….В первые дни усталость была такая, что к вечеру Саша буквально падала с ног — болела спина, шея. Прежде ей не приходилось так много ездить. Вечером сил уже хватало только на то, чтобы принять ванну и посмотреть фильм, что-нибудь легкое, про Бонда, к примеру. А там с первых кадров — пиф-паф, ой-ой-ой! И все куда-то бегут и друг друга спасают! И такая динамика — обалдеть. Все энергичные, в форме! Саше даже обидно за себя. Вот что они принимают, какой допинг, чтобы быть в подобном тонусе? Хоть бы кто поделился секретом.
А она утром встает и сама себе не рада. Что за овощ вырос на нашей грядке? А, это же Саша!
Похолодало. Наверное, скоро пойдет снег. В воздухе пахнет зимой. А где-то уже зима, холода и снег. Недавно она везла на вокзал двух мужчин лет сорока. Оказалось, что они с Севера, куда и возвращаются из московской командировки. Северяне были симпатичными, улыбчивыми, много шутили, говорили ей искренние, небанальные комплименты. Они рассказали, что дома у них уже зима. Саша спросила, как живут люди в условиях вечной мерзлоты. Они засмеялись, ничего, говорят, мы привыкли.
— Зато в таком холоде меньше плохого. Выживает только настоящее — люди, чувства, понятия. У вас в Москве по-иному. Среда, благоприятная для развития всякой флоры, в том числе патогенной. Но без нее, понятное дело, тоже никак.
— А как там у вас с кризисом?
Опять рассмеялись.
— Олени про кризис ничего не знают! Нефть есть, значит, все нормально!
На прощание самый веселый северянин неожиданно серьезно признался, что на Севере хорошо и красиво, и люди там сердечные и теплые, только вот с девушками не очень.
— Я до сих пор холостой! Выходите за меня замуж, Александра! Увезу вас на Север, и будем жить долго и счастливо! Хотите, даже умрем в один день?
Но Саша отказалась.
Все-таки занятную она нашла работу — каждый день видит столько человеческих типажей и судеб!
На Ордынке она подхватила двух штучек: то ли барышни, то ли юноши. Саша не сразу поняла. По голосу барышни, по виду унисекс. Джинсы, короткие курточки, неопределенные сумки. Нет, наверное, все-таки юноши. А по разговору… Третий район проезжают, а они все о своем — салоны красоты, у кого лучше красить волосы…
— Ну, ты даешь!!! — манерно сказал(а) один (одна) другому (другой). — Волосы надо красить у Влада, он клевый колорист, а Женя красит плохо!
— Нормально красит!
Две улицы эти антропологические странности (что-то, видимо, происходит в природе, какие-то непонятные процессы, может, от радиации люди мутируют или от ГМО, а может, это коварная глобализация постаралась, будь она неладна, но только мальчика от девочки отличить становится все труднее) обсуждали профессиональные достоинства какого-то (какой-то) Жени. Потом переключились на обсуждение какого-то (какой-то) Вали.
— Лошара! — авторитетно заявил он(а) в фиолетовой куртке.
Саша вздрогнула. О ком это они? Нет, не о ней.
— Просто над ней надо поработать! — манерно сказал(а) в черной куртке. — Помыть, причесать, переодеть!
До пункта назначения существа делились впечатлениями по поводу новой коллекции какого-то Васи, что в ней тренд, а что вовсе, пардон, трэш!
Да… Чем люди живут?
Хотя ведь она сама недавно волновалась по поводу шмоток, трендов, брендов и начинала тосковать по новой сумке, если не покупала ее себе каждые три месяца. А нынче обходится без новых вещей и не переживает. Однажды Саша с удивлением заметила, что перестала обращать внимание на то, в чем одета, и какая у нее сумка. Не то что ей безразлично и она стала похожа на бомжа, вылезшего из колодца, а вместо сумки ходит теперь с полиэтиленовым пакетом. Нет. Просто если раньше она придавала вещам слишком большое значение, то теперь они стали чем-то второстепенным. При этом Саша по-прежнему считала, что умный человек всегда сможет устроить так, что в нем все будет прекрасно — и душа, и одежда, и мысли. И можно быть приличным человеком, и заботиться о красоте ногтей, но теперь она спокойнее относилась к шмоткам: есть шмотки — хорошо, нет шмоток — ничего страшного. Своеобразный дзен, как у мужика в анекдоте: могу пилить — могу не пилить. Вот. Могу носить — могу не носить. Вещи все-таки средство, а не цель.
…Добро пожаловать на московские улицы, в апокалипсис пробок и хамства! Кстати, лично для Саши, как для водителя, самое неприятное не пробки, а хамство. Конечно, часы простоя в пробках тоже не прибавляют оптимизма, и расходование времени вхолостую сильно портит нервную систему, но с пробками хоть как-то можно смириться, в особенности если представить их неизбежным злом, сродни стихийному явлению, противостоять которому невозможно. А посему смирись, гордый человек, включи аудиокнигу и прослушай жизнеописание двенадцатого цезаря, который жил в те прекрасные далекие времена, когда человечество еще не знало автомобилей. К тому же Москва не древний Рим, она — радиально-кольцевая, с понатыканными вблизи дорог торговыми центрами, и уже в силу этого пробки здесь будут всегда.
Гораздо неприятнее дорожных пробок — засилье дорожных хамов. Хамство и так отвратительное явление, а на дорогах превращает жизнь порядочного, хорошо воспитанного автомобилиста в кошмар. И подрезают, и сигналят, и перекрывают дорогу для перевозки очень важных персон, и еще сто тысяч вариантов обидного автомобильного хамства.
Говорят, к этому можно привыкнуть… Саша честно пыталась, но не смогла. И даже панцирь — танковая броня в виде мощной самоиронии и чувства юмора — не помог. Иной раз так сердце сожмет, хоть плачь, ну за что так, ну почему?! А ни почему — по кочану и по капусте. Давно пора привыкнуть.
Ну вот, спрашивается, зачем этот придурок в «Субару» ее обхамил, нагло, намеренно подрезал, еще и сделал недвусмысленный жест?!
А она ведь нежная. Школьница, детсадовка вообще. Ей бы кринолины носить и плакать от всяких чувствительностей в тонкий батистовый платочек с вензелями.
Лично ей отчаянно мешают хамы. Может, они и неплохие люди, а несчастные или нелюбимые, но это их проблемы, и вообще это не повод отравлять жизнь другим людям, у которых тоже облом со счастьем и с любовью.
Вот она, например, никогда не пропускала пешеходов. Ну, почти никогда. Почему? Боялась подставить этого самого пешехода. Его же из-за нее собьют. Она-то остановится, а другие гонцы в тачках?
Куда катится мир…
А казалось бы, чего проще, — уступать дорогу пешеходам, а иногда даже другим водителям и быть взаимно вежливыми?! Ну не рассыплемся же мы, если будем придерживаться простых, безусловных правил?
Блондинка в кучерявой машине (блондинки на дорогах — это вообще предмет отдельного научного исследования) тупо всунулась не в свой ряд, и Саша еле успела уйти от аварии.
Получалось, что каждый день она впустую убивала немыслимое количество нервных клеток. И что с этим делать?
А если самоуговориться? Некоторым помогает. Может, и на нее подействует, и она станет спокойная, как «покойник перед отпеванием». И Саша начала мысленно повторять: «Я — Будда, я — Будда. Снова Будда!»
Едет себе таким Буддой по Тверской в час пик.
Не верится, не получается. Будда где-то там, высоко, недостижимо, в горних высях. А она — Саша Семенова, дура отсталая.
Пассажиров не было, и Саша сидела в Масяне, перебирала четки. Вспомнила про Арсения, представила море (нет, лучше — океан!) А хорошо, наверное, сейчас там, где океан и солнце. Если долго сидеть на берегу океана, можно понять, что спешить уже не нужно. Ты уже там, где надо. Здесь. И сейчас.
А тут… Осенняя Москва и небо беспросветно серое. И к «здесь» и «сейчас» еще надо стремиться.
Заветная мечта большинства русских людей — отдых. Живут они, бедные, и все время думают, как бы чудесным образом устроиться так, чтобы ничто тебя не могло достать. Ни государство, ни семья, ни необходимость зарабатывать хлеб насущный. Чтобы лежать под солнцем в гамаке, раскачиваясь, лет пятьдесят. По сути, русские люди — буддисты, поскольку постоянно грезят о нирване.
