— Всё нормально, — я пожимаю плечами. — Ничего не поделаешь, правда. Только ждать комментариев, в которых будет говориться, что он трахает меня из жалости.
— Ооо, вот и такой подвезли, — бормочет Энни.
Мы с Ло бросаем на неё синхронные взгляды.
Энни ярко краснеет и сползает ниже по стулу.
— Простите. Беременный мозг. Можно мне поблажку из-за этого?
— Один раз, — сурово отвечает Ло. Она забирает телефон у Энни и листает комментарии. Её лицо ожесточается, и она переворачивает телефон, кладя его экраном вниз. — Я хочу придушить этих злобных троллей.
— Но ты не можешь этого сделать, — напоминаю я. — Так что движемся дальше, да?
На протяжении долгой минуты Ло смотрит на меня. Она обладает весьма пугающей способностью угадывать мои мысли, так что я моргаю и избегаю зрительного контакта, делая глубокие вдохи, чтобы успокоить колотящееся сердце. У меня есть опыт с подобным. Может, это не было так агрессивно направлено на меня, но соцсети — это зверь, с которым я умело справляюсь каждый день.
Ничего страшного. Люди засранцы. Я привыкла, что меня судят по внешности — трость и бесстрастное лицо. Что с того, что сотни тысяч людей будут думать обо мне худшее?
— Итак, — говорит Энни, ласково сжимая мою руку. — Когда ты получишь письмо, подтверждающее зачисление в КУЛА?
— Это не гарантированно, — напоминаю я ей. — Кто знает, примут ли меня?
Энни закатывает глаза.
— Я тебя умоляю. Тебя примут. Ты создана для того, чтобы работать со спортивным правом. Твои документы и сопроводительное письмо были на высшем уровне.
— Это правда, — вклинивается Ло. — Я же отредактировала всё для тебя. Я проследила, чтобы всё было огонь.
— Посмотрим, — бурчу я.
Энни похлопывает меня по руке.
— Давайте сменим тему. Я вижу, что этот разговор тебя расстраивает.
— Мне тревожно думать об этом. Я предпочла бы просто забыть, что подала документы, а потом приятно удивиться, если каким-то образом поступлю.
— Справедливо, — отвечает Энни. — Как дела с преподаванием, Ло?
Пока Ло отвечает, мой взгляд скользит к Рену, затаившемуся в своём уголке. Его книга лежит на маленьком столике, рядом аккуратно поставлен чай и бутылка воды.
— Фрэнки, — голос Ло выдёргивает меня из мыслей.
Я смотрю на неё.
— Что?
Она поигрывает пирсингом в губе и приподнимает брови, отчего её пирсинги в бровях слегка подпрыгивают.
— Видишь что-то привлекательное?
Мои щёки заливает жаром, и я тереблю свои подвески.
— Я просто смотрела в никуда.
Ло выгибает бровь. Я уже запомнила, что это означает «чушь собачья».
Энни стонет, явно не замечая нашу перепалку.
— Боже. Как меня задрало быть беременной.
— У тебя ведь скоро срок? — спрашиваю я у неё. — Ты выглядишь как хлеб моей бабушки, когда она слишком долго оставит его подниматься.
Ло давится водой.
Энни с неверием смотрит на меня.
— Фрэнки. Мне ещё минимум месяц ходить беременной.
Это один из моих моментов в духе «Зачем ты вообще открыла рот и сказала очевидное?». Я морщусь.
— Прости, Энни. Я не хотела оскорбить. Просто ты крохотная девушка, в животе которой ребёнок высокого парня. И…
Ло громко прочищает горло и приподнимает брови. Если бы это сделал незнакомец, я бы слетела с катушек, но друзьям я научилась доверять, и небольшие социальные подсказки не кажутся мне обидными или снисходительными. На самом деле, это помогает, и я сама сказала им об этом.
Энни поднимает вилку, держа её над салатом.
— Я хочу смеяться и не писаться при этом в трусы. Я хочу снова пить пиво, — глядя на тарелку на своём животе, Энни хмуро разглядывает еду. — И я хочу съесть тебя, салатик. Но во мне не осталось места.
— Бедная Энни, — Ло сочувственно улыбается Энни, после чего кусает свое буррито с тофу и бобами. — Итак, Фрэнки, долго ты ещё будешь работать на нынешней должности, когда поступишь на юриста? Возьмёшь небольшую паузу перед началом учебы? Потому что я хочу запланировать немного веселья с тобой перед началом семестра.
— Да всё в порядке, — говорит Энни. — Я просто буду сочиться грудным молоком и страдать после того, как рожу гигантского ребёнка Тима. Но прошу, планируйте поездку в Напу без меня.
Ло цыкает.
— Я говорю о дне в спа и просмотре фильма в пижамах. Для всех нас. Включая молодую маму.
Энни оживляется и широко улыбается.
— Ладно. Тогда продолжайте планировать.
Я потягиваю свой рутбир.
— Зависит от плей-оффа. Я планирую подать заявление по собственному желанию после того, как мы проиграем, и потом отработать стандартные две недели. Я накопила небольшую подушку безопасности. Я бы хотела позаниматься и просто отдохнуть несколько месяцев перед началом учебы.
— Хорошо, — Ло улыбается и смотрит через моё плечо. — Планируешь отдохнуть с горячим хоккеистом?
— Ага, конечно, — бурчу я, кусая пиццу. — Трахнуть Рена было бы знаковым событием в моей жизни, если в постели он такой же скоординированный, как на льду, но он бережёт себя для другой.
От этих слов всё в моём нутре скисает. Я поглаживаю себя по животу и пью воду..
— Кто она? — спрашивает Ло.
— Незнакомка, которая в настоящий момент недоступна, но он надеется, что в итоге сумеет построить с ней отношения. Я не знаю деталей, только то, что он готов её дожидаться.
Энни склоняет голову набок, смотрит то на Рена, то на меня.
— Ты понятия не имеешь, кто это? Он тебе не сказал, даже не намекнул?
— Ну, если и намекнул, ты же знаешь, что я не улавливаю намёки, — напоминаю я ей. — И нет, я правда понятия не имею.
— Хм, — Ло смотрит мимо меня, в упор на Рена, и задумчиво хмурится.
Я оборачиваюсь через плечо и снова смотрю на Рена, пока он перелистывает страницу книги и улыбается. Моё сердце странно сжимается, и я отворачиваюсь.
— Что? — спрашиваю я у них обеих.
— Господи помилуй, — произносит Энни. — Он улыбается, пока читает.
Ло тоже расплывается в улыбке.
— И он пьёт травяной чай.
— Он очарователен, — выдают они в унисон.
— Шшш! — я чувствую, что мои щёки становятся ярко-красными. — Серьёзно, прекратите, вы обе.
Взгляд Лорены бродит по Рену.
— Не знаю, Фрэнки. Я предлагаю тебе уведомить начальство за две недели, а потом трахнуть его изумительную задницу.
Энни тоскливо вздыхает. Её тарелка с едой даже не накреняется, прочно покоясь на её круглом животе.
— Ло права. Дерзай. Он тебе нравится. Вы двое ладите.
— Вау, какая убедительная причина накинуться на него, — сухо произношу я. — По таким критериям я должна позвать на свидание нашего официанта.
Энни стонет, встречается взглядом с Лореной, затем смотрит обратно на меня.
— Фрэнки, он милый. И до абсурда хороший.
Я бросаю на неё взгляд.
— Ты виделась с ним всего один раз. Он с тобой поздоровался и улыбнулся. И всё.
— И что? — выпаливает она в ответ. — Его приветствие было очаровательным и запоминающимся. И ты сказала, что вы двое считаете друг друга друзьями. Я просто хочу сказать, что по-моему Ло дело говорит.
— Дамы. Он во мне не заинтересован. Он — воплощение вежливости и дружелюбия, вот и всё. К тому же, мы знаем, что Фрэнки не встаёт на путь любви.
Маленькая ладошка Энни ложится поверх моей.
— Мы обсуждали, что парни для тебя — слепое место.
— И это ты сказала, что не встаёшь на путь любви, — говорит Ло, выгнув проколотую бровь. — А мы говорим — хрень собачья.
Я мрачно смотрю на неё.
Ло берёт меня за другую руку.
— Мужчина, достойный твоей любви, не будет обращаться с тобой так, как это делала твоя семья. Ты выдающаяся женщина, Фрэнки, но тебе, похоже, нужно напоминание, что взаимосвязанные отношения в паре могут быть обоюдно доверительными, придающими сил и ответными…
— Понеслось, — бормочу я.
— Пора оставить позади этот негативный настрой, — беззаботно продолжает она. — Поговори об этом с психологом, пожалуйста. Пора приготовиться к любви. Потому что, поверь мне, когда любовь придёт, ты захочешь быть готова к ней. Ты не испытывала тех бабочек, кульбитов внутри, ощущения, будто сердце готово выпрыгнуть из груди. Когда ты это почувствуешь, всё изменится.
