Табита: Ты только что описала себя;)
Я: Оу, вот почему я тебя так сильно люблю.
Табита: Значит, эта история с Декстером… заметила, как все становится серьезным?
Я: О боже, ДА! Да, он… потрясающий. лол. Одна мысль о нем заводит меня…
Табита: Хочешь «испечь печенье»?
Я: Десятки и дюжины печений…
Эпилог
Дафна
6 или 8 месяцев спустя… кто считает?
— Интересно, по какому поводу, — бормочу я красивой светловолосой Грейсон на кухне в новой квартире ее брата Коллина. Это его вторая квартира за год, но… почему-то это не похоже на вечеринку по случаю новоселья. — Что за маленькая вечеринка, которую они решили устроить в последнюю минуту?
Они с Табитой живут вместе последние шесть месяцев — встречаются восемь — и сегодня вечером они устраивают импровизированную… что бы это ни было, вечеринку.
— Ну, — заговорщически говорит она, подталкивая меня локтем и хватая пригоршню чипсов. — Моя теория заключается в том, что они собираются объявить о помолвке. По крайней мере, надеюсь на это. Они не могут продолжать устраивать эти вечеринки по случаю новоселья.
Я оглядываю комнату, полную людей; родители Табиты. Родители Коллина и Грейсон. Грейсон и ее суровый парень, играющий в регби Кэлвин. Больше семьи. Больше друзей. В просторной высотной квартире Таб и Коллина собралось много народу.
— Или, наверное, это из-за одной из ее книг? — размышляю я. Табита — автор, и у нее вышло три книги. — Может, она где-то попала в список бестселлеров?
Грейсон не выглядит убежденной.
— Возможно. Но я все равно ставлю на помолвку. Ты видишь, как мой брат ходит за ней по пятам, целует ее с ног до головы?
Я заметила. Коллин принес ей воды. Потирал плечи, разговаривая с родителями. Приносил ей маленькие тарелочки с едой. Прикасался к ней.
Хммм.
Не уверена, что это помолвка. Это не в стиле Табиты.
— Возможно, но они даже года не были вместе.
Сестра Коллина недоверчиво смотрит на меня.
— Эти двое? Ты издеваешься надо мной? Они с ума сходят друг от друга с первого дня. Были почти неразлучны.
Я морщусь.
— Наверное, ты неправильно все помнишь. Коллин преследовал ее, ставил в неловкое положение, сколько недель она провела, избегая его. Когда ты говоришь «сходят с ума друг от друга», ты думаешь о себе и Кэлвине.
Грейсон и ее бойфренд безумно влюблены друг в друга, и так было с того дня, как они встретились; с того дня, когда она создала фальшивого бойфренда по имени Кэл Томпсон, чтобы держать своих любопытных друзей подальше от себя.
Почти так же, как Декстер попросил меня стать его фальшивой девушкой на вечер, чтобы его семья не вмешивалась в его личную жизнь.
На самом деле, если подумать, мы все трое — Грейсон, Табита и я — лгали в начале наших отношений; Грейсон лгала о том, что придумала себе фальшивого парня, Табита, что она автор и прятала свои книги ото всех, а я лгала о том, что я девушка Декстера.
Какими милыми маленькими лгуньями мы все оказались; слава богу, для нас все закончилось хорошо.
***
— Хорошо проводишь время? — спрашиваю я, бочком подходя к Декстеру. Он обхватывает меня рукой за талию, притягивая к себе. Прижимает и быстро целует в шею, прямо под ухом; мое любимое местечко.
Я каждый раз вздрагиваю.
— Хорошо провожу время; только жалею, что Коллин пригласил моих сестер. Зачем ему это делать? Они сводят меня с ума. Я имею в виду — посмотри на них. — Он кивает в противоположный конец комнаты, где близняшки устраивают судейство, дико жестикулируя и громко смеясь.
У меня есть подозрение, что они воспроизводят тот момент, когда они встали на защиту Декстера в ночь празднования своего 16-летия, сказав своему кузену Эллиоту, чтобы он отвалил. Назвали его придурком. Надрали его дерзкую задницу.
Несмотря на то, что это было больше полугода назад, пересказывать эту историю — одно из их любимых занятий в разной компании.
И они делают это так хорошо. Так живо.
Так громко.
Кончики ушей Декстера розовеют, когда Люси вскидывает руки в воздух с криком:
— Мы подождем здесь, пока ты его прикончишь! — Заявление достаточно громкое, чтобы его услышали все в комнате.
Мой парень стонет.
— Почему они продолжают рассказывать эту историю? — Он проводит рукой по своим аккуратно причесанным волосам, и мои глаза следят за его движениями, спускаясь по его шее к открытой коже у воротника. — Это так неловко.
Две верхние пуговицы его рубашки расстегнуты. Для Декстера это настолько непринужденно и буднично, насколько это возможно. У него есть и футболки; я видела их в его шкафу, и несколько раз по выходным. Но ему нравится быть нарядным. При параде. Аккуратным.
Моя работа — держать его в узде.
Я прижимаюсь губами к его шее для быстрого поцелуя, вдыхая запах его восхитительного мужского одеколона. Его древесный шампунь.
— М-м-м, ты хорошо пахнешь.
— Дафна, прекрати. Ты заставляешь меня…
— Возбудиться?
Мне нравится, какой он открытый сейчас; какими раскованными становимся, когда мы вместе. Какими честными и нежными.
— От того, что слышу, как ты произносишь это слово, становится только хуже. — Низкий баритон его голоса становится ниже, и он наблюдает, как я прикусываю нижнюю губу, двигая зубами взад-вперед.
Я смотрю в темный коридор, ведущий из гостиной, задумчиво приподняв бровь.
— Хочешь проверить свободную спальню?
Мой намек понятен.
Декстер сглатывает, его кадык дергается, а глаза за оправой очков быстро затуманиваются. Ну правда, Секси Декси.
Он коротко кивает. Да.
Хватает меня за руку. Тащит по темному коридору ко второй двери слева, мое тело гудит от желания и предвкушения того, что произойдет, когда мы закроем за собой дверь в ту темную комнату для гостей.
Дверь заперта; комната пустая и темная.
Напрягая зрение, я едва могу разглядеть какую-либо мебель, не говоря уже о пальцах Декстера, когда он находит завязку моего изумрудно-зеленого платья с запахом — того самого, которое я одолжила у Табиты, полюбила и не вернула. Обернутый вокруг моей талии, мягкий хлопок облегает мое тело, как вторая кожа, совершенно подчеркивает мои изгибы.
Большие руки скользят по обнаженной коже между глубоким вырезом, проникая в чашечку моего бюстгальтера, ладони нежно массируют мою грудь. Рай. Это похоже на рай.
Снаружи доносятся приглушенные звуки вечеринки, но нам все равно.
— Ты такая сексуальная, — мурлычет он в темноте, его губы находят опору на моей ключице. — Я хотел прикоснуться к тебе весь вечер. Развяжи это платье и будь ближе ко мне.
— Да, — со вздохом выдыхаю я ему в рот; рот, о котором я мечтаю каждую ночь; эти губы, от которых уходит вся боль в моем теле.
В какой-то момент меня поднимают на комод.
Неловкими движениями нахожу пряжку его ремня. Расстегиваю ширинку. Спускаю темную, нарядную джинсовую ткань с его стройных бедер вместе с темно-синими боксерами. Он развязывает пояс у меня на талии. Раздвигает хлопок моего платья. Отодвигает в сторону кружевное нижнее белье телесного цвета.
Мои руки блуждают по его торсу, рельефному прессу, крепким грудным мышцам.
Я люблю его тело.
Его очки.
Его разум.
— Я люблю тебя, — шепчу я, когда он толкается в меня с громким стоном; о презервативе все забыли, когда мы стали парой (не то, чтобы я сомневалась в этом).
Он толкается один раз, затем замирает.
— Ты только что сказала, что любишь меня?
— Да. — Я наклоняю голову в темноте, хотя он не может меня видеть. — Да, да, я люблю тебя. — Я двигаю тазом, надеясь подтолкнуть его.
