Согнув немного колени, я нанёс два быстрых удара, выставив другую руку для защиты.
Шарли смотрела на меня немного недоверчиво и с толикой любопытства, сжав губы и массируя ладонями костяшки пальцев.
— Почему ты не ругаешь меня?
Я выпрямился и остановил мешок.
— А почему должен ругать?
— Не знаю, но думаю, мама на твоём месте ругала бы.
— Я не твоя мать, и мне не до этого. Но я всё равно не хочу, чтобы ты пострадала.
— Мне было не больно.
— Пока нет. Но если продолжишь наносить удары как девчонка, ты точно поранишься.
— Я не бью как неженка!
— А вот и да…
Я вернулся и поднял старый ящик с инструментами.
— Я не бью как неженка, ты понял? А ты… ты такой же плохой, как все мужчины в мире! — закричала Шарли. И её губы начали красиво надуваться.
Ай-ай… я чувствовал разбитое сердце, а в этих вещах я не очень хорошо разбирался.
Малышка прожигала меня взглядом, но я делал вид, что ничего не замечаю. Положил несколько вещей обратно на стеллаж для инструментов, а затем наклонился, чтобы достать из-под стола пакет. Протянул руку и схватил пакет, который хранил там несколько недель, но вручить ей так и не решился.
— У меня для тебя кое-что есть.
— Мне всё равно! — отчеканила она, отворачивая голову.
— Это подарок.
— Подарок? — переспросила Шарли, почти недоверчиво. И всего за пару секунд тон её голоса изменился от сердитого до взволнованного.
«Она на самом деле девчонка!»
Шарли с осторожностью приблизилась, стараясь не потворствовать и не выдать своего истинного настроения. Но мы оба знали, — она умирает от желания открыть пакет. Эта девчонка была невероятно назойливой, постоянно крутилась вокруг меня, болтала без умолку и заваливала вопросами, но с тех пор, как встретил её, я начал исцеляться, насколько это было возможно.
— Итак, ты хочешь открыть его или предпочитаешь просто стоять и смотреть на меня?
Шарли посмотрела сначала на пакет, который я ей предлагал, потом на меня. Затем протянула руки и бережно его взяла.
— Что там?
— Открой и узнаешь сама.
Она кивнула и принялась рвать цветную бумагу, а я следил за каждым её движением. Мне не хотелось пропустить выражение лица, когда она наконец увидит содержимое.
— Боже мой! — вскрикнула она, широко раскрыв рот в беззубой улыбке. — Это для меня?
— Эх-м… но ты должна пообещать мне, что будешь осторожна и не навредишь себе.
— Я буду осторожна, клянусь! — Шарли прижала к груди пару новеньких перчаток, и комната осветилась.
Солнце.
Эта маленькая девочка вернула солнце в мою жизнь, и я убедился в этом, как только почувствовал, как напряглись мышцы на щеках. Уже долгое время у меня не получалось улыбаться, но, когда этот рыжеволосый эльф смотрел на меня с таким счастливым выражением лица, лёд словно таял.
— Можно их примерить?
— Конечно, можно, но сначала я должен научить тебя правильно их одевать.
Следующие десять минут я показывал ей, как бинтовать костяшки пальцев и запястья; затем, наконец, Шарли смогла надеть перчатки.
— Бей сюда!
Шарли нанесла удар джебом по мешку, отчего тот слегка качнулся.
— Как у меня получилось?
— Гораздо лучше. — Она удовлетворённо улыбнулась и принялась колотить кулаками. — Итак, юная леди, не хочешь мне сказать, кто тот счастливчик, который собирается попробовать твой удар правой?
Девочка нахмурилась и недоумённо посмотрела на меня.
— Давай… мне ты можешь сказать.
Казалось, она раздумывала мгновение, а затем вздохнула.
— Джонатан Олсен.
— Племянник Уолкера?
— Ум-мх.
— И что такого сделал Джонатан Олсен, чтобы заслужить удар по носу?
Шарли пристально посмотрела на меня, словно оценивая, доверять или нет.
— Он… злой!
— Злой?
— Да, злой. Он всегда дразнит меня и говорит, что я выгляжу как пугало! — Шарли скрестила руки на груди; в боксёрских перчатках этот жест выглядел довольно комичным.
— Пугало? Даже так?
— Да, он так меня обозвал и сегодня на озере, а все остальные дети начали смеяться и дразнить меня. Никто из них не хочет со мной играть из-за него. Ненавижу его! — Она потопала ногами и ударила правой рукой по мешку. — Он плохой! Плохой! Плохой! — Шарли продолжила наносить удары, пока её голос не превратился в череду рыданий, а глаза не наполнились слезами.
— Шарли, Шарли, хватит, окей? — Я подошёл и положил ладони ей на плечи. — Достаточно, — прошептал я рядом с её ухом.
Девочка повернулась: нос покраснел, глаза залиты слезами, а лицо выражало чистую печаль.
Я не был сентиментальным мужчиной.
И нежным не был, по крайней мере, больше. Но этот взгляд, полный бури и в то же время читаемая потребность в ласке, толкнули меня на немыслимый поступок. Я притянул её к себе и крепко обнял, почти убаюкивая. Шарли была горячей — маленький, душевный огонь, который невольно сумел согреть даже такой старый кусок льда, как я.
Глава 18
Джоанна
Я достала из чашки пакетик травяного чая и отжала его чайной ложкой. Это был механический жест, на автопилоте. Затем бросила взгляд на настенные часы и вздохнула. Уже почти семь. Прошло около десяти минут, как уехал Майк, а я не могла не думать о нашем споре.
Почему нельзя вернуться во времени назад? Почему у нас нет возможности стереть некоторые вещи и начать с нуля? Мои плечи были похожи на валуны, с каждым вздохом они чуть приподнимались и опускались обратно. Как могло случиться, что я разрушила даже единственные отношения, которые считала непоколебимыми?
Покачав головой, я поднесла к губам чашку. Вверх поднимался пар с запахом яблока и корицы — идеальная смесь для этого момента. Я закрыла глаза, позволяя успокаивающему аромату наполнить ноздри. И тут мой разум затопили воспоминания: множество размытых образов, которые постепенно становились более чёткими, и в каждом из них, помимо Майка, была моя дочь.
«Боже, Шарли!»
Я практически подскочила со стула, когда поняла, что ещё не поднялась посмотреть, как у неё дела. Я была так увлечена своими проблемами, что полностью проигнорировала её. Я была плохой матерью. Реально, ужасная мать.
Поставив чашку в раковину, я взбежала по лестнице. В коридоре было тихо, наверняка она что-то записывала. В несколько шагов подошла к двери её комнаты и повернула ручку.
— Шарли, почему ты не с..?
Свет не горел, хотя на улице почти стемнело. Я огляделась вдруг настороженным взглядом.
В комнате никого.
Моей дочери не было в её спальне.
— Шарли? — Окликнула я более громким голосом.
Ничего. Никакого ответа.
Как сумасшедшая, я начала открывать все двери на верхнем этаже.
— Шарли, ты где?
Я почти кричала в пустом доме.
Грохот в моей груди становился всё громче и громче, распространяясь на уши и виски. В одно мгновение адреналин сделал ноги тяжёлыми и деревянными. Куда она делась? Куда моя девочка ушла?
Я вцепилась руками в волосы.
«Успокойся, Джоанна, ты должна быть спокойна. Дыши и старайся мыслить здраво».
Я перевела взгляд в сторону окна коридора. Закат расплывался, как дым, и первое, что я заметила, был свет, просачивающийся из старого сарая Фостера. Назовите это материнским инстинктом, шестым чувством или логическим умозаключением, но я была уверена, — моя дочь там.
Должна быть там.
Я сбежала по лестнице, схватила первый попавшийся на вешалке джемпер и выскочила на улицу. Сердце металось между пищеводом и трахеей, я не понимала, как оно туда попало, но — поверьте мне! Оно было там!
Я топтала грунтовую дорогу, траву, клумбы, всё что угодно, лишь бы добраться до сарая как можно быстрее. Шейн успел починить забор, поэтому, если я не хотела пробираться сквозь прибитые доски, мне пришлось сделать длинный обходной путь.
Когда наконец, я оказалась у двери, то была так взволнована, что даже забыла, как дышать.
