заметках сохранила название.
Минуты три я копалась в поисках телефона, пока не поняла, что оставила его в спортзале.
Аут! Я же так и не удалила гребаные фотки!
В нетерпении подняла руку.
— Анастасия Аркадьевна, можно выйти?
— До конца урока никак, Сафронова? — неодобрительно глянула на меня учительница.
— Вопрос жизни и смерти!
— Пять минут!
— Спасибо! — и я из класса вылетела пулей.
Все спортивные занятия на сегодня закончились. Мячи собрали в сетку, маты ровной стопкой уложили у стены. Непривычная тишина. Пахло резиной и потом. Специфический запах.
Забежав в раздевалку, прошла к третьему ряду кабинок и с облегченным выдохом зажала в руке мобильник. Фух, пронесло!
Не успела дойти до двери, как перед моими глазами появилась Соболева, с грохотом прижатая Антиповым к металлическим ящикам. От неожиданности я подалась назад и вжалась между железными стеллажами, боясь дышать.
Патовая ситуация. Я ж буквально в паре шагов от них. Меня спасал только полумрак раздевалки. Там окна узкие и расположены под самым потолком. Черт, а вот парочка у меня как на ладони. Это какой-то кошмарный кошмар.
Мажор нависал над первой красавицей и улыбался, глядя как зверь на добычу. А Маринка совсем безбашенная. Не боялась. Смотрела на него с вызовом и каким-то дерзким ожиданием. Да уж… шандарахни Леша меня с такой силой спиной о кабинку, я бы рассыпалась.
— Лешка, че ты меня мучаешь, а? — затараторила Марина, проводя ладонью по груди Антипова. — Я все для тебя сделаю, понимаешь? Стану кем скажешь… Только будь со мной, Леш.
О, нет… Поняла, какие тупые мысли блуждали в моей голове минуту назад. «Не боялась»… Ага.
Я практически превратилась в бетонную стену, к которой прижималась. На ум своевременно пришло выражение из фильма: «Часть корабля — часть команды». Более точно не опишешь мое желание слиться с местностью до атома.
— Будешь чушь нести или уже отсосешь? — хмыкнул Антипов, а у меня икота в горле застряла.
Зажала рот двумя руками и безмолвно орала, понимая во что встряла.
Повторяла про себя бесконечное: «пожалуйста-пожалуйста, только не это!» Если я спалюсь, то стану первым лузером в квадрате. Если Антипов ничего мне не сделает, максимум с сарказмом предложив присоединиться, — с него станется, — то Соболева меня со свету сживет. Она девушка злопамятная. Часто устраивала соперницам подлянки, хотя по мне у нее таковых не было. Правда, красивая она. Очень.
В прошлом году случился вопиющий случай, который сотрясал лицей месяца три. Будь прямые доказательства, что зачинщицей явилась Марина, ее непременно бы отчислили. Только фактов не нашлось.
Тогда на Антипова запала Лариса Долгова. Симпатичная, веселая, общительная, но по меркам первой красавицы — страшная и толстая. Со стороны, так Леша тоже проявлял интерес к девушке и несколько раз прогуливался с ней у лицея на переменах. Но все изменилось за один день. На большой перемене, когда все ломились в столовую, в вестибюле наткнулись на Долгову, зажатую между двумя незнакомыми амбалами, как котлета в бургере. Один терся об нее сзади и лапал, а с другим она самозабвенно целовалась, обняв за плечи. Только спустя время, когда однокашница ушла из лицея, ее знакомая сказала, что все это постановка, а Ларису накачали какой-то дурью. Учитывая, кто упорно набивался ей тогда в подружки и крутился рядом, — не будем показывать пальцем на Соболеву, — остальное додумать несложно.
Дышала я через раз, мелкими вдохами, даже пошевелиться боялась, вдруг шорох одежды услышат. Особую благодарность выражала стене, которая меня поддерживала и не давала завалиться, ибо ноги ослабли. Мне бы зажмуриться, чтобы не видеть, как Соболева стояла на коленях перед Антиповым и расстегивала его ширинку. Но не могла. Твою мать! Она реально собиралась…
Нет! Умоляла. Дико хотелось прокашляться. Я даже прокряхтела, чтобы разгрузить напряженное горло. Спасло, что это совпало с бряканьем бляшки ремня Алексея.
Мысли в голове летали как метеоры. Почему я сразу не выдала своего присутствия? Зачем спряталась? Видеть все это не желала!
Но… глядела.
А вообще я от Соболевой такого не ожидала. Ну вот за каким хреном ей нужен этот позор в лицее? Кувыркались бы дома. А еще лучше…
Как я ни старалась подавить писк, увидев член Антипова, но не сдержалась. Истерила же на полную катушку глубоко в себя. Не хотела разглядывать Алексея ниже пояса, но именно это делала. Да уж, и в этом его природа не обделила. Более того, одарила чрезмерно. Маринка смотрела на этот эрегированный жезл, с фактурной головкой, и облизывалась. А во мне что-то бунтовало. Поднималось жаркой волной протеста, опаляя шею, лицо, уши. Мне хотелось кричать, крушить все вокруг, оттащить Соболеву за ее белокурые космы от Леши и… смотреть. Пожирать взглядом эмоции парня.
Кошмар, у меня случилось помутнение какое-то… Трясло так, что вот-вот зубы начнут стучать.
Марина насаживалась ртом ритмично, с желанием, пальцами впиваясь в бедра Антипова. Мажор толчками подавался ей навстречу, придерживая за волосы, заставляя увеличивать амплитуду и вгоняя свой агрегат глубже. На его губах гуляла ленивая улыбка, а глаза подернулись мороком похоти и возбуждения.
Смотреть невозможно.
Невыносимо!
Я до капли слизывала с его лица наслаждение и рисовала картинки, где с Лешей не она... И мне стало по-настоящему жарко. Горячие волны прошли телу, оседая внизу живота, вынуждая кусать губы до боли, чтобы сдержать всхлип от желания коснуться Антипова.
Ненавижу его! Презираю ее! Быстрее бы эта пытка закончилась! Быстрее бы… Ненавижу его… Ненавижу…
В моей груди что-то болезненно царапалось. Ничего не оставалось, как на мгновение прикрыть глаза. Не понимала, почему увиденное приносит мучение. Если бы не мое стойкое самовнушение, что мажор мне неприятен, решила бы, что ревную. Причем неистово и сильно. До ощущения бегущей по венам лавы, выжигающей нутро.
А еще неадекватная реакция моего организма… Всегда считала, что это у мальчиков физиология на уровне инстинктов, а мы, девочки, вообще не поддаемся на подобное. Что ж, настало время пересмотреть взгляды.
С хриплым сдавленным стоном Антипов кончил, засунув член глубоко в глотку Соболевой, а я выдыхала ртом, потому что сама чуть не лишилась чувств. Готова признать, что в момент кульминации лицо Леши реально крышесносное. Передо мной стоял не циничный молодой человек, а уязвимый, простреленный наслаждением и негой парень. И если бы я не перестала пялиться, то спятила бы.
— Леша, я люблю тебя, — Соболева поднялась и потерлась о парня грудью, явно не испытывая
