оно и есть.
Паника не даёт собраться с мыслями. Что я должна сделать? Господи, ЧТО⁈
Тугая пружина столько времени скручивающаяся внутри, от момента, когда я впервые увидела Чалова и до этой секунды, не выдерживает.
Я делаю глубокий вдох и упираюсь лбом ему в грудь, обвивая руками узкую талию и давая выход эмоциям. Мне впервые не стыдно за свои слёзы. В них всё: и страх, и растерянность, и усталость, и… облегчение, как будто я долго-долго бежала, а потом обернулась и увидела лишь своё отражение. Остановилась. Выдохнула. Осознала. Приняла.
— Как я использую эти пару минут? Я просто обниму тебя и представлю, что всё у тебя хорошо, — бормочу негромко во влажный сатин мужской рубашки, — что тебе не страшно, не больно, и тебя больше не дёргает от моего имени. Пусть даже ты меня вовсе не помнишь уже.
Не знаю, как так получилось. Я бежала от него как от чумы, а покой нашла в его объятиях.
Не представляю, что при этом испытывает Яр, но его ладони осторожно гладят мои плечи, дыхание успокаивается. Что-то опять неуловимо меняется, едва ли надолго, но отпускать это внезапное тепло, поделенное на двоих, мне так не хочется!
— Меня никогда по-настоящему не обнимали.
Ладно, такого я услышать от него не ожидала. При том что от Чалова никогда не знаешь, чего ждать.
— Даже мать? — Шмыгаю носом, отчего-то смутившись признания.
Длинная пауза даёт понять, что шутка неуместная.
— Мать тем более. Если отец ко мне равнодушен, то она… Иногда мне кажется, что она меня избегает, — его голос грубеет, словно он жалеет, что вообще развил тему. — Наше время вышло, — завершает бодро. — Забыли.
— Дай мне ещё секунду, — произношу, поднимая его руку, и прижимаю грубую ладонь к своей щеке. А затем и сама касаюсь пальцами его лица.
Я физически чувствую, насколько он потрясён, когда на миг опускаю ресницы, наслаждаясь теплом прикосновения.
— Что ты задумала?
Я сказала «потрясён»? Да он в шоке!
— Большой и страшный Чалов боится ласки?
— Мне она не нужна.
— Ты не пробовал. Хочешь?
На самом деле мне приходится собрать в кулак всю свою смелость, чтобы открыть глаза и потянуться к нему. Дыхание Яра замедляется, смешивается с моим… я ненадолго зависаю, всматриваясь в затягивающую глубину его зрачков.
Возможно, совершаю глупость, но мне так хочется как-то разбавить налёт его грусти!
Хорошо, что он даёт мне сделать этот шаг самой. Наши губы на миг встречаются и робко замирают.
Таким и должен был случиться мой первый настоящий поцелуй: коротким как вспышка, невесомым как мираж и острым как бритва…
— И всё? — протестует Яр и тянется за мной, когда я взволнованно отстраняюсь.
— Ты о чём? — отшучиваюсь, испугавшись собственной реакции. — Последнее, что я помню, это твоё предложение проводить меня до кампуса.
Тая
— Всё в порядке, подруга? — улыбаюсь, заметив на себе внимательный взгляд Юли.
— На свидание собираешься?
— С чего ты взяла? — в моём голосе звенит испуг, и я ничего не могу с собой поделать.
Мне не нравится, как звучит это слово. Что-то в интонациях Чалова, когда он вчера пригласил меня потусоваться на крыше, не позволяет применить этот термин к ситуации.
А ещё у меня есть ощущение, что Юлька начнёт меня отговаривать, если узнает про Яра. Едва ли я смогу внятно обосновать своё решение.
«Я так чувствую» или «мне так нужно» — это ведь не аргумент?
Она откладывает в сторону книгу и медленно подходит к зеркалу, перед которым я кручусь уже минут десять, наверное.
— Туфли. Чем выше каблук, тем важнее для тебя произвести впечатление. Вряд ли усы нашего управляющего настолько в твоём вкусе.
— Фу-у, — я даже рада разрядить напряжение смехом, но она ждёт ответа, а врать мне тоже не слишком-то хочется. — Честно? Без понятия, куда я иду. На свидание ходят с парнем, который тебе как минимум нравится. А я пока не определилась. Поэтому правильнее будет сказать: «в разведку».
Правду так правду…
— Тогда я тоже в «разведку» собираюсь, — заливается звонким смехом Юлька. — Ещё пару лет так похожу и, может, Арс меня всё-таки раскрутит на полноценное свидание.
Она недолго роется в своей половине шкафа, после чего подходит ко мне с перцовым баллончиком.
— Зачем это?
— Чтобы у парня не возникало сомнений, что ты недоступна. Никто не говорил тебе не верить словам, что тебе не попытаются нахлобучить юбку на голову при первой возможности?
— По Арсу судишь?
— Что-то вроде того.
— Может, тот парень тоже хочет просто присмотреться?
— Тая… Не будь дурой.
Убедившись, что я убрала баллончик в карман, Юлька убегает в душ.
Я остаюсь наедине со своим отражением. Действительно, дура дурой…
Платье с глухим верхом, но длиной выше колена, локоны, каблуки…
Ловлю себя на мысли, что основной критерий выбора — желание понравиться. И это сразу бросается в глаза. А ещё делает меня чем-то похожей на Кобылкину. В общем, сомнительное достижение.
И времени в обрез. Я быстро переобуваюсь в кеды, добавляю лёгкую куртку, чтоб не было повода меня «согревать» на случай, если опять, как вчера, поднимется ветер. Не скажу, что начинаю чувствовать себя увереннее, но, по крайней мере, не так глупо.
Чалов вчера больше ни слова не проронил. Только попрощался у кампуса и назначил встречу. Сам он ушёл куда-то, понятия не имею куда.
Впрочем, какая мне разница? Да, он мне нравится. Но безопаснее моя симпатия его не делает. Так зачем же дразнить его иллюзией доступности?
На крыше растерянно замираю. Вдалеке что-то празднует шумная компания, из знакомых мне лиц — ни одного. Иду в противоположную сторону к навесу, где мы с ним впервые поцеловались.
Яр сидит прямо на нижней ступеньке в свете декоративного фонаря, вертит в руках небольшой букет с такой неприязнью, будто мучается от желания кинуть им в ночь.
И вот я вроде, как могла, скрыла попытку навести красоту, но всё равно ощущаю себя идиоткой.
Он выглядит так, словно ночевал на вокзале. Рубашка на нём всё та же и мятая, волосы с расчёской сегодня явно не встречались.
— И на сколько по десятибалльной шкале ты разочарована? — спрашивает он, поднимая на меня взгляд.
— На девятку, — честно признаюсь я.
— Почему не все десять? — его удивление звучит так искренне, что я тоже решаю не юлить.
— Люблю ежевику, — киваю на ягоды, которыми разбавлены пурпурные бутоны роз в его букете. — Я принесла твою куртку.
Яр забирает пакет с аккуратно сложеной вещью, пристраивает его лёжа на ступеньку рядом с собой и хлопает
