Мы знакомы от силы четыре дня. Да, столько же? Или больше? Ай, я уже сбилась со счёта, когда мы там познакомились.
— Ты всё лавно класивее была, — утешает меня Снежка, продолжая наряжать куколку.
— Правда? — выгибаю бровь. Подбегаю к ней, сажусь и беру вторую куклу. Нервы шалят, пальцы нечем занять.
— Да, — вновь кивает. — То шо надо! Папенька от тебя без ума!
Ой…
Это так приятно слышать. Я даже немного смущаюсь.
— Не говори глупостей, — отмахиваюсь, понимая, что ненормально всё это. Смущаться начинаю, да и вообще…
— Ну как же? Папа говолил одну поговолку. Кустами ребёнка гогочет истина!
Ничего не поняла! Какие кусты, какие истины?
— Расшифруй, — прошу её. Ну, невозможно за четыре дня начать понимать её! Хотя у меня получается всё лучше и лучше.
— Колоче, я маленькая. И плавду говолю.
— А-а-а, — доходит до меня. Бью себя по лбу. — Устами младенца глаголет истина. Да?
— Да-да, — показывает мне пальчиком, всё ещё не отрываясь от куколки. — Так папа и говор-рил!
— Ты правда думаешь, что я папе твоему нравлюсь? — подаюсь вперёд. Нет, мне ничуть не интересна эта информация. Просто… Просто к слову пришлось, вот и спрашиваю!
— Увелена!
— Ой, да брось, — отмахиваюсь снова и отворачиваюсь. Хотя в груди какой-то огонёк загорается.
Правда, что ли?
Ну, нравлюсь и нравлюсь!
Он мне — нет!
Вздёргиваю гордо подбородок и смотрю в окно. Пусть он вон в снеге утонет!
— Слушай, — начинает Снежка. А я уже готовлюсь к её убивающим наповал словам. Но их не следует. — А новый год сколо. Подалков нет. Шо делать будем?
— Покупать, что же ещё, — недовольно цокаю.
— А когда?
Чёрт. Завтра я не смогу — еду выбирать маме стиральную машинку.
— Поехали сейчас, что. Всё равно папы твоего нет, а нам что делать?
Мы быстро собираемся в торговый центр. Я зову с собой подруг, чтобы те отвлекли Снежку, когда я пойду выбирать ей подарок. Гуляем по торговому центру два часа. А затем с подарками возвращаемся домой. Прячем всё от Марата и идём готовить ужин. Решаем сделать пирожки с капустой. В итоге все пачкаемся в муке и бьём друг друга тестом. И пока наше баловство не перешло грань — останавливаю нас и показываю Снежке, как готовить пирожки.
А пока ждали хозяина дома — Снежка, не утерпев, открыла мой подарок. Я купила ей стильную шапку в виде зверя. Теперь она — белый тигр. Маленькая издёвка с моей стороны, конечно, есть…
Я ещё порычала, вручая ей презент. За что и получила удар по заднице.
Любовь к моей заднице — у них тоже семейное.
Через несколько часов приходит Марат. А я вот собираюсь уходить. Быстро так, чтобы не встречаться с ним. Переодеваюсь, спешу на выход. Только подхожу к двери, как за спиной слышу грозное:
— Стоять.
Ноги в пол врастают.
— В мой кабинет. Живо.
Вот же блин… Ушла незаметно, называется…
* * *
— Хотели видеть? — аккуратно приоткрываю дверь.
— Хотел, — встаёт из-за стола. Взглядом жалит. И словами бьёт. Чудовищный человек! — Что за выходка днём была?
— Мы же уже обо всём поговорили, — твёрдо говорю, а сама взгляд в пол опускаю. Видеть его не хочу!
Потому что он — придурок. Предпочёл дочери полуголых девиц и прикрывается работой!
— Нет, — приближается ко мне. С каждым его шагом нервы сдают сильнее. Останавливается прямо напротив меня. Вижу носки его тапочек. У меня почти такие же. Вот на них и смотрю. Да-да, у меня появилась персональная обувь в этом доме! — Ты унеслась как угорелая. Может, сейчас?
Резко поднимаю взгляд, надеясь, что застану его врасплох.
— Ну, что ты от меня хочешь? — выпаливаю так же быстро. В итоге сама себе и яму рою.
Неожиданно его большая ладонь на щёку мою опускается.
— Посмотрела, — довольно улыбается. Не только губами, но и словно глазами. У него и морщинки появляются. Близко его снова рассматриваю. Ну и красавец, несмотря на свои годы… А сколько ему? Тридцать три? — Ты чего взвинченная такая?
Поджимаю губы.
— Меня понять можно, — буркнула. — Ты меня отругал.
— Не было такого, — произносит спокойно. Гладит по щеке. Вызывает мириады мурашек, которые забираются чуть ли не внутрь моего тела. Ощущение, что даже внутри это чувствую. Особенно в животе. — Я просто был строгим начальником. Ты чего такая дёрганая?
— Ничего, — без энтузиазма говорю в ответ. — Иди дальше смотри на полуголых баб.
Хочу уйти, но как только разворачиваюсь, Марат ловит меня за запястье. И снова на себя дёргает. Да так, что каменной груди его касаюсь.
— Варь, — говорит мягко, с какой-то издёвкой. — Перестань себя как ребёнок вести. Вы поступили неправильно. Благо Снежка всего этого ужаса не увидела. В следующий раз звони. И перестань галдеть о бабах. А то я начну думать, что ты ревнуешь.
— Я?! — восклицаю, отрываясь от него. — Да как же! Ты — мой босс, я — твоя подчинённая. По слогам произнести? Под-чи-нён-на-я!
И опять попадаю в плен его рук. Да сколько можно! Кидает меня как тряпичную куклу, здоровяк!
— Хочешь мне так подчиниться? — усмехается, играясь со мной. И снова вгоняет меня в краску.
— Багиров, ну всё, хватит, — я уже собственного лица не чувствую. Горит до безумия.
Вырываюсь из его хватки и выбегаю из комнаты, слыша позади тихий смешок.
Издевается, гад!
Но ничего, погоди, я тебе ещё устрою.
Устроила, как же… Скоро новогодняя ночь, а я не знаю, как проучить этого мужчину. Так не знала, что дотерпела до тридцать первого декабря. И вот сижу, плету Снежке косички и слушаю её наставления.
— Так, — тоном училки продолжает. — Пока меня не будет — не шали. Папу не обижай.
Да попробуй тут твоего папу обидеть — укусит!
— Не буду, — заверяю её. — Я вообще дома праздную. Сейчас только тебя папа к маме отвезёт, и всё. Поеду к своей семье.
— Да ну тебя, — обиженно произносит. Уверена — ещё и губки поджимает. — Нет, чтобы с папой поиглаться, ты его бросаешь.
— Ты тоже, — напоминаю ей.
— Да
