не встретишь бабушек, которые переписывают на своих внучат хрущевку.
Секретарь презрительно оглядывает нас с ног до головы. Я и забыла, что в таких учреждениях встречают по одежке. А я сейчас одета не в элитные шмотки, разве что шуба у меня осталась от прежней жизни. А Пашка то и вовсе одет, как простой работяга.
— Я к Марку Абрамовичу, — сходу говорю я.
— Вы по записи? — акая и растягивая слова, говорит девушка.
— Нет, но он меня примет.
— Он не принимает без записи, — надменно говорит девица, ох не с той она связалась.
— Марк Абрамович, — ору я на всю контору так, что люди начинают выглядывать из кабинетов.
— Девушка, что вы позволяете себе! — рычит девица. — Охрана!
И тут же ко мне подскакивает мужчинка с ноготок в форме охранника от какой-то фирмы.
— Марк Абрамович! — я стою руки в боки, черт два меня этот мелкопузый мужичонка сдвинет с места, а уж скандал то я устрою.
На шум и крик из своего кабинета выглядывает хозяин конторы и краснеет сразу, как свекла. Бежит в холл, мелко перебирая ножками.
— Отставить охрану, Света, уймись, — бросает он на ходу своему секретарю, а затем подобострастно ко мне. — С чем изволили пожаловать, Анжелика Дмитриевна. Извольте, проходите, кофе, чай.
— Кофе принеси, — киваю его секретутке, — не дай бог туда плюнешь, я тебе этот кофе на голову вылью.
Та белеет сначала, потом ее лицо покрывается пятнами, и мне кажется, она готова упасть в обморок.
— Это Павел, он со мной, — представляю я своего жениха, в подробности не вдаюсь.
Когда мы расселись по креслам в его кабинете, а красная, как варенный рак, секретарша принесла нам кофе, мы начали разговор.
— Марк Абрамович, я хочу взглянуть на свое завещание.
Смотрю в глаза своему нотариусу, а у того глазки в разные стороны разбежались, на лысине пот выступил.
— К-ка-ка-какое завещание, — заикается Марк Абрамович.
— Давайте не будем комедию разыгрывать, я связалась с матерью и знаю, что приходил к вам отец и принес завещание от моего имени. Хочу на него взглянуть, — я говорю очень убедительно, не вскрывая сразу все карты.
— Н-не-нет.
— Да! Или я обращаюсь в Нотариальную палату, как в проверяющий вас орган.
Марк Абрамович судорожно расстегивает верхнюю пуговицу своей рубашки и ослабляет узел галстука. Потом встает и открывает огромный сейф, где в файлах хранятся документы. Порывшись там немного, он достает папку и подает ее мне.
Открываю папку с дрожью в руках. Читаю, читаю, буквы разбегаются, как будто у меня дислексия. И я не могу читать. Но через некоторое время я четко вижу строку: в случаи смерти все имущество и деньги фонда отходят моему опекуну Дмитрию Николаевичу Снигиреву. Читаю сумму: триста пятьдесят миллионов долларов. Это только примерная оценка!
Подаю документ Паше, тот только присвистывает.
— Марк Абрамович, вы же в курсе, что это завещание подделка, я его не составляла, — смотрю в глаза нотариусу, а у него такой тремор в руках, что ручку держать не может.
— Не губите, — вдруг падает он на колени. — Анжелика Дмитриевна, не губите!
— Хорошо, я могу промолчать, но…
Я делаю картинную паузу, внимательно наблюдаю за нотариусом, в его глазах вопрос.
— Мы переписываем завещание, а вы моему отцу не скажите ни слова, иначе я накатаю на вас жалобу в прокуратуру, нотариальную палату и подам заявление в полицию о имеющемся факте подлога. А потом выложу все это в сторис на своей страничке. Как думаете, много ли людей будут после этого доверять вашей конторе?
— Не надо, я все понял, — он с трудом соскребает с пола свое жирное тельце и вызывает своего секретаря.
Мы составляем новое завещание, по которому половина всей суммы уходит в благотворительный фонд, который я выбираю методом тыка, а вторую половину я завещаю Павлу и Юле. ОТ чего у Павла глаза становятся круглыми, он сначала протестует, но я его протест гашу. Ничего не хочу оставлять моей семейке.
Когда все завизировано, все печати поставлены, мое завещание убирают в сейф, я говорю: Надеюсь, Марк Абрамович, на ваше понимание и клятву хранить секреты клиентов. Мой отец ничего не должен узнать о завещании.
Тот только машет головой. И испуганно косится на двери. Теперь у меня в руках компромат на отца и нотариуса. Будут дергаться, я это все солью в сеть.
Сильная вещь — социальная сеть, особенно когда ты богат и известен.
Мы выходим из нотариальной конторы и выдыхаем.
— А тебе не интересно, откуда такие деньги взялись? — вдруг спрашивает Пашка.
— Интересно, Паш, мне все сейчас интересно, но не только деньги, но и мое прошлое.
— Что делать будем?
— Для начала давай узнаем, как погибли мои настоящие родители?
— Официально не получится, — Пашка хмурится. — Если только через своих знакомых запросить.
— Давай, если нужно кому на лапу сунуть, у меня есть деньги, я с кредиток сняла, сколько смогла. Сумма получилась приличная, могу еще драгоценности продать, все одно эти цацки больше мне не нужны.
— Ты так серьезно настроена, что мне за тебя даже страшно становится, — Пашка внимательно смотрит на меня.
— Паш, деваться уже некуда, играем до конца!
Пашка едет к себе на работу, а меня закидывает домой. Там мой ноутбук. Теперь я знаю про фонд, в котором хранились мои деньги. И я могу копать дальше.
У меня в руках данные фонда. И командует им некий Фролов. С него я и начинаю.
Набираю номер. Номер телефона с кодом Москвы. Мне отвечает вежливый секретарь.
Прошу соединить меня с Фроловым Михаилом Дмитриевичем. На вежливый запрос, кто спрашивает, называю свое настоящее имя.
— Снигирева Анжела Владленовна.
— Слушаю, — раздается в ответ раскатистый бас.
— Я Снигирева Анжелика Владленовна…
— Девушка, Снигирева Анжелика Владленовна умерла двенадцать лет назад!
— Как умерла, а кто же я?
— Кто я? — все, как в американском боевике, где Джеки Чан бегает по джунглям Африки и всем задает один и тот же вопрос. А кому задать вопрос мне? Кто мне на него ответит?
— Девушка, не звоните больше, ваш розыгрыш дурацкий…
— Стойте, не кладите трубку. Но я действительно по паспорту Снигирева Анжелика только Дмитриевна, мой опекун Снигирев Дмитрий Николаевич.
— Дмитрий Снигирев? Вы ничего не путаете?
— Да, мне сейчас тридцать лет, и до сего дня я не знала, что являюсь падчерицей.
— Ничего не понимаю, девушка, а вы можете прилететь в Москву?
— Зачем?
— Или прислать свой ДНК материал.
— Зачем?
— А вы думаете, мы просто так переводим Снигиреву каждый год десятки миллионов долларов? Мы получаем от него
