Соня. — Осталось собрать портфель и можно ложиться.
Наверное, я все же засыпаю, потому что, когда она возвращается, первым делом отмечаю затопившую квартиру тишину.
— Свалил, наконец-то… отродье… — бормочу с облегчением. — Ты деньги на проезд забыла. На тумбочке возьми. Нашла? — спрашиваю, порядком устав от продолжительных шорохов.
Матрас рядом со мной проминается. Соня ведет себя как-то странно и начинает лезть ко мне с объятьями…
Испуганно раскрываю глаза. Спросонья в темноте не видно ровным счетом ничего, но понимаю, что это вовсе не Сонька, а Злобин!
— Ты что здесь делаешь? — только и успеваю пискнуть.
Мои губы расплющивает широкой ладонью.
От Вадима не пахнет вином, но что это меняет? Он же полностью псих и неадекват!
— Ты сама хотела узнать, почему все-таки будешь моей, — шепчет он мне на ухо, опаляя горячим дыханием кожу. — Ты права, Светлячок. Я отродье. И ты не дала мне возможность притвориться кем-то другим. Так что, прости, брачных танцев не будет. У меня нет времени тебя уламывать. Или ты думала, будешь мне вечно квесты устраивать? Пойми, я не Слава, меня это не вставляет.
Отчаянный ужас взрывает первоначальный ступор. Я рвусь вперед, пытаясь сесть, вцепиться ему в лицо, но не могу даже дернуться. Злобин мгновенно упирается мне в грудь коленом и вдавливает мою голову глубже в подушку.
— Лежать, — тон его голоса уходит вниз, превращая команду в рычание. — Сейчас я уберу руку. Веди себя тихо, если не хочешь обнаружить во рту свою наволочку.
В панике анализирую свое положение и погружаюсь в еще большую панику.
От отца сейчас толку даже меньше, чем от Сони. Если Злобин здесь, значит, папа снова в отключке. Что может подросток против взрослого мужчины, сильного и сволочного? Ничего. А вот этот псих как раз способен на многое.
Отчаянно киваю, бестолково таращась в темноту и сходя с ума от происходящего кошмара.
Вадим перемещает руку мне на горло.
Я мгновенно открываю рот, делаю жадный глубокий вдох и с ужасом всхлипываю, как только пальцы на моей шее предупреждающе сжимаются. Мама дорогая!
— Я поняла. Хватит! — хриплю, ухватываясь за его запястье обеими руками.
Вадим медленно убирает с меня колено.
— Успокоилась?
Я снова киваю. По глазам бьет яркий свет от его телефона.
Инстинктивно дергаюсь, чтобы прикрыть лицо, но он быстро оставляет мобильный на соседней подушке.
— Люблю смотреть в глаза собеседнику, — с пугающим спокойствием комментирует он свои действия.
Я выдавливаю из себя презрительный смешок.
— И как оно? Нигде ничего не колет?
Будь я в чуточку более выгодном положении, не преминула бы еще и плюнуть ему в рожу. Но жесткое, бескомпромиссное выражение его лица не оставляет сомнений — Вадим меня за такое придушит.
— Нормально, — бросает он, неторопливо спуская руку с моей шеи.
Я холодею, когда он легонько сжимает мою грудь через тонкую ткань футболки, затем еще раз… и еще… В горле, несмотря на отсутствие внешнего давления, пересыхает.
Атмосфера между нами резко накаляется. Тяжелеет.
Дыхание Вадима учащается и глаза у него сейчас пугающе черные. Свет практически не проникает под ресницы.
— Что ты ко мне пристал? Неужели совсем не осталось желающих тебя осчастливить?
Вопрос срывается с моих губ самопроизвольно. Наверное, это единственное, что никак не вяжется с его отбитой философией. Такие, как Злобин, отрицают само понятие незаменимости.
Вадим отвечает, четко выговаривая каждую букву. Веско. Тяжело.
— Мы подходим друг другу. Тебе позарез нужен покровитель, а мне нужен наследник.
Я перевожу ошалевший взгляд ниже и внутренне содрогаюсь с того, как туго натянулись его брюки в районе ширинки. Ох, ты ж!..
Более наглядного подтверждения, что зачать себе наследника Вадим намерен немедленно и не из пробирки, не требуется.
Меня опять накрывает паника. Охренеть просто!
— Какие дети? Мне всего девятнадцать!
— Проблема на пустом месте. — Он хрипло смеется, глядя на похолодевшую меня хищным звериным взглядом. — Есть няни, репетиторы, лучшие врачи. Моя жена может не париться по мелочам.
Уже жена? Финиш.
— Тебе надо голову лечить. Ты это понимаешь? — выдыхаю с бешено колотящимся сердцем.
Тщетно.
Он будто меня не слышит.
Вадим резко нависает надо мной, пугая до чертиков кривоватой улыбкой.
Роскошный запах его рубашки с примесью прелой листвы и попкорна бьет мне в голову. Мое дыхание сбивается, рот наполняется вязкой слюной, я нервно сглатываю, упираясь руками ему в плечи.
— Тебе еще не надоело лицемерить? Ты меня так сильно ненавидишь, что когда я загоняю тебя в угол и тем самым снимаю с тебя всю ответственность, то чувствую, что меня еще никто так сильно не хотел. И знаешь, я тоже испытываю что-то похожее.
Нажим его пальцев на моей груди усиливается, как бы в доказательство сказанного. Он придвигается ближе ко мне и медленно проводит носом вдоль линии челюсти.
— Перестань, контуженный! Не дыши на меня, — выпаливаю сорванным голосом.
Мне обидно и очень страшно. Я злюсь на Вадима. Ведет себя, как скотина, в моей же квартире! Распускает руки, а я даже пискнуть не смею.
Нет, это я виновата. Зачем надо было огрызаться? Зачем, дура, привлекла к себе его внимание? Почему не склонила сразу голову, позволив им с братом самим со своей личной жизнью разбираться? Почему я вообще уперлась со своим мнением? Отстояла свою независимость? Идиотка, блин!
Я сжимаю зубы и сглатываю маты, жгущие язык. Не хватало еще перебудить всех. Злобин тогда меня точно придушит. Не доставлю ему такое удовольствие!
— Хватит истерить! — рявкает он на меня хриплым голосом. — Делать мне больше нечего, кроме как трахать тебя украдкой на хлипкой кровати. Можешь хоть до самой свадьбы себя беречь. Мне месяц, максимум полтора, роли не сыграют.
У любого другого это прозвучало бы абсурдно, нелепо. А у Вадима просто констатация факта.
Честно говоря, сложно воспринимать слова Вадима про свадьбу всерьез. Я тихо смеюсь, уткнувшись носом в его плечо. Глубоко вдыхаю роскошный запах парфюма. Запах, которым я пропахла вся.
По всем косвенным признакам у меня назревает истерика.
— Здорово. Получается, я буду жить в большом доме?
Злобин мой настрой воспринимает по-своему, вероятно, как эйфорию, что мне милостиво пожаловали отсрочку. Он скучающе отстраняется, протягивая руку к перекинутому через спинку кровати пиджаку.
— Да. Мы будем жить вместе.
— С тобой и со Славой?
— Только первое время. И то, если он образумится, — кивает Вадим, вытягивая из кармана сигареты.
Я с нездоровым весельем заглядываю ему в глаза, едва скрывающим вспышку раздражения.
— А ревновать не будешь?
— Я же не на бляди женюсь, —
