– Стася, ну нельзя же так, – покачала головой Ксения и полезла рукой Остромичеву за шиворот. – Да погодите вы… ты… Постой же!
– Там все растекается! – капризно дергался мужчина.
– Тогда… – Ксения ухватила за ремень.
– Да что ты делаешь?! – выкатил глаза Остромичев. – Здесь же Стася! Держи себя в руках!
– Да я только… погоди!
Ксения выдернула рубаху из брюк, и весь нерастаявший лед вывалился на пол.
– Ну вот, я ж хотела только, чтоб лед вывалился.
– Так мы тебе и поверили, – с обидой взглянул на Ксению Остромичев, потом поднял с пола два кусочка льда, ловко подскочил к дочери и засунул льдинки той за пазуху.
– А-а-а-а! – завопила теперь уже и Стася.
– Да что ты делаешь?! – кинулась к девочке Ксения. – Разве ж так можно шутить?
– Я просто ответил ей тем же, – гордо выпрямился заботливый папаша.
– Нашел кому отвечать. Иди сюда, Стасенька, я тебе… А-а-а-а! Мамочка-а-а!
Позади Ксении со счастливым лицом стоял Остромичев.
– Что за дурацкие шуточки? – ерзала спиной Ксения, пытаясь вытряхнуть лед.
– А у нас мама всегда так шутит, – наивно выдавала семейные секреты Стася.
– Ну… мама у вас веселая какая, – скривилась Ксения и побежала искать ванную.
После бодрящего «обледенения» спохватились, что времени уже много, а к столу никто еще не одет.
– Стася, пойдем, я тебе прическу сделаю, а потом и сама переоденусь, – позвала девочку Ксения, и они поднялись на второй этаж.
Из вороха бантов, заколок и бижутерии Ксения соорудила на голове у Стаси настоящую красоту. Да и грех из таких волос что-то не придумать – у девчонки были роскошные, длинные, белокурые локоны, как и у матери. А платье они надели все-таки белое. Не стали ждать Стасиной свадьбы. Ксения пообещала, что к свадьбе ей купят новое.
– Все, Стаська, ты тут посмотри, может быть, еще чего найдешь, а я побежала. Мне надо и самой платье переодеть.
Она вошла к себе в комнату и уселась перед зеркалом.
Сначала надо было создать из своего привычного лица красоту неземную. Макияж должен быть непременно вечерним, однако штукатурка не должна сыпаться, все же она не на сцене. Достаточно немного теней… та-ак, теперь тушь… еще чуть-чуть… и глаза подвести немного, ее никто еще не видел с подведенными глазами, а зря, Ксении было необычайно хорошо. И еще румяна… ой, чего-то как у матрешки получилось… а вот сейчас хорошо. И губы – не слишком ярко, но и не бледно! А то опять как бледная поганка будет!
А теперь прическа. Да, все же хорошо иметь роскошные волосы. У Ксении были обыкновенные. И вот из этих обыкновенных надо было за пятнадцать минут состряпать необыкновенное чудо у себя на голове. Хотелось волшебства! Все родители уже привыкли ее видеть с аккуратным хвостиком и зачесанной челкой. А сейчас… Она подняла волосы высоко вверх, открыв лебединую шею. Да, шея у нее была лебединая… И хоть Зойка говорила, что, мол, как у гусыни, так это от зависти. Теперь заколоть… А вот сейчас челка. Немного пенки, фантазии, лака, ловкость рук и… так, надо еще прядку на шее выпустить, вроде бы эта прядка сама выпала, невзначай… Навертим на палец прядь, зальем лаком, и… вуаля! Чем не салонная прическа?
Теперь можно и в платье обряжаться.
Платье у Ксении было длинное, в пол, со скромно закрытым горлышком, зато с совершенно открытой спиной.
– М-да, сначала в нем хотела у родителей отмечать, потом… потом вместе с Виктором у себя дома, а пришлось надеть… – не радостно усмехнулась Ксения, глядя в зеркало. – Но, честно говоря, в таком платье только у Остромичевых и быть. С их-то просторами. Вот бы хорошо я смотрелась в маминой трешке!
Она надела туфли и осторожно спустилась в столовую. На светлом диване там уже неподвижно сидела Стася, а Александр сиял синяками в светлой рубашке и джинсах, сразу было видно, что господин не слишком заморачивался с нарядами, он раскладывал под каждую тарелочку салфетку.
– Все… – растерянно улыбнулась Ксения. – Я готова.
– А мы уж зажда… – начал было Остромичев, но, увидев Ксению, на секундочку замер. – Кра… Кра… тьфу ты! Стась, тащи лед скорее!
– Опять? – испуганно поежилась Ксения. – За шиворот?
– Кра… Кхк, да что ты, ч-черт! В мартини! – еле откашлялся Александр. – Такой кра… красавице надо только мартини. Стаська! Чего замерла-то?
Стася сидела, важно задрав голову, и боялась пошевелиться. Взрослые подошли ближе.
– Мать честная! – охнул Остромичев. – Стась, а кто тебе разрешил-то?
Одета девочка была так, как ее и нарядила Ксения. И прическа была та же, а вот в остальном… Вся шея, все уши и даже руки маленькой модницы вовсю сверкали золотыми и даже бриллиантовыми украшениями. Шевелиться она боялась, потому что кольца были немножко не по размеру и мгновенно спадали с пальчиков. А золотое колье как-то некрасиво свисало до самого пупа.
– Ничего себе, – проглотила ком Ксения. На ней-то, кроме маленького колечка, и не было ничего. – Не слабо вы детишек упаковываете.
– Да кто ее упаковал-то! Сама все напялила! – рыкнул Остромичев. – Стася! Немедленно иди и сними все украшения матери! Мала ты еще!
– Па-ап! – возмущенно выкатила глазенки девчушка. – Ксения Андревна сказала, что я принцесса! А чего я какая-то нищая принцесса? Таких не бывает! Они всегда в колечках! И бусики у них есть.
– Стасенька, эти бусики знаешь сколько стоят? Нам мать голову оторвет!
На минуточку Ксения почувствовала себя лишней. Вроде бы как здесь своя семья, сейчас только мама придет, и… начнет всем головы отрывать. А тут еще и Ксения во всей красе!
– Она не придет! – выкрикнула Стася. – Она с дядей Артемом уехала!
– А вот они с дядей Артемом приедут, и мы им это отдадим, – старался спокойно объяснять Остромичев. – А то мы от этого дяди Артема никогда не отделаемся. Снимай! Я тебе такие же куплю бусики… Когда замуж выходить станешь. Ксения, как ты думаешь, а не пора ли нам провожать старый год?
– Ой! А времени-то уже одиннадцать часов! – спохватилась Ксения. – Ну, конечно же, пора!
– К столу! – звал Остромичев. – И ты, индийский слон, тоже. Стася, я к тебе обращаюсь!
Девочка молчком сняла все украшения и отдала отцу. Немного обиженная села к столу, но тут же все обиды были забыты. Сегодня выдался очень насыщенный день, поэтому есть хотелось всем. А на столе было чем себя порадовать. Ксения, например, еле сдерживала себя, чтобы не съесть все. Казалось, от тарелок они не оторвутся до следующего года, однако уже через минут пятнадцать пришло насыщение. Полнейшее. И тут Ксении пришлось вспомнить, для чего, собственно, она приехала. Надо было из позднего ужина делать праздник.
– А сейчас… – таинственно начала она. – Надо по всем правилам проводить старый год. Для начала мы… мы вспомним все самое плохое, что у нас было, подойдем к елочке и скажем ей это на ушко. И она унесет это с собой в лес.
