая рядом Даша. – Теперь у нас в классе четыре придурка. Поздравляю с новым амплуа, Кирилл!
Кир ничего ей не отвечает, он просто продолжает смотреть на меня. С осуждением и злобой. А я стараюсь точно так же смотреть на него.
Тем временем вокруг нас начинается словесная перепалка. Все ругаются. Марат, Даша, Артём, только что подошедшие Ника и Тимур… Я даже не пытаюсь уловить суть этой ругани. Потому что все мои обострённые чувства заточены сейчас лишь на гляделки с Кириллом.
Кажется, мы играем в игру «кто кого переглядит». Или – кто кого уничтожит взглядом.
Звенит звонок. Кирилл моргает и отворачивается. Переведя взгляд на вошедшего учителя, что-то говорит соседу по парте одними губами. Артём самодовольно усмехается и, кивнув, смотрит на меня.
Я же наконец-то отворачиваюсь. Даша сжимает мою руку под партой.
– Тебе нужно научиться давать отпор, Ась. Иначе этот год будет сущим адом. Надеюсь, ты это понимаешь.
Да, понимаю. И готова давать отпор. Не знаю пока, как именно, но готова.
* * *
За уроком русского следует урок литературы. Мы не покидаем кабинет, да и на перемене никуда не разбредаемся.
Гордеева и остальные трое ведут себя достаточно тихо. Подозрительно тихо…
Последующий обед в столовой проходит тоже спокойно. Мы садимся внутри, а компашка мажоров на террасе. Дашка старается держаться подальше от своего «хозяина». Но Артём время от времени поглядывает на неё так, будто хочет сказать, что скоро до неё доберётся, и это не конец их истории.
– Месяц… – бубнит подруга себе под нос, когда после обеда мы идём в туалет. – Почему именно месяц? Что ему от меня нужно вообще?
– Не знаю, – я пожимаю плечами. – Может, ты ему нравишься? – бросаю в шутку.
В зеркале над умывальниками ловлю ошеломлённый взгляд подруги.
– Нравлюсь? – она поворачивается ко мне. – Да этим людям вообще никто не нравится, Ась! У них любовь одна-единственная – к самим себе. Всё! Точка! – она изображает рвотный рефлекс. – Боже… Больше не говори мне такой глупости.
С этими словами она заходит в кабинку. Но я успеваю уловить выражение её лица – оно озадаченное.
Возможно, она, и правда, нравится Артёму. Возможно, он в неё даже влюблён. И в такой вот извращённой манере выражает свой интерес к девушке. Но ему с ней ничего не светит – Дашка его ненавидит.
Ну или я ошибаюсь, и никто из нашей элиты действительно не способен любить кого-то, кроме самого себя. Даже в паре Ники и Тимура не всё гладко, раз она флиртует с Кириллом.
Вспоминаю первый учебный день и то, как Кир заигрывал с Гордеевой. На душе вмиг становится паршиво. Но я обещала себе, что больше не буду думать про своего когда-то друга…
Покинув туалет, мы идём на следующий урок.
Весь день Марат продолжает опекать меня – с этим я смирилась. Он постоянно берёт меня за руку и носит мой рюкзак. А когда хочет сказать что-то лично мне, то всегда понижает голос до шёпота… Наше общение сегодня пропитано какими-то новыми волнительными нотками.
При этом Дашка заговорщицки улыбается. А Ян с Полиной смотрят на нас понимающими взглядами.
Только вот я, кажется, не понимаю, что это значит.
Просветление приходит на уроке физкультуры…
– Это какой круг? Вроде бы третий, да? – спрашивает Даша.
Она даже не запыхалась. Её длинные ноги буквально созданы для бега.
– Да, третий.
Чтоб его… Я за подругой едва поспеваю, моё дыхание сбилось ещё на первом.
– Ещё один, Ась, – Даша скашивает на меня глаза. – Ты как? Можем снизить темп, если хочешь.
Хочу. Но не признаюсь в этом.
– Всё нормально…
Во время бега почти все разбиваются по парочкам. Парни должны пробежать на один круг больше, поэтому они ускоряются с самого начала. По этой причине Марат бежит не с нами.
– Эй, рабыня! – к нам на хвост садится Артём. – Рабыня! Эй, Рязанова, я к тебе обращаюсь!
Даша даже не ведёт плечом, делая вид, что ничего не слышит. Артём догоняет её и дёргает за хвост.
– Да отвали ты от меня! – Даша начинает махать руками, пытаясь его ударить.
Соболев ржёт, ловко уворачиваясь от её кулаков, и пробегает мимо.
Их отношения напоминают стычки пятиклашек. Ну там… Мальчику нравится девочка, и он не может придумать ничего лучше, чем дёрнуть её за волосы.
Издевательства надо мной всегда выглядели иначе. Во-первых, зачастую инициатором была Ника, а не кто-то из братьев. И это именно она всегда дёргала меня за волосы. В девятом классе даже срезала кончик хвоста на уроке труда. И с издёвкой заявила, что сделает куклу Вуду, а потом будет тыкать в неё иголки. Я проплакала весь вечер, пока Кирилл не пришёл в нашу комнату с той прядью волос, которую она срезала.
«Если хочешь, я ей скальп сниму! – заявил он тогда. – Всё, что хочешь, сделаю, только перестань плакать!»
Я, и правда, тут же перестала рыдать. Кирилл рассмешил меня своим безбашенным бесстрашием.
Тяжело вздыхаю. Опять я думаю об этом предателе.
Когда Артём ускоряется и убегает достаточно далеко, Даша поправляет свой хвостик, недовольно фыркнув.
– И всё же ты нравишься ему, – говорю с улыбкой подруге.
Мы вновь пристраиваемся рядом и бежим почти плечом к плечу. Правда, недолго. Между нами кто-то резко вклинивается, напористо растолкав нас своими плечами.
Это Тимур. Он бежит
