Она кивает и снова прижимается ко мне, ее голова покоится на моем плече. Я корю себя, но это правильный поступок, и прямо сейчас она потеряна и страдает. Она нуждается в друге, а не в парне, который лапает ее и использует в своих интересах.
Она нуждается в семье.
И несмотря ни на что, мы — семья.
Мы сидим в тишине. Я обнимаю ее, пока она снова собирает себя в кучу. Ей нужно отдохнуть после погружения, но я буду сидеть здесь с ней всю ночь, если понадобится. Она сделает то же самое для меня.
— Разве тебе не нужно скоро погружаться? — спрашивает она, ее голос охрип.
— Скоро, — отвечаю я.
Она вздыхает и поднимает голову.
— Прости, что расплакалась на твоем плече. Я не должна была этого делать. Прости меня, Фин.
— Пей, посмотри на меня, — она смотрит, и я ухмыляюсь. — Я не ненавижу тебя, ясно? Никто из нас не ненавидит… Ладно, Кален может немного. И Тайлер. Но только потому, что они так сильно тебя любили, — я не морочу ей голову. Ей необходимо знать, потому что если она хочет снова стать частью этой семьи, она должна заслужить наше доверие. — Я не знаю, хочешь ли ты снова присоединиться к нам, но они образумятся. Просто продолжай давить, продолжай быть собой. Без тебя все было иначе, дорогая.
— А что если я не захочу возвращаться? — спрашивает она.
Ее вопрос вызывает во мне мучительную боль, но я улыбаюсь.
— Тогда это твой выбор. Когда дойдет до дела, Пейтон, ты должна понять, чего ты хочешь. Никто другой не вправе выбирать за тебя, но хватит жить в неопределенности. Ты либо в деле, либо нет. Но если ты выходишь, ты должна выйти окончательно, чтобы мы могли двигаться дальше и забыть тебя, потому что иначе это нечестно.
Она кивает, пока я поднимаюсь на ноги. Я наклоняюсь и протягиваю ей руку. Она смотрит на нее мгновение, прежде чем вложить свою маленькую руку в мою. Я рывком поднимаю ее на ноги, и она падает на мою грудь, и, конечно же, как раз тогда, когда я ее поддерживаю, нас находит Кален.
Черт.
Я знаю, как сильно он ее любит, даже если он никогда в этом не признается.
Когда он замечает нас так близко, одних в темноте, его глаза сужаются. Я вижу вспышку боли, а затем ненависти в его взгляде, когда он скользит взглядом по нам. Мы быстро отходим друг от друга, что придает нам еще более виноватый вид. Спасибо, черт возьми, что он не видел, как мы целовались. Он бы задушил меня, и я бы заслужил это, потому что, хоть он и любит ее, он никогда не сделает шаг. Он больше любит своего брата и считает, что только Тайлер заслуживает счастья, не он. Он все еще пытается искупить грехи, связанные с поездками.
— Тайлер ждет тебя. Твоя очередь, — рычит он и отворачивается.
— Кал, — зовет она, но он игнорирует ее и пролезает обратно. Она вздыхает и откидывает голову назад. — Черт, мне нужно перестать все портить.
— Он переживет это, детка. Он видел нас и в худшем положении, — я подмигиваю, заставляя ее слегка улыбнуться. — А теперь я пойду намокну… если только ты не хочешь присоединиться ко мне, — я шевелю бровями, и она смеется, шлепая меня по руке.
— Грязный ублюдок.
— Тебе это нравится, — поддразниваю я, начиная отходить назад, покачивая бедрами и снова подмигивая ей. — Что я могу сказать, от меня все становятся мокрыми.
— О Боже, остановись, — она хихикает и следует за мной, шлепая меня, когда я нагибаюсь, чтобы ползти.
— Эй, руки прочь от товара, дорогая, если только у тебя нет для меня нескольких долларов, — бормочу я, пробираясь по туннелю.
— Пфф, ты принимаешь только двадцатки, ты же дорогостоящая красотка, — она хихикает позади меня. От звука ее смеха моя улыбка расширяется. Мне нравится, что я всегда могу вытащить ее из темноты и заставить смеяться. Это заставляет меня чувствовать, что я чего-то добился, и наполняет меня чувством собственной значимости.
Мы смеемся и шутим, направляясь к краю бассейна, где уже ждет Тайлер в своей экипировке. Он стонет, когда замечает нас, а я вздыхаю, когда он с болью отворачивается. Почему это так трудно?
— Я пожалуй пойду посплю, — говорит она, а потом смотрит на Тая. — Берегите себя, — бормочет она. Он кивает и провожает ее взглядом, когда она поворачивается и уходит. Он смотрит на нее в замешательстве. Бедняга. Если он не будет осторожен, то потеряет ее. Ему тоже необходимо разобраться в себе, понять, сможет ли он простить ее за то, что она ушла.
Я быстро собираюсь, и как только я оказываюсь в воде, я поднимаю эту тему, зная, что Кален и Пей спят, и только Риггс может услышать нас. Тайлер не слушает ни Риггса, ни своего брата, но, возможно, он послушает меня. Он, как обычно, находится впереди меня, всегда контролируя ситуацию — не то чтобы он когда-либо мог полностью контролировать нас.
— Итак, ты собираешься простить ее или будешь продолжать вести себя как задница, наблюдая за ней, как потерянный щенок? — смеюсь я под маской, приступив прямо к делу. Нам не нужно ходить вокруг да около, и он нуждается в ком-то, кто обличит его в дерьме.
— Заткнись, — рычит он. — Время работать, а не сплетничать.
— Угу. Ты заставил ее плакать, знаешь ли, — я слышу его вдох, а затем продолжаю. — Все в порядке, я рассмешил ее.
— Конечно, рассмешил, — ревниво бормочет он.
— Это мог быть ты, если бы не был таким чертовски категоричным в том, чтобы держать ее на расстоянии.
— Это не твое дело, Фин, — почти кричит он.
О, кажется, у меня кое-что получается.
— Ага, видишь ли, это так. Потому что ты мой брат, и я люблю тебя, и я устал смотреть, как ты сам вредишь себе. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Я счастлив, — ворчит он, размахивая плавниками перед моим лицом, пока мы погружаемся глубже.
— Нет, не счастлив, Тай. Она вернулась. Она здесь. Это должно что-то значить. Ладно, могу поспорить, что все не так, как ты себе представлял, но если ты снова отпустишь ее, ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, потому что кто-то другой влюбится в нее. Он женится на ней и построит с ней жизнь, а ты потеряешь свой шанс на лучшее, что когда-либо с тобой случалось, — предостерегаю я, пока мы проскальзываем по туннелю, готовые исследовать другой проход.
— Он прав, Тайлер. Мы любим тебя, но ты был так несчастен с тех пор, как она ушла, а жизнь слишком коротка. Почему бы не рискнуть? — предлагает Риггс, заставляя меня хихикать.
— Ты забыл ту часть, где она ушла? — рычит он. — Бросила нас всех? Она не вернулась, она здесь только для работы. Она уйдет снова, мы все это знаем. И я счастлив, я покончил с ней… Мы все счастливы.
— Конечно, — отвечаю я. — Продолжай повторять себе это, но когда она снова уйдет, а ты не остановишь ее, сможешь ли ты с этим жить? Сможешь ли ты жить, зная, что кто-то другой будет исследовать с ней, любить ее? Заставлять ее смеяться и смотреть, как она кричит при просмотре фильмов ужасов? Держать ее, когда она плачет, когда умирает животное, видеть ее отвагу, когда она пытается спасти каждого?
— Остановись, — умоляет он.
— Не могу. Я слишком долго разрешал тебе погрязнуть в своем дерьме. Я думал, что так ты справляешься, но я больше не могу тебе этого позволить, если это означает, что ты разрушишь лучшее, что случилось за последние три года, потому что ты ослеплен своим собственным гневом, — говорю я, и в моем голосе сквозит злость.
Неужели он не видит, от чего отказывается? От того самого, ради чего все мы готовы на все — от нее.
— Ты нашел то, что мы все ищем, чего мы желаем.
Он замолкает, когда мы проходим первую пещеру, и я вздрагиваю. Черт, это прозвучало плохо, словно я имел в виду ее… возможно, так и было, но, черт возьми, я не хотел, чтобы он так это воспринял.
— Ага, я знаю, чего вы все желаете, — с горечью произносит он, и мы оба замолкаем, сосредоточившись на плавании. Когда мы оказываемся в проеме второй пещеры, я останавливаюсь перед ним. Взглянув на него сквозь маску, я хочу, чтобы он понял, насколько я серьезен.
— Тайлер, не будь идиотом. У тебя вся жизнь впереди, чтобы проработать свои проблемы, но хотя бы прорабатывай их активно. Не стоит все бросать, потому что ты боишься. Эта девушка все еще любит тебя. Черт, она любила тебя так сильно, что ушла, потому что боялась причинить тебе боль. Ты не найдешь такую девушку никогда — поверь мне, я знаю. Она одна на миллион, и она здесь. Хоть раз воспользуйся шансом. Если все пойдет не так, разве ты что-то потеряешь? Она по-прежнему уйдет, и ты останешься один, но, по крайней мере, ты сможешь убедиться в этом.
