своего мнения, но и не позволяла собой манипулировать. Она была свободной от предрассудков и любила себя такой, какая есть.
Пожалуй, основной конфликт с Федей состоял в том, что она приняла его со всеми его недостатками, а вот он её хотел видеть только такой, как себе надумал. Он не оценил её внутреннюю свободу. Но разве его можно было за это осуждать? Он просто другой, только очень любимый и с каждым прожитым годом становится любимей ещё больше.
Из кабинета врача вышла беременная с кучей бумажек, и тут же вошла другая. Алиса играла с телефоном, и её действительно не было слышно. В начале третьего появилась Лена, извинилась за опоздание, сославшись на какие-то неотложные дела, но Лариса не обратила на неё внимания. Пришла и пришла, опоздала так опоздала. Естественно, что дочь с такой ответственной подругой она теперь не оставит. Но ничего, Алиска вон как отца слушается, посидит в кабинете, не страшно.
— Лара, ты обиделась, что ли? — удивилась Лена. — Не сердись! У меня обстоятельства.
Лариса глянула на неё удивлённо.
— Я и не думала обижаться, я всё прекрасно понимаю. Просто порядочные люди звонят и предупреждают об обстоятельствах. Не будем об этом, садись на свободное место, нам ещё ждать и ждать.
Лена устроилась напротив Лары. Достала из сумочки какие-то документы, перечитала их и сложила в файл.
— Мне вчера шеф звонил, интересовался временем приёма и телефоном твоего мужа. Я дала. Ничего?
— Я бы тоже дала ему номер Фёдора, какая тут тайна. Так что ничего.
— А ты его, случайно, не видела?
— Нет. — Ларисе очень хотелось прекратить этот разговор. — Лена, я без понятия, зачем шефу понадобился мой муж. Дела какие-то. Не знаю, да и знать не хочу.
— Всё-таки ты обиделась, — констатировала Лена.
Но Лариса не стала с ней объясняться, она взяла дочь за руку, и они поднялись в детское отделение. А потом позвонил Фёдор и она оказалась на приёме у собственного мужа.
Часть 14
Прошёл месяц. Целый месяц с тех пор, как они решили начать всё заново. И вроде бы у них получалось, но Фёдор всё отчётливее понимал, что это путь в никуда, дважды в одну реку не войти. Изображать счастливую семью было всё труднее, единственный, кто был искренне счастлив — Алиска.
Сегодня настроение было особенно паршивое. По дороге на работу Фёдор думал, что он эгоистичная скотина. Лара всё это время была отзывчивой и милой, старалась предугадать малейшее желание, угодить, ему же всё не то. Да большинство мужиков о таком и не мечтает, а Фёдор бесится и, чтобы не сорваться, то на работу сбегает, то к дочке в комнату.
Мать бы сказала, что бесится он с жиру. Нет, выразилась бы она покрепче: видели глаза, что руки брали. Хотя сейчас к Ларе она относится вполне терпимо. Для Фёдора же не было тайной, что Лариса недолюбливает его маму и никогда не поверит, что та всегда на её стороне и что за все семейные неурядицы получает нагоняи он. Когда-то он ещё пытался жаловаться, но со временем понял, что это бесполезно, и потому общение между ними сократилось до минимума. Благо, мама не обижалась.
Фёдор припарковал машину и глянул на часы, до начала рабочего дня было ещё около получаса, и он решил прогуляться по аллейке, окружавшей здание роддома. Сегодня дежурил новый зав, и хотелось оттянуть момент встречи с ним. Опять ведь начнёт рассказывать о своих подвигах, поучать и давать советы… Фёдора это раздражало, поэтому он старался лишний раз с Юрием Алексеевичем не сталкиваться, но сегодня придётся, было неотложное и важное дело.
Фёдор не торопясь шёл по дорожке, стараясь настроиться на рабочий лад и выкинуть все ненужные в данный момент мысли из головы, но они упорно крутились вокруг его запутанных семейных отношений. Лариса очень хотела забеременеть, и это её желание стало походить на одержимость. Фёдор же… Фёдор не был против детей, но Ларино признание, что Алиска не родная ему по крови, сломало что-то в нём, он больше не верил жене. Всё время думать о том, его ли это ребёнок? Нет уж! Лучше усыновить малыша, можно и того же Мишеньку, от которого отвернулась вся семья. Мальчишке пошёл второй месяц, он всё ещё был слабеньким, но с каждым днём набирался силёнок, цеплялся за жизнь. Настоящий боец, как и его мама.
— Здравствуйте, Фёдор Сергеевич, — услышал Фёдор за спиной знакомый голос и резко обернулся.
Со дня их последней встречи Свиридов сильно сдал: похудел, ссутулился, выглядел неряшливо, хотя одежда на нём была чистая. Он просяще посмотрел на Фёдора и отвёл взгляд.
— Мне поговорить бы…
— Да вроде всё уже сказали, — ответил Фёдор, не скрывая неприязни.
— Сволочь я, — сказал Свиридов, вновь посмотрев в глаза Фёдору, — сволочь как есть. Жену предал, сына бросил. Сволочь и трус. Испугался я, потому и наговорил вам тогда… — Он опять отвёл глаза. — Фёдор Сергеевич, вы можете той бумажке ход не давать?
— Какой? — спросил Фёдор, хотя прекрасно понял, о чём идёт речь.
— Ну… — Свиридов потёр щетину. — Отказу от ребёнка.
— И что вы намерены предпринять? — Фёдор говорил жёстко, слишком зол был на этого мужчину. — Заберёте, а потом опять испугаетесь и вернёте? Ребёнок это вам не товар, обмену и возврату не подлежит!
— Что вы! — вскинулся Свиридов. — Я справлюсь. Дочки помогут. Они, знаете ли, почти каждый день его навещают…
— Да? — удивился Фёдор.
— Да, — кивнул Свиридов.
— Хотите на сына посмотреть? — оттаял Фёдор.
— Не сейчас, — ответил Свиридов, и у Фёдора в груди похолодело: что за игры?! Но Свиридов не дал льдинке превратиться в глыбу, пояснил: — Завтра. Я приду завтра. Приведу себя в порядок и приду. Не могу же сыну в таком виде показаться, Ксюша не одобрила бы. — И улыбнулся смущённо.
На том и распрощались. Настроение у Фёдора поднялось, теперь предстоящий разговор с Юрием Алексеевичем не казался таким уж тяжёлым.
Шефа он заприметил едва войдя в отделение и сразу почувствовал раздражение. Правда, что его вызвало, понять не мог. Вроде ничего особенного Фёдор не увидел, но со злостью и желанием рявкнуть справился с трудом. Субординация, будь она неладна…
А ничего не подозревающий Юрий Алексеевич, словно распушивший хвост павлин, пытался очаровать Дашу. Судя по прямой напряжённой спине, та чувствовала себя не в своей тарелке. Это медсёстры проработавшие не один год не особо тушевались перед таким напором, а тут девочка же совсем. Вон книгу как к себе прижимает, наверняка к
