он смотрит на меня внимательно, хоть и с улыбкой. – Ты плачешь… почему? Твоей маме хуже стало?
– Тебе это действительно интересно? – рюкзак за спиной вдруг кажется неподъёмным, и я натягиваю лямки, чтобы давление на плечи ослабить. А, в сущности, просто мнусь, ошарашенная появлением Марка.
– Это настолько удивительно? – заламывает бровь, трёт пальцами подбородок, становясь похожим на крутого героя боевика.
– Да нет… но, помнится, кто-то ещё месяц назад знать не знал, что в его доме работает Иванна Станиславовна.
Надо помнить, что он – Орлов, а я – заразная нищебродка. Помни, Марта, не забывай, а не то снова уши развесишь, а потом от обиды рыдать будешь. Мало тебе разочарований в человечестве, ещё хочешь?
– Это не мой дом, – со вздохом отвечает Марк, но вдруг расплывается в улыбке: – Ты мне не выкаешь. Для этого стоило оказаться здесь.
Он так широко улыбается, что мне приходится отвернуться в сторону, чтобы Марк не видел, насколько это заразно.
Украдкой провожу по губам, пытаюсь улыбку глупую стереть, но не выходит.
– Извините, Марк Романович, вырвалось, – бурчу, чтобы скрыть неловкость, и лениво думаю, что нужно бы полезть в скрытые темнотой кусты да поискать телефон, но двигаться с места не хочется. – Вы так неожиданно выскочили из-за спины, что я испугалась, вот и начала глупости говорить.
Марк наверняка телепат, потому что стоило мне подумать, он огибает лавочку и подходит к кусту. Не проходит и пары секунд как он достаёт телефон и протягивает мне. На экране небольшая трещина, но сил переживать об этом нет.
– Ты плакала, – без тени вопроса в голосе и мне приходится кивнуть, потому что врать бессмысленно.
– Я девочка, у девочек такое случается, – вновь шучу неловко, но Марк улыбается в ответ.
Не хочу, но вспоминаю его отца, который при всей их похожести моим дурацким шуткам не улыбался.
– Ты не ответила как там твоя мама, – Марк будто специально не торопится оказываться ближе, и я ему за это благодарна.
Кажется, если снова нарушит моё личное пространство, разревусь.
– Ей немного лучше, но там с сердцем что-то, врачу кардиограмма не нравится. Завтра повторно снимут, – говорю торопливо, а Марк запускает руку в волосы.
– Прости, я совсем не способен утешать, – крутит шеей и едва заметно морщится.
– Да мне и не нужно…
– Марта, но если нужна какая-то помощь, скажи. Это, мне кажется, лучше слов, да?
– Да, – чуть слышно, потому что слова и правда, бессмысленны.
Какой в них толк?
– Пусть всё пройдёт, – говорит тихо и резким жестом смахивает упавшую на лоб чёлку.
В тусклом свете фонаря замечаю тонкую полоску шрама под линией роста волос, которого раньше не видела.
Странно, что он сейчас в глаза бросился.
– Пусть пройдёт, – киваю и выдавливаю благодарную улыбку. – Ну… пока?
Надо идти домой. Плакать мне уже не хочется – спасибо Марку за это, – потому самое время принять душ и завалиться спать. А утром уже подумать, что делать дальше.
Отступаю на шаг, но Марк, словно примагниченный, остаётся всё на том же расстоянии. Будто идёт за мной, ведомый невидимой верёвочкой.
– Ты плакала, – снова повторяет, а я глупо киваю. – Мне кажется, остаться одной в квартире – плохая идея.
Нормальная это идея.
– Обещаю, что руки на себя накладывать не буду, – криво улыбаюсь и сильнее натягиваю лямки рюкзака.
Я цепляюсь в них крепко, и искусственная кожа слегка трещит под пальцами.
– Но ты будешь снова плакать, – говорит, будто под шкуру смог мне влезть. – Что в этом хорошего?
– Даже если буду, какая тебе разница?
Наш разговор бессмысленный и глупый, и мне давно нужно было развернуться и уйти отсюда. Хватит с меня фокусов этой семейки, но Марк так смотрит… словно предложить мне что-то хочет.
Во мне просыпается любопытство, которое никак не получается погасить. Жду.
– Никакой разницы, ты права.
– Зачем ты здесь, Марк?
– Я бы мог рассказать, что узнал твой адрес, романтически мчался на всех парусах, но я не Грей.
Будто бы я Ассоль.
– Я тут случайно. Но случайности не случайны.
– Да вы философ, – смеюсь. – Значит, случайно. Дорогу обратно найдёте?
– Навигатор включу, – усмехается и вдруг протягивает руку. – Поехали, покатаемся, а? Нет, сначала найдём мой мотоцикл, он где-то там остался.
Жест за мою спину, и я даже оборачиваюсь невольно, но не вижу в темноте ничего.
– Поехали, а? Тебе понравится, обещаю.
Наверное, именно так маньяки заманивают своих жертв в сети, и мажористый Марк вполне может таким образом развлекаться, но…
Ему мне почему-то хочется верить. Вдруг он и правда станет моим другом?
– Мы с тобой? Вдвоём? Сейчас? – уточняю, а Марк осматривает тихий двор, хмыкает и говорит, что не видит ни одной причины, чтобы киснуть сейчас дома.
– Дома можно выспаться, я сегодня очень устала.
– Марта, в самом деле, тебе лет сколько? Семьдесят? Поехали, будет весело.
Он вроде бы настаивает, но не давит – даёт возможность отказаться. Хотя я отлично помню, как насильно к мотоциклу потащил.
– Какие у тебя причины отказаться? – хитро щурится, а на щеке ямочка глубокая. – Марта, в жизни нужно совершать безумные вещи, иначе потом вспомнить будет нечего. Или ты трусиха? Ну, признайся, и я отстану.
– Вот ещё, пф-ф.
Марк раскрывает ладонь, берёт мою руку и вкладывает в свою. Сжимает мои пальцы, тянет чуть-чуть на себя и отступает. Ведёт за собой, сверкая белозубой улыбкой и хитростью в глазах.
Наверное, мне надо испугаться, но… что-то мешает. Вероятно, мой идиотизм.
Правильно ли я поступаю, что даю безмолвное согласие?
Нет.
Я наверняка об этом прямо завтра и пожалею, но сейчас мне так страшно быть одной, что иду за Марком, словно он мой спасательный круг, моя соломинка.
Ночь же время для безумств, да?
Марк останавливает мотоцикл “в полях”, но слезать не торопится. Так и сидит сзади, накрыв мои руки своими тёплыми ладонями, и чего-то ждёт. Ёрзаю, вдруг ощутив всю неловкость момента – ездить мне нравится, но быть настолько близко без видимых причин кажется странным.
На этот раз Марк не дал мне возможности отгородиться рюкзаком – первым делом спрятал его в специальную сумку “чтоб не мешал”, и мне пришлось всю дорогу чувствовать широкую спину позади. И с каждым километром Марк, управляя мотоциклом, придвигался всё ближе, буквально впечатывался в меня большим сильным телом.
Спине горячо, а колени мёрзнут, покрытые мурашками – удивительный контраст. Будоражащий и непривычный.
– Знаешь, о чём я мечтал сегодня? – спрашивает Марк, понизив голос до интимного хриплого шёпота, и дыхание касается плеча, вызывает странные
