это место он любит нисколько не меньше, чем я. Молча пожимаю ему руку и продолжаю задумчиво пялиться в темноту.
- Как жизнь? – не унимается Тимур.
- Хреново, - отвечаю честно, не вдаваясь в подробности.
- Я так и понял. Пошли, - кивает на трек, - тебе надо выпустить пар.
Я согласно киваю и иду в сторону гаражей, а потом неожиданно мне в голову приходит одна мысль.
- Подожди, - останавливаю его, когда он заходит в подсобку, - выруби всю подсветку на треке.
- Уверен? – его брови ползут вверх от удивления, но я уже не передумаю, поэтому молча киваю в ответ.
Мы выходим на старт, одновременно заводим мотор и срываемся с места без какого-либо предварительного сигнала. На большой скорости несемся в полной темноте каждый по своей полосе. Видимость почти нулевая, но я знаю здесь каждый сантиметр. Уверен Тимур тоже. Мы идем практически на одном уровне, нос к носу, нарезаем километры, полностью потерявшись во времени. Постепенно выброс адреналин заменяет в организме другие чувства, которые сковывают мое нутро и не дают полноценно дышать.
Останавливаемся тоже одновременно, потому что, судя по датчику бензобака, топливо почти на нуле. Тимур коротко хлопает меня по плечу, жмет руку на прощание и уходит переодеваться, а я стараюсь справиться со своими эмоциями и не наделать никаких глупостей. Замечаю, что на улице начинает светать и понимаю, что пора возвращаться домой. Мама может проснуться в любой момент, увидит, что я не ночевал дома и начнет переживать.
Захожу в дом максимально тихо, но свет в гостиной пока не горит. Это значит, что все еще спят. Только небольшая полоска света сочится из кабинета, дверь которого слегка приоткрыта.
Захожу внутрь и вижу, что отец, как обычно, сидит в своем кресле. Кругом уже идеальная чистота и ничего не указывает на причиненный недавно погром. Хорошо, что он догадался убрать здесь все максимально быстро.
- Сядь, Марат, - кивает на кресло перед собой.
Его состояние выдает только неестественная бледность, в основном он кажется спокойным и собранным.
- Этот учебный год очень важен для тебя, одиннадцатый класс, потом поступление. Я хочу, чтобы ты снова учился в школе «Солнечный город».
Я сначала даже ушам своим не могу поверить. Какой на хрен «Солнечный город», если у нас дома такое творится. Я учился в этой школе с восьмого по девятый класс, а десятый я пошел учится в лицей рядом с домом, потому что из-за болезни матери и постоянных разъездов родителей в поисках новых способов лечения, нужно было кому-то присматривать за сестрами. У нас, конечно, были няни, но мама считала, что я, как старший брат, тоже должен быть дома и держать руку на пульсе.
- Ты в своем уме вообще? – срываюсь на крик, забыв на секунду, что нас может услышать мама, - это слишком далеко. Уехать туда, значит оставить маму и сестер.
- За твоей матерью присматривают лучшие врачи и медсестры. Мы делаем все, что можем и продолжим делать дальше. В ее комнате круглосуточно дежурит медперсонал, чтобы вовремя оказать помощь даже при малейшем ухудшении. Ты все равно ничем не сможешь ей помочь.
- Я просто хочу быть рядом с ней, как можно чаще. Хочу помогать, хочу сам делать уколы, я специально прошел летом медицинские курсы и многое умею. Я вижу, как горят ее глаза каждый раз, когда она меня видит.
- Марат, ты же слышал слова врача, в таком состоянии она будет минимум год. Мы вместе присутствовали на этой беседе. Ты собираешься бросить сейчас школу? И что? Будешь все это время сидеть здесь? Она сама не даст тебе этого сделать.
- Ты можешь устроить меня в обычную школу, в этом городе.
- Не могу. Это было ее желание, Марат. Она хочет, чтобы ты там учился. Если не веришь мне, можешь сам у нее спросить. Этот год в лучшей школе очень важен и очень нужен для поступления.
- Я никуда не поеду.
Отец встает с кресла и отходит к окну, смотрит куда-то вдаль и молчит. Потом возвращается на свое место и набирает кому-то сообщение.
- Марат, пойми, я ни в коем случае не опускаю руки. Год, это очень немало в нашем случае. Ну, подумай сам. За это время может многое измениться, могут изобрести какое-то новое лекарство, которое победит эту болезнь или продлит ее жизнь еще на несколько лет. А мы обязательно воспользуемся этим шансом, я тебе обещаю. Сколько бы он не стоил, я сделаю все возможное. И врачей других пригласим обязательно. Самых лучших, из любой точки мира.
Отец так убедительно рассказывает, что я и сам начинаю ему верить, хотя еще несколько часов назад никакой надежды на благополучный исход у меня не было.
- Давай договоримся так. Ты едешь учиться, а если состояние матери резко ухудшится, ты приедешь обратно и доучишься уже здесь. Это мое последнее слово. Иди собирайся, а днем я вызову вертолет, который доставит тебя на место максимально быстро. Ты и так уже пропустил достаточно.
Знаю, что дальнейший спор бесполезен, поэтому молча встаю с кресла и выхожу из кабинета. Собираю небольшую сумку с вещами и ложусь спать. Встаю через три часа, привожу себя в порядок, завтракаю и иду попрощаться с матерью. Она у себя, разговаривает с Аней, самой младшей своей дочерью. Когда Аня уходит к себе, я занимаю ее место возле кровати.
- Принести тебе что-нибудь перекусить? – спрашиваю, стараясь не выдать на лице лишних эмоций.
- Нет, я позже сама поем. Сейчас по времени должна быть капельница, ее лучше делать на голодный желудок. Когда ты едешь в школу?
Ее вопрос звучит настолько требовательно, что я понимаю, отец сказал правду. Она сама настояла, чтобы я там учился.
- Прямо сейчас, - с сожалением признаюсь и вижу на ее лице улыбку облегчения. Неужели думала, я буду спорить и ругаться? Я не буду, потому что больше всего на свете не хочу ее расстраивать, - пообещай, что позвонишь мне сразу, как твое самочувствие ухудшится.
- Хорошо, а ты пообещай, что не будешь делать глупости.
- Когда я их делал, мам? – ненатурально возмущаюсь, а она смеется. Искренне так, по-настоящему. Больше всего люблю эти моменты и берегу их в сердце, как самые ценные.
- Мы с тобой знаем когда. Девочек там не обижай. У тебя две сестры, ты должен понимать, что
