как можно больнее. Своеобразный обмен болью. Это в привычку вошло.
Снова приходится рассказать им о деле, которое Семен с коллегами расследует. Только теперь приходится углубиться и свою роль пояснить.
В тот день, когда я к Бекерову ездила на работу, он попросил меня связать его с Лешей.
Какое-то роковое стечение обстоятельств. «Крыша» наших злодеев наняла подчищать хвосты единственного мне известного наемника.
Когда Руслан узнал, с кем я познакомилась на горнолыжном курорте Кавказа, он так долго хохотал, что даже перестал меня ругать.
Ждал он меня, кстати, около входа в здание следственного комитета. Когда не надо, муж всегда тут как тут.
Вернемся к Леше. Люди типа Сараевой и Руфицкого, все одного с ними круга, никогда не доверяют друг другу до конца. От этого и хотят завязаться в единую нерушимую связку, чтобы топить всех, если кто-то даст заднюю или попросту сдаст. И, конечно же, подстраховаться кем-то проверенным.
«Папе не понравится, что Леша находится в одном доме с его внуками», — мелькает в голове мысль.
Объяснять кому-то, почему я так доверяю ему на слово, мне не хочется. Даже папе.
С виду Леша ничем не приметный парень — средний рост — выше меня всего на пару сантиметров, худощавое телосложение, светлые волосы уложены с легкой небрежностью. При встрече с ним на улице нельзя догадаться, чем он занимается. Вы просто, скорее всего, не обратите на него внимания.
— Руфицкий нанял ещё парочку парней. Чувствует, что его первым уберут, если движ начнется. Как- будто это поможет, — произносит так равнодушно, что у меня мелкие волоски на коже дыбом встают.
Я замечаю, как Сережа дергается при упоминании фамилии бывшего жениха Маши.
Их обоих до сих пор не отпустило. Это очевидно.
Для меня.
На себе мне пришлось проверить, к чему обиды приводят…
Сереже я точно не желаю чего-то подобного.
— Предлагаешь просто подождать, пока они перегрызут друг друга? — бесценный вопросительный взгляд Димы. Он умеет им передавать свое отношение к собеседнику и ситуации в целом.
— Не самый плохой вариант. Особенно учитывая…, - правая рука Леши поднимается. Большим пальцем он на меня указывает. — Нет, если хотите, можно всех убрать, — он переводит взгляд на Сережу.
Мелкий будет счастлив, если Сараева с горизонта исчезнет. Но вот Маша.
— Я против, — смотрю на него серьезно, дескать, забудь. — Семе это не на руку будет. Заново всех разрабатывать.
— Ещё одна нашлась…, - обернувшись на меня, начал заводиться Сережа. — Яр, может быть, хватит?
Когда-то в моей жизни появился замечательный, очень чуткий и ранимый мальчик. Я представляла, что он мой брат родной. Возможно, небеса его мне его и послали взамен тех, кого отобрали. Злилась на Диму, когда он был очень строг с маленьким.
Сережа был очень привязан к маме. А потом её не стало. Естественно, ребенку было плохо. Он много плакал и грустил, а Дима злился, потому что ему ближе было держать всё в себе. Мы зачастую нетерпимы к людям не похожим на нас самих. К похожим ещё строже относимся. Все хотят себя уникальными считать. Замкнутый круг.
Они очень много ругались. Меня это задевало. Поэтому я большую часть времени я проводила с Сережей, стараясь его отвлечь, занять чем-нибудь, чтобы боль притупить. И, наверное, мне это удалось. Он вырос спокойным, веселым, принципиальным парнем. Но в последнее время я его не узнаю.
С большим мальчиком поговорить уже не так легко, как с шестилеткой.
Да и что мне ему посоветовать?! Я не представляю, какой путь нужно пройти ему снова для душевного равновесия.
Он снова потерял самое дорогое.
Препараты перестают действовать, и мне приходится язык прикусить, чтоб не начать сквернословить. Мысленно считаю до десяти и поднимаюсь на ноги.
Сережа мгновенно зеркалит. В его глазах беспокойство.
Здоровой рукой касаюсь его предплечья.
— Вы же будете себя вести хорошо? — обвожу собравшихся взглядом. — Пойду Ярика успокою. Его ор звенит в ушах.
А ещё к приезду отца подготовиться. Если я в выдержке Спириных я не уверена, то папу обуздать невозможно, и это несмотря на уже не юный возраст.
— Я провожу тебя. С Машей надо поговорить, — Сережа меня к выходу пропускает.
Мария
«Я подвела Саяру» — моя новая навязчивая мысль.
Только всё стало налаживаться… Мой внутренний мир начал возрождаться.
Чрезмерная тревожность отступила, и я решила, что пора возвращаться к обычному образу жизни — вернуться нам с Колей домой, найти работу или увлечение для начала, и продолжать реабилитацию. Но не тут-то было.
Чтобы вернуться к себе, необходимо было решить вопрос с мамой и Марком. Вот я и собралась с ним поговорить.
Марк, как бы там ни было, всегда лояльно ко мне относился. За всё время, проведенное в отношениях с ним, плохого обращения ко мне с его стороны не было. Мы просто опустили тот факт, что я не хотела за него замуж. Ни я, ни он не озвучивали этого вслух.
Проводя время с ним, я очень хотела отвлечься и попробовать что-то почувствовать. Хотя бы те эмоции, что питала к Марку по юности. У меня не вышло.
Я и сейчас не уверена в том, что после Сережи смогу в кого-то влюбиться.
Скрывать от бывшего мужа правду всё труднее. Мне страшно. Узнай он о шантаже мамы, мы с ним навсегда врагами останемся.
Я ему не рассказала сразу. И вот чем всё закончилось.
С моей стороны было наивно полагать, что Марк всё поймет, отпустит, да ещё и с мамой моей поговорит. Но и не попробовать я не могла. Слишком устала бояться.
«А теперь, после того как Яра пострадала не страшно?!», — угрызение совести напоминает о себе.
Если бы я только подумать могла, что так всё случится…
Моя мама замешана в страшных вещах.
В голове такое уложить не могу! Это ведь мама…
Каждый день думаю, что было бы, перестань я с ней общаться после замужества. Были бы мы до сих пор с Сережей тогда женаты?
Дверь кабинета открывается. На пороге появляется Семен Давидович.
— Держи, — он протягивает мне стаканчик с кофе.
Подаюсь вперед, чтобы забрать. Вздрагиваю едва заметно, когда наши пальцы соприкасаются. Моя непроизвольная реакция не остается им незамеченной.
Он хмурится. Залом между бровей становится заметным.
Это странно объяснить, но я с трудом стала переносить прикосновения чужих людей. Должно пройти, но когда…
Свидетель я так себе.
Перед началом опроса он был уверен, что сможет почерпнуть у меня много новой информации. Ошибся.
Я так старалась абстрагироваться
