– Малышка, – вдруг слышу голос сзади, в ухо. – Ты сейчас напоминаешь мне ту самую невинную девочку, с которой я познакомился когда-то. Не томи, снимай…
Ловкие пальцы расстёгивают пуговицы, и вот, рубашка уже на полу. Чувствую лёгкий поцелуй в плечо. В голове горячий туман, и томление просыпается в давно забытых местах… Понимаю, что моё тело реагирует на этого негодяя, как и прежде. Нет! Не хочу этого!
Отступаю подальше.
– Где у тебя аптечка? – спрашивает Сергей хрипло.
– Там, – указываю на нужный ящик.
– Садись.
Опускаюсь на стул, сердце колотится, как сумасшедшее.
Сергей шелестит чем-то, выставляет на стол антисептик, вату.
К спине прижимается влажная холодная салфетка.
– Потерпи, малышка, немного.
– Ай, – начинает жечь.
Он дует на ранку, я тяжело дышу, пока боль не утихает.
– Всё, моя хорошая.
Приклеивает пластырь, поглаживает мою спину явно не только для того, чтобы успокоить. Мурашки расползаются табуном, и пока я ещё хоть что-то соображаю, вырываюсь из его рук, сбегаю в ванную.
Пока переодеваюсь, слышу, как Сергей разговаривает с кем-то по телефону. Умываюсь несколько раз, чтобы успокоиться. Это так непривычно, слышать его голос в своей квартире.
Выхожу из ванной и застываю на пороге гостиной. Серёжа сидит перед манежем, внимательно рассматривает Соню.
– Ну привет, доча, – трепетно и как-то неуверенно говорит Сергей. Протягивает ей руку. Соня хватает его за палец, встаёт.
– Дать-дать! – требует взять её.
Сергей поднимает её осторожно. Застывает с ней на руках. Они внимательно рассматривают друг друга. От этой картины у меня что-то тёплое взрывается внутри, на глаза наворачиваются слёзы. Было много тяжёлых моментов, когда я мечтала, чтобы Серёжа был рядом. Я отчаянно запрещала себе эти мысли, но они невольно возникали. И теперь… Они снова берут вверх.
– Гась! Гась! – вдруг тычет Соня Сергею в глаз. Он дёргается от неожиданности. – Ось! – хватает его за нос.
Он оборачивается на меня поражёнными глазами.
– Это она показывает глаз и нос, – улыбаюсь невольно.
– А-а. А я уж думал, она хочет меня покалечить, – усмехается. – Дочь, зачем тебе слепой папа?
– Па-па-па-па! – начинает лопотать Соня.
Мы оба замираем, смотря друг на друга. Во взгляде Серёжи сейчас столько тоски, что я просто не могу его прогнать.
– Общайтесь, – выдавливаю кое-как. – Я чайник поставлю.
Ухожу. Боже, как это всё пережить?
Пока я вожусь на кухне, слышу, как Сергей тихо и ласково разговаривает с Соней.
Мне не по себе. С одной стороны, хочется подойти и забрать ребёнка, а с другой… хочется присоединиться. Эти их эмоции на самом деле потрясающе вкусные, если бы они не были отравлены нашим прошлым.
Чайник вскипел, завариваю себе зелёный чай, Сергею делаю чёрный с лимоном и двумя ложками сахара. Замираю с кружкой в руках. Получается, я на автомате сделала чай так, как он любит. Я знаю о нём ещё много мелочей, привычек, которые раньше делали нас единым целым. Но ведь сейчас ничего целого нет.
Слышу звонкий смех дочки, и в душе комом встаёт сожаление о возможном, но теперь уже несбывшемся будущем. Как мы могли бы быть счастливы вместе, если бы всё сложилось иначе…
За что ты всё уничтожил, Сергей? Почему? Что оказалось для тебя более важным, чем это?
Понимаю, что всё же хочу знать. Мне нужно разобраться, проанализировать, почему всё случилось так, а не иначе, и могли ли мы что-то изменить. Хотя бы для того, чтобы в будущем уберечься от похожих ошибок.
Сергей заносит Соню на кухню, она подпрыгивает, улыбается, теребит своего утёнка.
– Какая у меня активная девочка, – улыбается Сергей, глаза у него горят. – Но мне кажется, Соня проголодалась. Она мне чуть палец не отгрызла, – смеётся, дочка тоже подхватывает, демонстрируя все свои три зуба.
– У неё просто зубки режутся, – невольно улыбаюсь в ответ.
– Я заметил, она меня здорово цапнула.
– Да, она любит кусаться. Меня постоянно кусает. Давай, я её покормлю, – забираю малышку, усаживаю её в столик. – А тебе пора, – снова становлюсь серьёзной.
– Лиза, – Сергей ловит меня за локоть.
– Что? – вырываю руку.
– Можно, я побуду с вами ещё немного. Совсем чуть-чуть.
Тяжело вздыхаю, хочу прогнать его и не могу. Такие у него глаза печальные…
– Хорошо. Только пока я кормлю Соню. Потом мы пойдём спать.
В звенящей тишине кормлю дочку измельчённым супом, чувствую на себе взгляд бывшего мужа. Соне такая еда не нравится, она постоянно пытается выплюнуть зеленоватую кашицу, в которую превратился суп из брокколи и кабачка.
– Чем ты кормишь ребёнка, – кривится Сергей.
– Это варёные овощи и мясо. Очень полезно.
– Выглядит ужасно. И Соне, кажется, совсем не нравится.
– Да, сладкие каши она ест с большим удовольствием, но овощи ей нужны для лучшего переваривания пищи.
Стоит мне отвлечься буквально на секунду, как Соня переворачивает половину тарелки на столик.
– Доча, – рычу на неё, бросаюсь за тряпкой, а малышка тут же начинает размазывать всё по столу.
– Соня, ну зачем так, ты же будущая леди, – пытается её урезонить Сергей.
Но Соня вошла во вкус, и теперь она начинает ладошками бить по луже супа. В стороны летят брызги, капли зелёного пюре попадают Сергею на рубашку. – Упс, опасная ты дама. Вся в маму, – при этом смотрит он на меня. – От неё я тоже частенько уходил в крапинку.
Застываю с тряпкой, смеряю Сергея раздражённым взглядом. Знаю, на что он намекает. Раньше, когда я бывала поглощена рисованием картины, он частенько отвлекал меня от процесса поцелуями, а потом мы теряли голову прямо на полу в моей мастерской посреди кисточек и красок. И да, тогда капли краски разлетались повсюду, но нам было слишком хорошо, чтобы обращать на это внимание.
А Сергей ещё и добавляет напряжения, снимая пальцем каплю с моей ключицы и отправляя её в рот.
– М-м-м! На вкус это лучше, чем на вид, – взгляд его темнеет.
Я понимаю, что думает он сейчас совсем не о супе.
– Тебе пора, – отворачиваюсь к дочке, начинаю вытирать стол.
– Лиза, малышка, – тянет ко мне руку.
– Я не малышка, – рявкаю на него. – И уже не Лиза! Не забывайся! И повторяю ещё раз! Тебе пора, – стараюсь говорить максимально холодно.
Рука его замирает в воздухе, падает. Сергей разочарованно поджимает губы, взгляд у него тоже становится холодным.
– Хорошо, я пойду. Но с хозяином собаки нужно будет разобраться. Сама понимаешь, что это опасно, и в следующий раз может закончиться плачевно.
Киваю.
– Насчёт собаки согласна, но что ты хочешь от меня?
– Пока ничего, я проконсультируюсь, как прижать этого идиота, потом сообщу тебе. Возможно, от тебя потребуется заявление.
– Я не хочу ни с кем воевать из соседей.
– Лиза, это не война, это вопрос безопасности. Нам ещё предстоит выяснить, привита ли собака. Иначе… Ты сама сказала, что кормишь ребёнка. Это может быть опасно и для Сони.
– Хорошо, я буду благодарна тебе за помощь. Но не нужно думать, что так ты сможешь что-то исправить между нами, Серёжа, – возвращаю границы, которые, как мне показалось на секунду, потекли.
– А что я такого сделал сегодня? – ловит мой взгляд. – Я разве приставал к тебе или чем-то обидел?
– Нет.
Формально он действительно не сделал ничего, это все мои эмоции, воспоминания, которые неизбежно бередят душу рядом с ним. Но что я могу ему предъявить? И от этого я злюсь ещё больше.
– Всё, пока! Захлопнешь дверь!
Ухожу к дочке, продолжаю её кормить, слышу, как он уходит, закрывая дверь.
И почему-то становится пусто. Так пусто, как будто это я сама выгнала его из нашей жизни.
Вот такой нелогичный внутренний раскол.
Лиза, очнись! Этот мужчина – отрава! Тебе нужно держаться от него на расстоянии.
Но как?
В дверь раздаётся звонок. Вот! Как от него отделаться? Зачем он вернулся?
