в "лучших" домах.
Ашер кивает. В его глазах нет жалости. Только понимание.
— Значит, я сделал правильный выбор. Сегодня вечером ты отправишься обратно со мной.
— Что? — Я правильно расслышала? — Ты хочешь, чтобы я ночевала у тебя?
Он вздыхает, как будто объяснять мне ход своих мыслей — это неприятно.
— Сомневаюсь, что они еще не положили на тебя глаз, но на всякий случай тебе придется остаться со мной. Не должно быть никаких сомнений в действительности этой помолвки.
Ни за что. Я не соглашалась на это. Я не согласна. Я думала, что, в крайнем случае, мне придется посещать несколько мероприятий, выглядеть красиво и много улыбаться. Но переехать к нему? Это слишком много.
Я делаю еще один шаг назад, еще больше увеличивая расстояние между нами.
— Нет. Ни в коем случае, — говорю я, скрещивая руки.
Чем больше времени я провожу с Ашером, тем увереннее чувствую себя, когда говорю ему в ответ. Мне нравится это вновь обретенное бесстрашие, даже если его причина — мой смертельный взгляд.
Он сужает глаза.
— Нужно ли напоминать тебе, что ты должна мне оказать услугу по моему выбору? Ты не можешь отказаться, Люси. — Он поворачивается к одному из своих охранников и говорит: — Сообщи ее подруге, что Люси пойдет со мной.
Я поворачиваюсь к охраннику и говорю:
— Нет. Пусть моя подруга знает, что я не пойду с мистером Блэком. Скажите ей, чтобы она позвонила в полицию, если я не вернусь домой сегодня вечером, потому что меня, несомненно, похитили.
Ашер рычит, когда охранник не двигается с места.
— Ксавьер, не обращай на нее внимания. Делай, что я говорю, — рычит он, а затем силой затаскивает меня в скрытый лифт, расположенный за одной из тонированных стеклянных панелей.
Я сопротивляюсь, но это только приближает меня к нему.
Он смеется.
— Продолжай в том же духе, милая. Так будет только приятнее.
Я перестаю двигаться и поворачиваю голову, чтобы смерить его взглядом. Страшный ублюдок выглядит почти… довольным собой. Он нажимает кнопку на панели. Лифт рывком начинает движение вниз, и я спотыкаюсь на пятках, не готовая к резкому движению. Ашер поддерживает меня, крепче сжимая мою талию.
— Отпусти меня, — требую я.
На его лице появляется мимолетная ухмылка.
— Ты собираешься упасть?
Я хмурюсь.
— Нет.
— Ты собираешься вести себя хорошо?
— Нет, но я буду кричать, если ты не отпустишь.
Он смеется.
— Давай. Никто тебя не услышит.
И когда двери открываются в пустой частный гараж, я вижу, что он прав.
Я вздыхаю.
— Ладно. Я не буду кричать. Обещаю. — Я поднимаю четыре пальца, что, по-моему, является скаутской честью или чем-то в этом роде.
Он смотрит на мою руку, закатывает глаза и убирает один из моих пальцев, так что я держу только три. Затем он кивает и уходит, отпустив меня. Я неохотно следую за ним, хотя на самом деле не слишком беспокоюсь о своей безопасности. Я знаю, что со мной все будет в порядке до тех пор, пока я ему нужна, хотя я была бы благодарна, если бы он немного приглушил пугающий фактор.
— Знаешь, — начинаю я, настороженно глядя на него. — Если мы собираемся это сделать, ты должен быть менее пугающим.
— Менее пугающим?
Я киваю и делаю размашистый жест рукой в его сторону.
— Видишь? Страшно.
Он хмурится. Его руки скрещены, отчего бицепсы грозно вздымаются. По моему жесту он отпускает руки, но это ничего не меняет. Он все так же редок, и это все так же пугает.
— Я не знаю, чего ты от меня ждешь, Люси.
— Ты можешь попробовать больше улыбаться.
Я наблюдаю за тем, как его губы превращаются в принудительную ухмылку. Он похож на отпрыска Душителя с Озерного берега и Джокера. Зрелище настолько пугающее, что я спотыкаюсь на каблуках и едва не падаю лицом на бетон. Ашер поддерживает меня, но я отпихиваю его руку от себя и хмуро произношу.
— Никогда больше так не делай. — Хмурый взгляд все еще на моем лице.
— Принято к сведению, — сухо говорит он.
Когда мы подходим к шикарной машине, я вижу, как Ашер играет со своими часами, прежде чем двери автоматически поднимаются, словно крылья птицы. Как только он видит мое изумленное лицо, Ашер просто закатывает глаза и садится в машину. Я скольжу на пассажирское сиденье и подпрыгиваю, когда двери автоматически закрываются, как только моя попа попадает на маслянистую кожу.
Я с подозрением смотрю на волшебные часы Ашера, пока он заводит машину и выезжает из гаража.
Он замечает мой взгляд и говорит:
— Это умные часы. Они не кусаются.
Я никогда раньше не видела таких умных часов. Они даже не похожи на часы. К руке прикреплен кожаный ремешок верблюжьего цвета. Несмотря на наличие электронного интерфейса, циферблат настроен таким образом, чтобы имитировать аналоговый вид обычных часов. Он настолько реалистичен, что я не вижу разницы. Электронный экран круглый, заключен в дорогую черную оправу, которая выглядит так, будто она принадлежит Rolex или Cartier, а не электронным часам.
— Это так показушно, — говорю я, думая обо всех страданиях, которые я наблюдала за границей.
— Через несколько лет это станет нормой.
— Да, — я изогнула бровь, — для снобистских богачей.
— Раньше смартфоны были редкостью, а теперь они повсюду. Ты же не считаешь айфоны "показными", правда? — Он смотрит на айфон, который я сжимаю в одной из рук.
Его тон снисходителен, что меня раздражает, но я не обращаю на это внимания. Я не знаю, почему я так настроена. Не то чтобы я не знала о существовании одного процента из одного процента. Черт, обычно меня это даже не волнует.
Но теперь, когда он стал частью этого образа жизни, я чувствую себя вынужденной возмущаться. Я также быстро осознаю свою глупость. Я толкаю медведя, который был достаточно великодушен, чтобы не убить меня. Я должна была бы свернуться калачиком в позе эмбриона. А вместо этого я его злю.
— Извини, — говорю я, потому что не хочу становиться медвежьей едой.
Я слишком милая, чтобы быть медвежьей едой. А что вообще едят медведи? Рыбу? Растения? Жуков? Неловких брюнеток, склонных убегать от своих проблем? Я не похожа ни на одну из них. Ну, может быть, последний вариант описывает меня с точностью до наоборот.
Он бросает на меня быстрый взгляд, а затем возвращает глаза на дорогу. В этих голубых глазах — редкий, ошарашенный взгляд.
Я объясняю:
— Я перестану быть мелочной, если ты пообещаешь, что мы вернемся к обсуждению моих условий проживания после того, как проснемся.
Он кивает.
