— Передай ему: пусть засунет свои подачки... — замолкаю, задумываясь. — Хотя нет, оставляй. Спасибо не передавай, — вынимаю из корзины бутылку вина.
— Хорошо, — усмехается парень и уходит.
— Итак, на чем мы остановились? — беру штопор, принимаясь открывать вино. — Ты и Демьян Ростиславович...
— Можно я тоже не буду рассказывать?
— Так я же умру от любопытства, — смеюсь, разливая нам вино.
— Так вышло. Я не хотела. Мне было страшно, но он умеет убеждать. И вот я здесь. А сегодня ночью... — переводит взгляд на часы. Уже десять.
— Что сегодня ночью?
— Ну... — кусает губы.
И мне уже все понятно. Хотя нужно выяснить, насколько вовлечена в это Дарина. Не чувствую в ней ужаса или жертвы, она скорее растеряна.
— Так вы еще не...
— Нет, — закрывает глаза. — И я боюсь, — произносит она.
А как я боюсь, но лучше ей об этом не знать.
— А чего там бояться? Вы либо хотите друг друга, либо нет. Или ты ещё девочка? — догадываюсь я.
Я ничего не знаю о первом сексе. Какой он, когда нормальный? Как это, когда оба партнёра хотят и отдаются добровольно. Но Дарине это знать не нужно и пугать ее своими страшилками я не буду. Пусть у нее будет так, как не было у меня.
Дарина кивает, запивая смущение вином.
— Ооо. Неожиданно. Но хороший выбор для первого мужчины. Я бы сказала, отличный, — подмигиваю ей.
— Почему?
— Потому что он взрослый, опытный, уже с мозгами. Мой первый раз был с ровесником, который вообще ничего не умел и думал только о себе. Это было настолько неловко и отвратительно, что отвернуло меня от секса надолго.
Безбожно лгу. Не так все было. Далеко не так. От секса меня отвернуло не это. Не было там никакого ровесника.
— Вась...
— Ммм?
— Это очень больно? — шепотом спрашивает она.
Это невыносимо. Это пытка и унижение. Но я снова не могу поведать это Дарине и испортить ей первый раз. Откуда мне знать, как это происходит с нормальными мужчинами.
— Нет. Не очень. Мне было просто дискомфортно и неприятно. Но забудь все, что я сказала. Все. Запомни, все зависит от мужчины. В его воле сделать первый раз девушки либо идеальным, либо отвратительным.
Я еще та фантазерка. Наверное, в моих словах есть доля правды. Не похож Демьян Ростиславович на извращенца.
— Ох, легче не стало, — мотает головой, допивая вино.
— Ну, я полагаю, хозяин знает, что делать, — шепчу ей.
— Дарина, — в комнату снова заглядывает охранник.
— Да ты задолбал! — в очередной раз кидаю в него подушкой.
— Там Демьян Ростиславович велел тебя позвать.
— Меня? — сглатывает Дарина.
Парень кивает.
— Хорошо.
Охранник уходит.
— Ну иди, дочь моя, покажи ему там, — смеюсь, подбадривая Дарину. — Не бойся. Расслабься и получай удовольствие.
Дарина кивает и уходит. А я допиваю вино, ставлю бокал на тумбу и падаю на кровать, раскидывая руки и смотря в потолок. Пусть у нее все будет хорошо, красиво и приятно, как в кино или книгах.
Андрей
Который день внутри меня болезненное ощущение. Грудную клетку сдавливает, и ни вдохнуть ни выдохнуть. Я бы и рад избавиться от этого состояния, но не получается. Нет, в физическом плане со мной все нормально. Это ноют какие-то другие органы – душевные. Все раздражает последнее время, срываюсь на парней из охраны, одного даже уволил вчера, хотя можно было обойтись лишением премии и предупреждением. Давно так себя не чувствовал, лет пять.
Алкоголь мне не поможет, работа тоже уже не спасает. Мне поможет только расположение ко мне женщины, которая даже видеть меня не хочет. Я теперь, как маньяк, наблюдаю за ней за мониторами.
Поить мне всегда ее, что ли?
Я уже весь перед ней наизнанку вывернут – бери и вытаскивай мои внутренности, но нет. Девочка качественно «насилует».
Выхожу из машины, щелкаю сигнализацией, прикуриваю сигарету, рассматривая обветшалый дом отца Василисы. Копаю, как обещал. Не права была Василиса, когда предположила, что без ее отдачи я потеряю интерес. Это не просто искупление, это уже возмездие с моей стороны. До изжоги хочется узнать, кто посмел ее сломать и наказать. Только я по-прежнему слеп, не хочет Василиса открывать мне глаза. Не представляю, как из нее все это вытянуть. Вот такая, бл*ть, шарада.
А кто сказал, что будет просто?
Слева новый коттедж, высокий забор. Там явно либо новые жильцы, либо неболтливые, а вот справа домик попроще. Тоже старенький, одноэтажный, но ухоженный: выкрашенный голубой забор, палисадник с цветами, лавочка.
У меня есть люди, которые все раскопают за меня, но я пока никого не хочу втягивать в своё «личное». Да и доверие мое пока никто не вызывает после этой мутной истории с курьером и цветами. Мало ли… Мои парни меня не подставят, а вот «левачить», следя за горничной, могут.
Выкидываю окурок, поправляю ворот рубашки, иду к соседскому дому. Звонка нет, но сквозь щели забора замечаю старушку, которая возится в огороде. Стучу. Вместо звонка раздается звенящий лай дворняги.
— Жуля, кто там? — старушка обращается к собаке, кидает инструмент, идет к калитке. Приоткрывает створку, выглядывает, хмуро меня рассматривая.
— Добрый день! — вынимаю из внутреннего кармана корочку, взмахиваю ей. — Следственный отдел, оперуполномоченный Данилов. Я по поводу вашего соседа, — киваю в сторону дома отца Василисы.
— Ой, господи, — ахает старушка. — Что этот… — глотает ругательства. — Опять натворил?
«Опять» – это хорошо. Чувствую, нарвался на качественного информатора.
— Он подозреваемый по одному делу. Мы можем с вами побеседовать?
Старушка сомневается, но калитку распахивает шире, выходя ко мне.
— Можно ваше удостоверение посмотреть? — вынимает из кармана очки, надевая. Отдаю ей удостоверение. Естественно, оно ненастоящее, но старушка не отличит. Внимательно читает, переводит на меня взгляд, сверяя с фотографией, и отдаёт мне удостоверение. — Проходите, — отходит, пропуская во двор.
Замечательно, фейс-контроль я прошел. Прячу удостоверение, прохожу. Небольшая рыжая собачка, похожая на лису, разрывается, но трусливо боится подойти ближе.
— Жуля, фу! Прекрати! — ругает ее старушка. — Проходите, она только звонко лает, но не кусается.
Иду за старушкой. Проходим на открытую веранду – она же летняя кухня. Все старенькое,
