нужен был зритель. Ты ведь не подумала, что я всерьёз решил покинуть белый свет? Я ценю свою жизнь и поэтому всё ещё жив. Что не скажешь про некоторых…
Челюсть была готова отвалиться. Это была очередная игра, в которую я снова и снова вступала. Но теперь меня трясло не от ужаса, а от пронизывающей до костей злости. На миг я пожалела, что момент с самоубийством был дешёвым спектаклем.
– Гад! – выкрикнула, замахнувшись.
Но Вова перехватил мою руку, до боли вцепившись в запястье.
– Ну-ну-ну, лапа, – протянул он, склонив голову набок. – В отличие от тебя, я учусь на своих ошибках. И больше не допущу твоей ладошки на своей щеке.
Свободная рука сжалась в кулак.
– Даже не думай, – пригрозил он прежде, чем я решилась на удар. – Я не стану твоим ручным пёсиком. Я умею кусаться, – мерзавец поклацал зубами в воздухе. – А всяким сучкам следует держать себя в руках.
По груди растеклось бессилие. От его пустого взгляда стало не по себе.
– Зачем? – мой голос взяла хрипота. – К чему это всё?
– А ты напряги свою симпатичную голову и хорошенько подумай. Быть может, подсказка лежит на поверхности?
Он говорил об Амелии… Неужели, всё сказанное им ранее – правда?
– Я не стану играть в ваши игры, – на сей раз прозвучало не уверенно, ведь спрашивать меня никто не собирался. Раз за разом я невольно принимала в них участие. Невольно. Неосознанно.
– Перестань себя обманывать, лапа, – усмехнулся блондин. – Ты уже их главный участник. И мой тебе совет: будь аккуратна, когда гуляешь по краю, ведь всегда есть риск оступиться.
Мои глаза превратились в щёлки.
– Ты угрожаешь мне?
– Напротив, – хмыкнул он, отпустив мою руку. – Я тот добрый волшебник, что дарит нужные ключики. Вокруг столько дверей и за каждой кроются ответы… Начни с самой первой. Уверяю, тебе понравится, – подмигнул ублюдок.
Пританцовывая и напевая что-то неразборчивое, он покинул крышу. Так беззаботно, будто ничего не случилось.
Долбанный Буратино.
Не помню, как тем вечером добрел до своей комнаты, просто плюхнулся на кровать в шмотках, накрыл рукой глаза и постарался выбросить все мысли из головы. Но от сладкого поцелуя губы так и горели, внизу живота назойливо ныло, требуя продолжения.
Не должен был. Твою мать! Я не должен был давать слабину!
Во-первых, если мы переступим черту, обратной дороги не будет, ее жизнь окажется в моих руках. А вдруг с Ариной что-то случится? Я же никогда себе этого не прощу! Во-вторых, вокруг было столько глаз… Братство, Рогов… Чем я, мать его, думал, когда соглашался на этот танец?!
Просто когда увидел Филатову в платье, ее нежную улыбку и взгляд, адресованный Андрею, грудь что-то обожгло, словно по сердцу прошлись раскалённым железом. Мне сделалось дурно, руки сжались в кулаки, хотелось подойти и силой оттащить Арину от Альфы. Чудом заставил себя отвернуться, сдержаться, сделать вид, будто меня все это не интересует.
И что в итоге? Танец. Поцелуй и гребаный побег. Браво, Дан! Гениальный план в действии!
Всю ночь я промаялся, слышал, конечно, как в комнату вошли Матвей с Егором, как они эмоционально обсуждали какую-то блонду, которую планировал завалить Ковалев. На меня внимания не обратили, видимо, решив, что сплю. Оно и к лучшему, не хотелось придумывать дурацкие оправдания своему поведению.
Однако придумывать все же пришлось. Через пару дней, когда я в спортзале остался после тренировки по баскету покидать мяч в кольцо, заявился Демидов. Опять эта довольная ухмылочка от уха до уха, вальяжная походка, взгляд, словно в карманах припрятана парочка петард для очередной развлекательной миссии.
– Неплохо, Дан, – похлопал в ладоши блондин, когда я забросил мяч с шести метров.
– Чего такой довольный? Конфетку стащил в кафетерии? – протянул сухо, отбивая мяч от пола. По телу пробежала волна раздражения, в памяти всплыла наша прошлая потасовка и самодовольный вид придурка. Явно он притащился сюда не просто так.
– Кажется, конфету стащил ты. И не откуда-то, а из-под носа Рогова.
Дьявол!
– Повторяешься, Вов, уже даже не интересно, – я не смотрел на Демидова, только на кольцо, в которое то и дело закидывал мяч.
– Значит… – протянул почти по буквам блондин, в голосе его звучало неподдельное веселье.
– Играете? – мы с Вовой одновременно оглянулись, замечая в проходе Рогова. Давно он здесь, интересно? Андрей ослабил галстук, оттягивая удавку на шее, закатал рукава, оголяя свои татуированные руки, и подошел ко мне. С виду Альфа выглядел обычно, но скользнуло стойкое ощущение, будто это лишь очередная маска, которой он умело прикрывал мысли о будущих играх.
– Ага, в героев-любовников, – усмехнулся Демидов. – Или это был просто жест доброй воли? Танец для дурочки…
– У кое-кого обострение зимнее, видимо, девочку давно не тискал, – сказал я с напускным спокойствием. Вова скривил губы, облизнул нижнюю, а затем выдал:
– Слушайте, а давайте немного отойдем от привычных правил? Ну достали уже эти рамки.
– О чем ты? – удивился Рогов, взяв мяч, стукнул им об пол, намекая жестом, чтобы я вступил с ним в соперничество. Андрей не играл в команде, но достаточно неплохо вел себя на площадке. Мы не первый раз перекидывались подачами.
Он дал пас от груди, целясь мне в область солнечного сплетения. Я поймал, ударил мячом об пол и в прыжке закинул в кольцо.
– Как насчет дать птичке волшебную таблеточку? Или же… выбрать ее в качестве новой жертвы?
Я стиснул челюсть, поворачиваясь лицом к Вове. Альфа тоже вдруг выпрямился, но в его действиях не чувствовалось напряжения, скорее, он просто позволял своей свите вести с ним диалог.
– Когда дело доходит до игр, главное – следовать правилам, иначе не получишь никакого удовольствия, – с легкой улыбкой на губах отозвался Рогов.
Первый раз в жизни я был ему благодарен. Демидов – больной психопат. И если Альфа подчиняется хоть каким-то законам логики, то у Вовы она напрочь отсутствует. Главное – получать удовольствие. Остановить Демидова может тоже только Андрей, Вова его то ли боялся, то ли боготворил, а возможно, было еще что-то, о чем я не знал да и, откровенно говоря, не очень хотел знать. Мне нужно найти проклятый телефон, осуществить свой
