Но оно не стирается, потому что это не пятно.
Это синяк.
Маленький темный синяк в форме большого пальца.
Я застываю. Внутри меня что-то темное собирается в бурю. Шум, подобный тысяче взмахов крыльев, эхом отдается в моих ушах. Под ним слышен слабый приглушенный звук, который мог бы быть криком, но звучит так, как будто он доносится издалека.
Или из-под воды.
Крошечные волоски у меня на затылке встают дыбом.
Я чувствую, как будто важное понимание витает вне моей досягаемости, ключ к замку на двери, о существовании которой до этого момента я даже не подозревала.
Что это? Что я упустила?
Затем настольная лампа снова мигает, разрушая чары.
Тряхнув головой, чтобы прояснить сознание, я дрожащими руками пишу Эйдану сообщение.
«Сейчас буду».
18
Прежде чем я успеваю постучать, Эйдан распахивает дверь.
Он затаскивает меня внутрь, пинком захлопывает дверь, заключает в объятия и страстно целует.
Я целую его в ответ, отчаянно желая, чтобы он заставил меня забыть обо всем, кроме того, что я чувствую, когда его губы касаются моих.
Не говоря ни слова, он стягивает мою футболку через голову, швыряет ее на пол и снова целует меня.
На нем нет рубашки, так что мои груди прижаты к его обнаженной груди. Его кожа гладкая и горячая, и это ощущение прекрасно.
— Я думала, ты должен был рассказать мне, почему вчера ушел, не попрощавшись, — поддразниваю я.
Вместо ответа он поднимает меня на руки и несет в свою спальню. Я поражаюсь, что он может делать это с такой легкостью, потому что я и близко не миниатюрная. Но затем он опускает нас на матрас и прижимается своим длинным, твердым телом к моему, и я забываю о его силе, потому что слишком занята, наслаждаясь этим ощущением.
— Я люблю твой вес, — говорю я, задыхаясь, извиваясь под ним. — Ты такой твердый.
Я чуть не добавляю, что так я чувствую себя в безопасности, но вовремя прикусываю язык. Сейчас не время болтать о моем недавнем срыве после того, что произошло на кухне.
Целуя меня в шею, Эйдан говорит:
— Это номер один в списке вещей, которые тебе нравятся во мне?
— Это даже не входит в первую десятку. Пожалуйста, продолжай. Я люблю ощущение твоей бороды на моей коже.
Он хрипло говорит мне на ухо:
— Ты уже дважды произнесла слово «любовь», маленькая зайка, — когда я не отвечаю, он поднимает голову и смотрит на меня, изогнув бровь.
Дрожа, я шепчу:
— Ох. Ладно.
Он усмехается.
— Эй, если тебе может сойти с рук использование этого слова в разговорах, то и мне тоже.
— О, ты думаешь, к зайкам применимы те же правила, что и к большим злым волкам?
Его тон мрачен и горяч, и в глазах есть волнующий блеск опасности. Точно зная, что я делаю, я невинно моргаю.
— Я думала, зайки установили правила, которым должны следовать волки.
— Нет, ты так не думала. Лгунья.
Он переворачивает меня, стягивает джинсы с бедер и шлепает меня.
Когда все заканчивается, и я лежу там, тяжело дыша и дрожа от желания, Эйдан тихо спрашивает:
— Это было слишком?
— Нет.
— Подумай об этом дольше чем полсекунды, прежде чем ответить.
Вытягивая шею, я смотрю на него через плечо и встречаю горящий взгляд.
— Я знаю, ты беспокоишься, что причинишь мне боль. Спасибо тебе за это, но я люблю грубость.
Глядя на меня сверху вниз своими горящими темными глазами, Эйдан говорит:
— Нам нужно иметь стоп-слово на всякий случай.
— Что подразумевается под стоп-словом?
— Это слово, которое ты произносишь, чтобы остановить все.
— Хм. Как насчет «банально»?
Он приподнимает брови, ожидая объяснений.
— Потому что это банально.
— Нет, это необходимо. Нам нужно четко сообщать друг другу об этих вещах.
Я хмуро смотрю на него.
— С каких это пор ты мистер Беседа? Половину времени я едва добиваюсь от тебя ворчания.
Склонившись надо мной и поглаживая ладонью мою горящую ягодицу, Эйдан улыбается.
— Это забавно.
— О чем ты?
— Я разговариваю с тобой за один день больше, чем с кем-либо еще за неделю.
Я корчу ему рожу.
— В самом деле? Как ты все еще в бизнесе? Ты знаешь жестовый язык или что-то в этом роде?
Он наклоняется и кусает меня за задницу. Когда я вскрикиваю от удивления, Эйдан кусает другую ягодицу, смеясь мне в кожу.
— Такая болтливая маленькая зайка, — шепчет он, потирая бородой мой покалывающий зад. Затем скользит рукой между моих ног, и его голос становится резким, — И такая готовая для меня.
Я закрываю глаза и вцепляюсь пальцами в простыни, лежа неподвижно, пока он скользит пальцами по моей влажности. Он не торопится, лениво поглаживая мой клитор, пока я не начинаю задыхаться.
— Эйдан?
— Да, детка?
— Мне нужно больше.
— И ты это получишь. Когда я буду готов дать это тебе.
Я поворачиваюсь лицом к простыням и виляю задом, пытаясь поторопить его.
— Плохая зайка, — горячо шепчет он.
— Пожалуйста?
Его стон тихий. Эйдан теребит мой клитор, нежно сжимая его двумя пальцами, чтобы вызвать у меня вздох, а также еще больше просьб и покачиваний попой.
— Пожалуйста, Эйдан. Ну, пожалуйста.
Темным, чувственным голосом он говорит:
— Дерни этой задницей еще раз, и я решу, что ты хочешь, чтобы я ее трахнул.
Мое сердце ухает вниз. Тяжело дыша, дрожа всем телом, я говорю:
— Т-ты хочешь?
— Ты знаешь, что хочу. Знаешь, чего еще я хочу?
Я чувствую его запах на простынях. Землистый теплый мускус его тела, этот неизгладимый, опьяняющий аромат мужчины в расцвете сил.
Я хочу валяться на этих простынях, как собака в грязи, впитывая его аромат повсюду, окутывая свою кожу этим восхитительным запахом, чтобы я никогда не смогла смыть его со своего тела.
Я шепчу:
— Что?
Эйдан наклоняется к моему уху, так близко, что я чувствую жар, исходящий от него волнами.
— Все. Блядь, я хочу все, что ты можешь мне дать, Кайла. И я хочу, чтобы ты отдала это мне без колебаний. Без вопросов. И без сожаления.
Явное доминирование и желание в его голосе заставляют меня дрожать. Мои соски затвердели, а киска пульсирует, и я бы подписала документы на свой дом и все остальное, что у меня есть, прямо сейчас, чтобы только он поскорее трахнул меня.
Я выпаливаю:
— Хорошо.
К моему большому разочарованию, он говорит:
— Нет. Мы еще не дошли до этого.
— Я дошла!
Его выдох прерывистый, посылает поток теплого воздуха через мое плечо.
— Милая девочка. Мне нравится, что ты это сказала. Но это не так.
Он впивается зубами в мое плечо, заставляя меня содрогнуться от отчаяния.
— Когда мы дойдем?
— Время.
Эйдан скользит пальцем внутрь меня, надавливая. Я стону, наслаждаясь этим ощущением, но все еще нуждаясь в большем.
— И практика.
Он добавляет еще один палец, работая им внутри меня, пока я сжимаю простыни.
— Много практики.
Он засовывает свои пальцы внутрь и наружу, покусывая меня сильнее, пока трахает меня пальцами. Я приподнимаю бедра и развожу их шире, сердце бешено колотится, а тело реагирует на Эйдана, как будто он играет на нем, как на инструменте.
— О боже. Эйдан. Эйдан.
Он тихо командует мне на ухо:
— Умоляй меня позволить тебе кончить.
— Да! Пожалуйста, да, это именно то, что я собиралась сказать, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить?
Меня не волнует, что я болтаю. Мне все равно, как я выгляжу, бездумно извиваясь под ним. Меня даже не волнует, что все, что потребовалось, чтобы я захотела отдать Эйдану свои разум и тело, — несколько слов, произнесенных тем мягким, повелительным тоном, который почему-то сводит меня с ума.
Все, что меня волнует, — это огонь между моих ног, и мне нужно, чтобы он его немедленно погасил.
— Посмотри, как ты трахаешь себя моими пальцами, — рычит он. — Посмотри, как двигаются эти жадные бедра. Разве моя зайка не знает, что должна брать то, что я хочу ей дать?
