толпы студентов, словно из воздуха, когда я уже спускаюсь с крыльца после пар. Небрежно сунув руки в карманы, преграждает мне путь.
Сдержанно киваю на дежурный «привет», всем видом показывая, что тороплюсь. Тупо, конечно, ведь пройти сквозь него не получится. Это в фантазиях можно сколько душе угодно поливать его ядом. Только вот предъявить мне Ярославу, по большому счёту нечего. Всё строго по классике: «я сам обманываться рад», ага…
Неловко. Совершенно непонятно как себя вести.
Но, блин… Изнутри сарказмом просто заливает!
Наконец, он устаёт меня в упор разглядывать и в своей прямой манере подытоживает:
— Судя по твоей мине, гореть мне в аду.
— Загорай где хочешь, Чалов. Главное — подальше.
— А как же наши родственные узы? Куда ты, туда и я.
Забыл добавить, когда на горизонте нет Кобылкиной.
Как же хочется огрызнуться — то ли от пережитого в столовой приступа паранойи, то ли просто так… И никогда, вообще никогда его не видеть! Но я всё же вдыхаю поглубже. Не отстанет ведь.
— Тебе не обязательно меня обхаживать. Раз обещала, значит поддержу. И… — и тут я замечаю застывшую неподалёку Элю, иронично наблюдающую за нами. — Извини, мне пора. Да и тебя, кажется, ждут.
Он мажет равнодушным взглядом по толпе студентов.
— Тай, ну серьёзно, у тебя всё нормально?
Распирает так, что кажется взорвусь. Он дурак или только прикидывается?
— Пока да. Но ты продолжай держать меня за руки на глазах Кобылкиной и, может быть, мне их переломают.
— Эля, подойди сюда, — вдруг подзывает он свою бывшую. — Таю знаешь?
— Ну, допустим, — цедит она нехотя и всё же не может скрыть любопытства во взгляде.
— Познакомишься, если надо. Теперь ты отвечаешь за её безопасность. Если её кто-то обидит, спрашивать буду с тебя в первую очередь.
Мне кажется, она его пошлёт. Я бы так сделала. Но Эля ему улыбается с непонятным злорадством.
— Уверен?
— Уверен.
— Ну ладно тогда. Только потом не забудь, что это твой выбор.
Я ошарашенно смотрю ей вслед, чувствуя, что сейчас было сказано больше, чем прозвучало. А ещё ощущение подлянки от неё, правда, не мне, а Чалову.
И что мне это дало? Не знаю.
Убедилась, что они не вместе. А чего смеялись?
— Теперь всё нормально? — интересуется Яр таким скучающим тоном, словно угрозы Эли мне только показались. А, может, так оно и есть. — Пойдём, у нас свидание.
— Ага, разбежалась, — бурчу, поправляя рюкзак. — Я вчера освободила вечер, ты где-то пропадал, а сегодня уже не в том настроении. Так что не судьба, в этот раз.
— У меня уважительная причина. — Он нехотя зачёсывает волосы со лба, демонстрируя ссадину над левой бровью. — Немного не дошёл к тебе.
— Кто тебя так? — не могу сдержать волну озноба. Выглядит паршиво.
— А что, хочешь заступиться?
— Скорее похвалить, — хмурюсь. Как-то неубедительно звучит его шутка, как будто просто уходит от ответа. — Уверена, ты заслужил.
— Мне бы твою уверенность, — задумчиво роняет он, задевая мизинцем мою кисть, словно поглаживая. — Ну так, что насчёт романтической прогулки?
— Чалов, речь шла о «свидании», — показываю пальцами кавычки, пользуясь предлогом отстраниться.
— Так это правда? — Яр нервно отходит на пару шагов, но тут же возвращается, дёргает меня к себе за лямки рюкзака, злобно выцеживая прямо в лицо: — У тебя любовь с Арсом? Быстро же ты его простила. Или пожалела? А может, уже зажимаетесь потихоньку? Это же больше не на спор!
— Хватит, — говорю я сквозь зубы.
— Что? — он становится серьёзным. — Втрескалась в него?
— Мы просто друзья.
— А Арс в курсе?
— Представь себе, да!
Повисшую на контрасте с моим рыком тишину разрезает издевательский смех.
— Ты уверена⁈ М? — замолкает, ожидая ответа.
Всё же они с Кобылкиной не зря сошлись. Сходство временами полное.
— Да.
Яр шумно выдыхает злость мне в лицо:
— Ты или дура, или с неба упала.
Я поднимаю глаза и понимаю, что спорить с ним бессмысленно.
— Представь себе, люди иногда общаются без задних мыслей.
Он отпускает мой рюкзак, скрещивает руки на груди.
— Ага, с передними.
— По себе судишь?
— Между прочим, вчера я подрался с ним. Я даже немножко офигел, если честно, с того, что Арсу есть дело до того, кто возле тебя кружит. Он тебе кто брат? Может, парень твой?
Я опускаю глаза. Сказать, что это по Юлькиной наводке случилось, значит подставить подругу. Точно она постаралась, больше некому. Арс с Яром одного поля ягоды, повоюют и успокоятся, ничего им не сделается, не в первый раз.
— Пойдём уже на твоё «свидание», — вздыхаю, оставляя вопрос без ответа.
Нас ждёт пикник на свежем воздухе с видом на озеро, отражающее золото крон. Вот только Чалов больше не шутит, не спорит и даже не огрызается. Думает о чём-то, жуя травинку.
Просто сидим плечом к плечу и словно продолжаем разговор, но уже молча. Долго, очень долго. Наш диалог что так, что так не клеится.
— Ты что-то ко мне чувствуешь?
Негромкий вопрос оглушает, бьёт исподтишка, я даже вздрагиваю — настолько не хочется в это вникать. Не потому, что ответа нет, просто его очень сложно принять.
— «Что-то» мы чувствуем к каждому, с кем близко общаемся.
Яр усмехается, продолжая смотреть, как дрожат на воде блики заката.
— А если я предложу честность за честность?
— Тогда я спрошу, с чего вы сегодня смеялись?
— Не торопись. Всего по одному вопросу: самое важное, — уточняет он.
— Я хочу знать, чем мне это грозит.
— Ничем, — качает головой Яр. — Смеялись надо мной.
— И ты? — удивляюсь, вспоминая его натянутый, жутковатый оскал.
— И я…
— А я… боюсь, того что к тебе чувствую.
«Не бойся» сейчас прозвучало бы к месту.
Но Яр молчит.
Тая
Вернувшись с озера, минуты две, точно, стою, прислонившись спиной к двери. Сердце тянет, словно рвётся назад, как будто я что-то забыла сказать или сделать…
Вот бы отмотать время вспять и тогда бы я точно ответила прямо. Ну правда ведь, чего я обижаюсь? Сама не говорю ни да ни нет, а требую конкретики. Мы так годами будем говорить загадками!
Настроение подорванное. Скидываю куртку прямо на кровать, следом рубашку. Шёлковый топ холодит кожу, прохладно…
У Юли факультатив. Пустая комната тонет в полумраке. Так тихо, что слышно быстрые шаги по коридору. И вот опять, сердце разгоняется, мысли врассыпную…
Необъяснимо тянет подойти, прислушаться… Но тут же взвизгиваю отшатываясь!
Кто-то с такой силой лупит по двери, что кажется, вся комната подскакивает.
— Тая! Это я…
Господи, мысли он, что ли, мои читает? Или не у меня одной пришли кранты нервной системе?
Открыть или нет, вопроса не
