— Думаю, что бассейн…
Я пытаюсь сказать, что бассейн в сегодняшней программе на вечер точно будет лишним, но в этот момент Маша выкрикивает: «Нам нужны эти прелестные бутербродики!» и уносится ловить официанта.
— Ладно, мы пойдем, — напряженно произносит Арина-Марина, беря свою подругу за руку. — Хорошо вам отдохнуть.
В ответ я просто киваю. Мы все понимаем, что тройник явно не самая интересная перспектива на этот вечер.
И оказываюсь прав, потому что в следующее мгновение подлетает Маша с бутербродом в руке и требует:
— Открой рот.
Я открываю и, впустив в себя вкус хрустящего хлеба и сочного мяса в каком-то диковинном соусе, начинаю жевать. Рашид конечно мудак, но фуршет устроил достойный.
— Испачкались, — без сожаления произносит Маша, разглядывая свои пальцы.
Затем поднимает глаза на меня и, сощурившись, тянет руку к моему рту.
— Что это? — ошалело переспрашиваю я, сведя глаза к переносице.
— Ты где-нибудь видишь салфетки? — осведомляется она, пробегаясь кончиками пальцев по моим губам. — Если нет, то придется тебе облизать.
Glava 32
Тимур
Был бы я трезв, то еще много раз подумал бы, прежде чем запихивать в рот чьи-то пальцы. Даже Машины. Но стакан виски на голодный желудок в сорокаградусную жару делает свое дело, и вот я, как заправский котик, с аппетитом обсасываю ее фаланги со вкусом бутербродного соуса. От этого непотребного публичного действа у меня ощутимо тяжелеет в трусах.
— Послушный мальчик, — удовлетворенно и очень эротично произносит Маша, не сводя с меня глаз.
После этих ее слов моим стояком можно колоть орехи. Во рту пересыхает, играющая музыка стихает, толпа гостей исчезает вместе с говнюком Рашидом, и мы остаемся втроем: я, Маша и мое желание непременно продолжить то, что так неожиданно началось.
Правда, у Маши на этот счет свои планы. С криком «Хочу танцевать, она хватает меня за руку и тащит к бару, где предположительно находится танцпол.
Не пытаясь сопротивляться, я топаю за ней с улыбкой на лице. Происходящее мне охренеть как нравится. Последний раз так легко и беззаботно я себя чувствовал четыре года назад, с ней же. Когда не раздумывая тащился на рок-концерт, проматывал последнюю сотку на бензин, катая ее по окрестностям, и купался в одних трусах в ледяной речке.
— Какая классная песня! — радостно визжит она, подлетая к диджею. — А громче можно сделать?
Тот мотает головой. Мол, куда еще громче? Занудный какой-то тип. Тебя же гостей пригласили развлекать? Вот и развлекай.
В ответ Маша показывает ему язык и разворачивается ко мне.
— Знаешь, как я обожаю танцевать?! Даже больше, чем петь!
Следующие несколько минут я завороженно наблюдаю, как она двигается под музыку. То, что Маша любит танцевать, видно по тому, с каким энтузиазмом она это делает. В радиусе ста метров не осталось ни одного человека, который бы не смотрел на эти бешеные шаманские пляски. Танец жертвоприношения, так я мысленно его окрестил.
Я без шуток в очередной раз ей восхищен. Есть что-то невероятно милое в том, что такой образец женственности танцует, как горилла под амфетамином.
— Тимур! Ты тоже танцуй! — выкрикивает Маша, задорно тряся волосами. — На ступнях много биологически активных точек, которые отлично стимулируют надпочечники.
Я мотаю головой. Мои надпочечники простимулированы, мама не горюй. Особенно с учетом бешеных прыжков ее аппетитной четверки.
Оторвать от нее взгляд заставляет похлопывание по плечу. Нехотя повернувшись, я вижу хозяина дома в компании какого-то плюгавого хрена. Оба выглядят недовольными.
— Рашид ибн Мохаммед великодушно просит, чтобы вы отвели свою подругу в отель, — гнусавит плюгавый под одобрительные кивки Рашида. — Кажется, она перепила и ведет себя неподобающе.
Первым делом до меня доходит, что плюгавый — это переводчик. Вторым, что мудак Рашид по какой-то причине решил выставить с вечеринки Машу, к которой еще недавно катил свои арабские яйца.
— Переведи-ка ему ответку, — рычу я, уничтожая последнего взглядом. — Только дословно.
И продолжаю почему-то по слогам, видимо, для лучшей усвояемости.
— Мо-я под-ру-га-не-пья-на, а-хо-ро-шо про-во-дит вре-мя и раз-вле-ка-ет тво-их гос-тей, что-бы не сдох-ли от ску-ки в э-том зо-ло-том кло-пов-ни-ке.
Побледнев, плюгавый с опаской косится на Рашида и, запинаясь через слово, переводит. Тот багровеет и что-то гневно и много лопочет на арабском.
— Скажи ему, пусть на хуй идет, ладно? — Не дожидаясь перевода, я хлопаю плюгавого по плечу. — Мы и сами уже уходить хотели. Говорят, у Анвара тусовка получше.
Понятия не имею, откуда в моей голове всплыло имя Анвара, что в целом это не имеет большого значения. В этом здоровенном высокотехнологичном городе уж точно найдутся места, где можно повеселиться.
С такими мыслями я подхожу к неугомонно скачущей Маше и, приобняв ее за плечи, предлагаю:
— Давай уйдем отсюда, а? Музыка тут полный отстой, и виски мочой пахнет.
— Давай! — не раздумывая, соглашается она, заставляя испытать облегчение. Я-то думал, что придется утаскивать ее отсюда с уговорами. — Только у меня есть одно условие.
Я смотрю в ее сияющие озорством глаза и понимаю, что донельзя заинтригован. Никогда не угадаешь, что вылетит из ее рта в следующую секунду.
— И какое?
— Давай ты меня, как в фильме, взвалишь на плечо и потащишь? — во весь рот улыбается она. — Хочу светить трусами и болтать ногами.
Я отвечаю «да не вопрос», и в следующую минуту мы под ошарашенные взгляды гостей и персонала эффектно дефилируем к выходу. Маша, как и хотела, светит трусами и от души колотит меня пятками по спине. За такое у нас есть все шансы загреметь в местный обезьянник, но сегодня мне и на это плевать. Я снова чувствую себя безбашенным пиздюком с компании самой классной девчонки на свете.
Glava 33
— Ну, и что мы будем делать? — спрашивает Маша, когда я, протопав сто метров от резиденции мудака-Рашида, снимаю ее с плеча. — Я потанцевала, а теперь хочу раскрутить свою горловую чакру.
— Это как? — на всякий случай уточняю я, ощущая, как жираф таранит головой ширинку.
— Я хочу петь! Как думаешь, где-нибудь поблизости есть караоке?
— Найдем, — уверенно говорю я, ничуть не испуганный перспективой быть изнасилованным в уши. Сегодня я воистину послушный мальчик.
Полистав интернет, я нахожу ближайший караоке-бар и вызываю такси. Маша все это время развлекается тем, что танцует под воображаемую музыку. Вот уж кому с собой точно не бывает скучно. Я почти ей завидую. Мне скучать тоже не приходится, но это только потому, что вечно до хера дел. Оставь меня без работы — я взвою от тоски, так как не буду знать, чем заняться.
А Маше все удается. И работать непринужденно, и отдыхать. Если никого не будет рядом — станет сама с собой разговаривать, не будет музыки — сама споет и станцует. Необыкновенная она. Я второй такой еще не встречал.
Амбал на входе в караоке-бар смотрит с таким подозрением, словно у меня из задницы торчит пакет с кокаином, но взглянув на мою сияющую спутницу решает нас пропустить. Я с облегчением прохожу внутрь, а вот Маша не торопится.
— Никак не пойму, у вас белки глаз желтоватые из-за избытка билирубина или в силу национальной принадлежности, — озадаченно говорит она, остановившись перед вышибалой.
Хорошо, что она говорит это по-русски. На свою физическую форму не жалуюсь, но этот мужик все же весит полтонны и, рассвирепев, способен уделать меня одной рукой.
— Ой! Я и забыла, что мы в Эмиратах находимся! — смеется Маша и в следующую секунду вываливает то же самое сначала на английском, а потом на арабском.
Я обреченно жмурюсь. А вечер так прекрасно начинался. Интересно, моя страховая покроет услуги местной стоматологии?
А дальше происходит удивительное. Араб отвечает ей что-то на своем, а Маша, состроив сочувственную гримасу, гладит его по плечу. Потом они в течение нескольких минут переговариваются, оставив очередь на входе возмущенно вздыхать.
