с каким презрением и раздражением он отвечает мне.
– Папа, ты о чем вообще? – я тоже повышаю голос от обиды.
Домработница учтиво выходит из кухни.
– Я видел, чем ты, ДОЧЬ, – он с нажимом произносит это слово. Да что там произносит? Рвет глотку так, что у меня горло болезненным спазмом сводит от страха, – вчера занималась!
Смутно припоминаю, что Максим что-то там говорил про видео, про то, что папа с удовольствием посмотрит… И он снимал меня… У него в руках был телефон…
От ужаса у меня конечности моментально становятся ледяными. В груди что-то скручивает, и начинает тошнить так сильно, что я рефлекторно зажимах рот.
– Пап, он меня заставил, – дрожащим голосом лепечу я. Отца теперь ничем не переубедить.
– А стонать, как шалаву ебливую, он тебя тоже, сука заставил?
Перед глазами встает перекошенное от ярости лицо папы.
Я едва ли не роняю из рук телефон.
Падаю на стул, потому что ноги подкашиваются.
Изображение уплывает, растворяясь в слезах.
– Саша, – где-то на фоне слышу взволнованный мамин голос.
Она еще что-то говорит, но не разобрать. Потом шум. Вскрик. Он что? Он ударил ее?
– Ты хоть знаешь, что будет, если эта запись попадет ни в те руки? – по частым всхлипам папа, видимо, понимает, что я еще здесь. – Отвечай! – в нетерпении рычит он.
Не хочу об этом думать! То, что видео просто существует – гадко само по себе. И, конечно, я до одури боюсь стать звездой интернета.
– Нет, – выдавливаю из себя ответ.
– А я знаю! Нас, Алевтина, втопчут в дерьмо, да так, что выбраться оттуда мы в жизни не сможем! Ни я, ни ты, ни Инга. Никто! Мы все потеряем, слышишь! Все!
– Папочка, пожалуйста, прости, – бормочу я. – Пожалуйста, папулечка…
Я молю прощения от страха. Это единственная сила, которая движет мной.
– Когда я тебя вытащу, ты у меня в институт благородных девиц уедешь! На три года! Пусть там из тебя всю дурь выбьют, раз я не смог! Вырастил неблагодарную шлюху!
Слова отца бьют так больно, что я забываю дышать.
За что он так со мной? Почему?
Разве, папа не должен любить меня, защищать?
А он…
Кажется, там, на заднем фоне скулит мама. Или это мой собственный внутренний вой стоит в ушах?
– Он уже порвал тебя? – очередной вопрос отца вызывает на моем лице нервную усмешку. – Ну, ничего… – отвечает он сам себе, будто успокаивая. – Это поправимо – зашьем и будет, как новенькая…
Я больше не в силах слышать папин голос. Рука с телефоном сама отпускается на стол.
Мой мир разорвался на части. И взрыв оказался таким сильным, что теперь никак не получается прийти в себя.
Папа еще немного ругается, а потом, видимо, тоже отключается.
Резко подскакиваю с места, и бегу в неизвестном мне направлении. Чуть ли не сбиваю с ног домработницу, что так любезно согласилась дать мне телефон.
Ноги сами несут меня в спальню Максима. Я не помню где находится та комната, куда меня определили сначала.
Там падаю на кровать, и рыдаю, наверное, не меньше часа.
Мне нужно выплеснуть как-то эти обиду и боль, разочарование, которое так внезапно возникло при разговоре с близким человеком.
Даже если папа найдет меня, ждать от него снисхождения не стоит. Осознание этого факта жжет сильнее всего. Дыры на душе оставляет.
Сейчас даже ублюдок Максим уже не кажется таким уж ублюдком. Ему до моего собственного отца еще как до Китая пешком.
Аля
Из окна спальни хозяина дома открывается отличный вид.
Нарыдавшись вдоволь, я уставилась в окно, наблюдая за всем, что там происходит.
Демьян (мне удалось вспомнить настоящее имя Максима, потому что именно так его называла домработница – Демьян Алексеевич, ласково произносила она, с такими интонациями, точно это лучший мужчина на всем белом свете) живет богато.
Ухоженная большая территория, много зелени, дорожки из камня, огромная беседка в отдалении. Пара шикарных авто, которые почему-то стоят не в гараже, а точно специально красуются передо мной. Байк.
Дух захватывает даже сейчас, когда я вспоминаю нашу первую поездку. На полном серьезе думала, что сердце остановится.
Рабочих и охраны тут тоже много. Даже как-то не по себе становится оттого, что одного человека обслуживает столько людей.
Внезапно тяжелые ворота медленно отъезжают в сторону.
Вот она свобода! Я вижу ее, но дотянуться не могу. Комок в горле скапливается. Снова заплакать хочется.
Быстро стираю со щеки слезу. Мне не хочется быть слабой. Не хочется сломаться. Сама себе доказать хочу, что сильная.
Во двор въезжает небольшая белая машинка. Легковая, но с грузовым отделением. Наблюдаю за ней, чтобы отвлечься от душащих мыслей.
Автомобиль паркуется прямо рядом с домом. Подъезжает задом, и останавливается практически вплотную к стене.
Что там? Отсюда я не могу разглядеть, хотя шею, как лебедь вытягиваю, прислоняясь щекой к холодному стеклу.
Все становится предельно ясным, когда я вижу, появившуюся рядом повариху.
Она о чем-то говорит с молодым водителем, и ставит свою подпись на какой-то бумаге, что он передает ей.
Парень и еще один мужчина начинают копошиться у машины. Мне в голову приходит потрясающая, гениальная идея. Я вспыхиваю ей за секунду, и даже не успеваю подумать над тем, какой это глупый план.
Выбегаю из комнаты прямо в футболке Демьяна. Сообразив, возвращаюсь обратно и быстро переодеваюсь в платье.
Блин. Оно спереди все грязное. Испачкалось, пока меня бугай Илья по траве тащил. Ну и ладно! В белоснежной футболке я вызову еще больше подозрений.
А ноги? Боже... С босыми ногами выбегать на улицу никак нельзя.
Распахиваю шкаф хозяина. У меня нет времени на раздумье – машина с доставкой еды может в любой момент отчалить без меня.
Конечно, в мужских ботинках, если они тут есть, я тоже буду выглядеть весьма странно, но пофиг! Мне бы за забором оказаться, а там что-нибудь придумаю.
Но содержимое шкафа меня очень удивляет. Здесь довольно много женской одежды для недавнего холостяка.
Может, я просто перепутала, и эта темная спальня не Максима. Но чья тогда?
Я бы и подумала, что все эти вещи предназначались мне (ха-ха!), но на них нет этикеток, значит, скорее всего, их уже носили. Да и мужская одежда тут присутствует в значительно большем количестве.
На нижней полочке нахожу небрежно брошенные красные лодочки
