масла добавить с лучком репчатым да перемешивать, чтобы не подгорела. Этим и занимаюсь.
— Тебе идёт, — вдруг слышу от двери.
— Что?
— Ты за плитой такая домашняя, хозяйственная, — говорит Артур, и ни во взгляде, ни в интонациях не чувствуется тот снисходительно-кобелиный тон, которым он привык со мной разговаривать.
— Нравится?
— Да.
— А ты женись! — говорю задорно, в шутку, и спутник мой вдруг теряется. Опускает глаза и уходит в комнату.
И мне почему-то становится немножечко совестно. Человек искренне сделал комплимент, а я ему по рукам надавала. Нехорошо. Потому, когда накладываю картошку на тарелку, порцию делаю побольше. Сама не хочу: на ночь картофель есть — растолстеешь. Потому иду в душ, заодно смыть с себя кухонные запахи. Волосы и так уже едой пропахли, словно у заправской поварихи.
Стою, намыливаю себя, водичка горячая летит сверху тугими струйками. Хорошо, здесь ванная, и мне хочется наполнить её и полежать, расслабиться. Но это потом как-нибудь, а пока стою под душем и смываю пену, напевая:
— Зачем мне солнце Монако?
Для чего, скажи, мне луна в Сен-Тропе?
Когда твой взгляд светит ярко,
В этом смысла — ноль, если тебя рядом нет…
В следующую секунду дверь распахивается и в душ входит Артур. Делает широкий шаг и оказывается прямо передо мной. Я замираю, даже не подумав прикрыться. Да и как?! А этот нахал, которого я только что вкусно покормила, стоит и пялится на меня, проводя взглядом снизу доверху и обратно!
У меня от возмущения дыханье замерло.
— Ой, прости, пожалуйста, — сказал Артур. Хотя лицо у него серьезное, глаза насмешливые и рот с трудом сдерживает скабрезную улыбочку. — Дверью ошибся. Не привык ещё. Подумал, здесь туалет.
Сказал, а сам не уходит и продолжает меня рассматривать. Черт возьми, да это переходит все границы!
— Пошёл во-о-он! — не выдержала и заорала я.
Артура как ветром сдуло.
Но зато, когда вышла из душа, на кухне царил образцовый порядок. Посуда перемыта, высушена и убрана в шкаф. На столе ни крошечки, ни капельки. Я прошла в комнату.
— С легким паром, — сказал Артур, как всегда делая вид, что ничего особенного не стряслось.
— Завтра ты купишь сюда кресло-кровать, — отвечаю на его натянутый комплимент. — Всё. Чеши на кухню. Я спать хочу.
Он поспешно забирает ноутбук и удаляется. Остаюсь одна в комнате. «Интересно, — думаю на грани сна, — что он ещё такого придумает, чтобы меня соблазнить? Хотя и методы выбирает дурные. Лучше бы на свидание пригласил».
Утром следующего дня отправляемся в «Успех», и Сан Саныч, которого я прозвала Колобком и за фамилию, и за внешний вид, готов перед нами расстилаться ковриком, только чтобы нам всё понравилось в его скромных владениях. Он юлит, лебезит, сыплет дурацкими комплиментами.
Нам по распоряжению Колобка нехотя выделяют два кабинета. Их пришлось арендовать у владельца здания, поскольку в собственных не потесниться. Помещения наши пусты, как моя нынешняя половая жизнь: стол, стул и настольная лампа. Даже компьютеров не поставили. Пришлось нам доставать ноутбуки. Хорошо, тут до нас прибраться успели. Но кабинеты давно были заброшены: я на подоконнике нашла засохший кактус.
Колобок тут же предлагает нам устроить сеанс видеосвязи с Жирафом. При упоминании его имени и отчества Сан Саныч начинает подёргивать плечом. Видимо, очень боится потерять контракт с нашим агентством и готов из штанишек выпрыгнуть, только чтобы высокие гости (то есть я с Артуром) были всем довольны. Вокруг нас жирной мухой суетится Люсенька. Она оказывает моему спутнику всяческие знаки внимания. То улыбнётся лукаво, то пылинку с лацкана пиджака снимет, то хихикнет по-дурацки над его шуткой.
Артур ведет себя как обычно. То есть кокетничает с секретаршей Колобка, буквально раздевая тётеньку глазами, и та под этими взглядами разве что не кончает бурно, стараясь сдерживаться. Зато вздыхает томно, ахает и охает, и будь её воля, она бы прямо здесь, в кабинете своего босса, куда принесла поднос с чаем и старыми баранками, отдалась ему на ковре.
Я представила эту картину: Артур возлежит на толстой бабёнке и старательно вспахивает её лохматое дрябленькое лоно, которое давненько не видело ничего, кроме кочерыжки Колобка. А уж что они любовники, это и к гадалке не ходи: Сан Саныч тоже порой бросает на секретаршу весьма красноречивые взгляды. Он даже ревнует её к Артуру, но борется с собой. И готов её отдать в его объятия.
Напоминает дикарей, про которых я читала в одной книжке о сексе. Есть какое-то племя, которое настолько радушно встречает гостей, что готово отдать им всё, что угодно. Есть хочешь? Бери. Пить желаешь? Пожалуйста. А вот ещё моя жена, её сестра и наши дочери, — бери любую или всех скопом, ты же гость. Вот и у Колобка такая же физиономия: «Берите, пользуйтесь, дорогой! Жалко такую кралю отдавать, но ничего не поделаешь — бизнес важнее».
Наше онлайн-общение проходит довольно быстро. Жираф куда-то торопится, ему не до нас. Мы рассказываем, как доехали, разместились, наговариваем ему свои идеи. Босс кивает, кажется даже не запоминая. Потом желает успеха и отключается. Артур остаётся в недоумении: ожидал большего. Но я-то знаю Жирафа, как облупленного. Он всегда так спешит, когда у него сильный половой зуд. Видимо, очередную тёлочку себе заимел на старость лет, вот и торопится её выгулять на лужок, травки пощипать. Притом в роли травинок выступают его зеленые купюры — он когда очарован кем-то, денег на неё не жалеет.
После расходимся по кабинетам. Я погружаюсь в работу с головой. Мне отсутствие привычных условий не особо мешает. Привыкла к спартанскому образу жизни. Мы, детдомовские, можем спать на железных матрасах, укрываясь тонким одеялом. Терпеть холод и жару, плохое питание и придирки воспитателей. Тяжелая работа нас тоже не пугает. Бывало, сидишь на кухне и чистишь картошки целое ведро, а потом моешь её в ледяной воде.
Мой бурный креатив продолжается до вечера. Когда часы показывают шесть, встаю, потягиваюсь и иду за Артуром. Пора домой. Его кабинет через две двери. Стучать мы в «Проспекте» не привыкли, потому захожу, а там… ну кто бы сомневался? На стуле сидит Артур. На нем, откинувшись на стол и страстно вздыхая, восседает Люсенька. Мой спутник, обхватив её за пышные бока, погрузился в обширный бюст и что-то там выделывает.
— Артур, я домой. Ты едешь? — спрашиваю, будто ничего
