Это вопрос, который не требует ответа. Что хорошо, потому что в любом случае в данный момент я не способна говорить.
Самым властным голосом, который он когда-либо использовал, Эйдан говорит:
— Здесь, в этой постели, происходит вот что: я отдаю. Ты берешь. Ты будешь брать и брать, пока не сломаешься, а потом будешь умолять меня сломать тебя снова.
На грани оргазма я всхлипываю.
— Не смей кончать без моего разрешения, — рычит Эйдан, просовывая эти длинные, твердые пальцы внутрь меня снова и снова.
Я издаю искаженный звук удовольствия и отчаянно трусь о его руку. Мои глаза закатываются.
И в момент, когда я собираюсь переступить через край, Эйдан вытаскивает из меня пальцы.
Игнорируя мой протестующий стон, он стягивает джинсы с моих ног и отбрасывает их. Затем поднимает меня на колени и наносит серию быстрых, жгучих шлепков по заднице, одновременно хватая меня сзади за шею, прижимая мою голову и грудь к матрасу.
Этого недостаточно. Я хочу сильнее, я хочу быстрее, я хочу, чтобы он погубил меня.
Я хочу, чтобы он заставил меня забыть мое собственное имя.
Эйдан перестает шлепать меня в момент, когда я стону.
Тяжело дыша, он говорит:
— Поговори со мной.
Единственное, что я могу выдавить, это хриплое и прерывистое:
— Еще.
Эйдан проводит рукой по моей горящей попке, затем наклоняется, чтобы поцеловать ее. Потом я слышу звук расстегиваемой молнии. Мгновение спустя головка его твердого члена толкается в мой вход.
Сквозь стиснутые зубы он говорит:
— Повтори стоп-слово.
— Банально.
— Хорошая девочка.
Схватив меня за бедра, он толкается в меня с гортанным рычанием.
На этот раз мой стон — стон благодарности.
Потом он трахает меня. Жестко и быстро, его пальцы впиваются в мою плоть. Я чувствую холодный укус металла на задней стороне своих бедер и понимаю, что он не стянул джинсы до конца, прежде чем взять меня.
Он тоже не мог больше ждать.
Эйдан наклоняется, протягивая руку подо мной, чтобы сжать мою грудь. Тяжело дыша и теребя мой твердый сосок, он безжалостно входит в меня, пока мои стоны не становятся такими громкими, что эхом отражаются от стен. Моя киска сжимается вокруг его члена.
— Не смей, — шипит он.
Предупреждение только заводит меня еще больше. Я изгибаю бедра в такт его толчкам, напрягаясь, чтобы он вошел в меня как можно глубже, пока внезапно он не замирает.
Тяжело дыша, Эйдан перемещает руку с моей груди вниз, между ног. Он скользит пальцами по всему телу, затем проводит кончиками пальцев взад и вперед по моему набухшему клитору.
Как он, несомненно, и предполагал, это мгновенно вызывает у меня оргазм.
Вскрикнув, я сильно дергаюсь. Моя киска содрогается в конвульсиях, сжимаясь снова и снова жесткими, ритмичными волнами.
— Давай, детка! Да, блядь, да, кончай для меня!
В его голосе звучит торжество.
Тогда я понимаю, что запрещение мне кончать было частью этой игры, что он знал, что каждая минута этой игры добавит удовольствия, когда я, наконец, отпущу себя. И я глупо благодарна за это, потому что это именно то, что мне было нужно.
Он знал, что мне было нужно.
Красивый незнакомец с тайнами в глазах и манерой смотреть на меня так, как будто он уже знает обо мне все, что только можно знать. Как будто я — книга, которую он прочел сто раз и уже знает наизусть любимые моменты.
Как будто он уже знает, чем это закончится.
Эйдан падает на меня сверху, толкая меня на живот и удерживая своим весом. Вцепившись обеими руками в мои волосы, он еще несколько раз сильно толкается, затем стонет мое имя.
Содрогаясь, он опустошает себя в меня.
Я закрываю глаза и готовлюсь к огромной волне эмоций, достигающей пика надо мной, затем отдаюсь ее бурлящей тьме, когда она обрушивается вниз и уносит меня, далеко-далеко.
19
После этого мы не разговариваем.
Я не знаю, чувствует ли Эйдан себя таким же эмоционально уязвимым, как и я, или ему просто нечего сказать, но он скатывается с меня и идет в ванную, где закрывает за собой дверь.
Течет кран. В туалете смывают воду. Эйдан появляется снова, неся мокрую мочалку и полотенце для рук. Он молча толкает меня на спину и осторожно протирает мочалкой между моих ног, пока я лежу там, чувствуя себя так, как будто мои кости превратились в жидкость.
Он вытирает меня полотенцем, встает и щелкает выключателем. Затем заползает на матрас рядом со мной, перекатывает меня на бок, прижимает к своей груди и зарывается лицом в мои волосы, глубоко вдыхая.
Когда Эйдан выдыхает, это звучит так, как будто с этим выдохом сто лет сдерживаемых разочарований покидают его тело.
В конце концов, его дыхание замедляется до глубокого, ровного ритма, который говорит мне, что он уснул.
Я лежу там, в темноте, окутанная его теплом, и думаю о Майкле.
Была ли я хорошей женой?
Я не знаю. Я старалась быть такой. Больше всего на свете я хотела сделать его счастливым. Он тоже хотел, чтобы я была счастлива, и я думала, что мы идеально подходим друг другу. Все наши маленькие зазубренные кусочки совпали.
Мы друг другу подходим.
Но наши отношения были совсем не такими.
Я знаю, что несправедливо проводить сравнения. А еще я знаю, что зря солгала Эйдану о разлуке с мужем вместо того, чтобы просто сказать ему правду.
Но он застал меня врасплох. Я понятия не имела, что произойдет что-то даже отдаленно похожее на это. Я не была готова к степени нашего притяжения, к его силе, к тому, что меня тянет к Эйдану так, что я чувствую себя странно неспособной сопротивляться.
И поэтому я просто позволила ему поверить, что Майкл все еще жив. Часть меня тоже хочет в это верить. Часть меня хочет верить, что это неправда:
Мой муж мертв.
Он упал с лодки и утонул.
Я видела, как это происходило.
Может быть, я не рассказала об этом Эйдану, потому что не хочу заново переживать ту последнюю часть. Плеск и крики. Отчаянные крики Майкла о помощи, которые становились все слабее по мере того, как лодку относило все дальше и дальше.
Запах дыма над темной водой и ужасный, ломкий смех, который, казалось, доносился отовсюду вокруг.
Я не сказала детективу, который допрашивал меня после несчастного случая, о смехе. Это не то, что я могу объяснить.
Должно быть, в какой-то момент я засыпаю, потому что следующее, что я помню, — в комнате светло, и большая рука Эйдана нежно гладит мой зад. Он все еще позади меня в той же позе, в которой был, когда заснул.
Он бормочет:
— Доброе утро, милая зайка. Хорошо спалось?
Поворачивая к нему голову, я вдыхаю и вытягиваюсь, поджимая пальцы ног.
— Я думаю да. Тебе?
Эйдан целует меня в затылок. Его рука скользит по моему бедру и опускается между ног.
— Спал как убитый.
— Хм. Эта большая твердая штука, которая впивается мне в копчик, не кажется такой уж убитой.
Он усмехается.
— Ты не можешь винить его. У него в постели красивая обнаженная женщина.
Когда он просовывает пальцы в мою киску и поглаживает ими мой клитор, я вздыхаю от удовольствия.
— Я одержим этим звуком, — говорит Эйдан, его голос становится мрачнее. — Всеми звуками, которые ты издаешь. Я не могу насытиться тобой, Кайла.
Он кусает меня за плечо. Укус не твердый, но доминирующий. Так сделало бы животное, прежде чем взобраться на свою пару.
— Ты дрожишь.
— Это не от холода.
— Я знаю, детка. Время сесть мне на лицо.
Мои глаза распахиваются.
— Прости?
— Ты слышала меня. И с этого момента я ожидаю, что ты будешь подчиняться приказам с первого раза.
Мое сердцебиение учащается. Я лежу неподвижно, мои мысли проносятся со скоростью миллион километров в час, пока я нерешительно озвучиваю:
— Я хочу спросить тебя кое о чем, но я не хочу, чтобы ты думал, что я, хм, непослушная. Я просто пытаюсь разобраться в правилах.
