как точная копия блондинки из инцидента в коридоре. Высокая и худая. Маленькая, пышная грудь. Дорогой макияж. Дорогие хайлайтеры. Дизайнерские платья.
Все они, конечно, сногсшибательны, что меня не удивляет. Но и не пугает, потому что не может быть, чтобы я не чувствовала себя красивой после такого танца с Ашером. К тому же, может, последние пару лет я и жила в глуши, но я все еще знаю, как выглядит красавица, и знаю, что для большинства людей я подхожу под этот критерий.
Я стою и настороженно наблюдаю, как несколько женщин оглядывают меня с ног до головы, не жестоко — по большей части, но все же осуждающе. Мужчина на дальнем конце тоже смотрит на меня сверху вниз. На его тонких губах зарождается уродливая усмешка.
Спустя некоторое время Ашер все еще не представил меня, поэтому я слегка неловко машу свободной рукой и говорю:
— Привет! Меня зовут Люси. Я…
Ашер прерывает меня:
— Моя невеста.
Его что?!
Несколько девушек задыхаются.
Удивительно, что я сама этого не сделала.
Так вот почему о парнях на одну ночь ходит дурная слава? Они бросают тебя до того, как ты достигнешь оргазма, разыскивают тебя месяц спустя, угрожают тебе, а потом делают псевдопредложение перед группой мужчин среднего возраста и их женами?
— Твоя невеста, да? — спрашивает скептический голос. Он принадлежит мужчине, который нас высмеивал. — Очень вовремя.
Ашер слегка взмахивает нашими соединенными руками, как будто это доказательство законности нашей предполагаемой помолвки. Моя рука, вспотевшая еще до того, как стало известно о его фальшивом предложении, почти выскальзывает из его ладони. Он крепко сжимает ее, отчего я потею еще сильнее.
Все остальные по-прежнему молчат.
Глаза ухмыляющегося мужчины сужаются на моей левой руке. На его лице появляется самодовольное выражение. Он выглядит слишком довольным.
— Где кольцо?
Я чувствую, как в ответ Ашер крепче сжимает мою руку. Теперь это почти больно. Я мысленно вздыхаю. Сейчас или никогда, и у меня такое чувство, что именно к этому одолжению он и вел. То, ради чего я проходила кастинг.
Притвориться невестой Ашера — это лучше, чем совершить убийство, утопить щенка или сделать еще миллион других ужасных вещей, о которых, как мне казалось, он мог бы меня попросить. Ни одна из моих догадок даже близко не подходила к тому, чтобы стать его фальшивой невестой, но если серьезно подумать, то это лучший вариант.
Я могу жить обычной жизнью и просто кивать головой, если кто-то спросит меня, помолвлены ли мы. Итак, я принимаю решение, решив пойти на ложь Ашера.
Я издаю притворный извиняющийся вздох и говорю:
— Ашер! Ты должен был держать нашу помолвку в секрете, малыш! — Я игриво бью его по груди свободной рукой. Затем я заговорщически понижаю голос, поворачиваюсь к усмехающемуся мужчине и говорю: — Он не должен был ничего объявлять, пока я не закончу учиться. Я хотела провести время в Уилтоне без всяких наблюдателей. — Я поднимаю левую руку и шевелю голыми пальцами. — Отсюда и отсутствие кольца. — Я имитирую разочарованный вздох. — Думаю, теперь кота из мешка вытащили.
Когда один из мужчин говорит:
— Ого. Уилтон? Это очень впечатляет, дорогая, — Ашер ослабляет хватку на моей руке и быстро сжимает ее. Я знаю, что таким образом он выражает свое одобрение. Я поворачиваюсь и смотрю на него, стараясь придать своему лицу обожающее выражение.
Черт возьми, я отличная актриса.
Мои таланты не учитываются в науке.
Ашер наклоняется и целует меня в висок. Поцелуй скрывает "спасибо", которое он произносит под дых. Я слегка киваю, зная, что только он это поймет, и поворачиваюсь, чтобы прислониться к нему. Он обхватывает меня свободной рукой, и одна из девушек издает протяжное "ой-ой-ой!". Тем временем я пытаюсь скрыть, что мое сердце колотится в груди от его нежного прикосновения.
Я киваю мужчине, который сделал замечание об Уилтоне, и говорю:
— Спасибо. Я очень благодарна, что поступила. Это действительно замечательный университет. — И чтобы сделать нашу фальшивую помолвку более правдоподобной, я говорю: — Знаете, Ашер тоже там учился. — Я смотрю на него с фальшивыми глазами и говорю: — Он пробрался на две мои лекции сегодня и в итоге ответил на все вопросы моего профессора статистики! Это было невероятно.
Лицо усмехающегося мужчины покраснело. Он выглядит раздраженным, что дает мне понять, что этот фарс для него. И, похоже, это работает. Он явно взбешен.
— Думаю, мы уже достаточно увидели, — говорит он. Он поворачивается к остальным членам своей группы. — Нам нужно подготовиться к предстоящей неделе. Пожалуй, я пойду спать.
Остальные члены группы выражают согласие и уходят, попрощавшись со мной и Ашером. Когда они уходят, Ашер подает сигнал одному из своих охранников, тот кивает и достает из рукава устройство.
Это длинная плоская палка, похожая на те, что используют сотрудники службы безопасности в аэропортах для поиска каких-либо металлов. Я завороженно наблюдаю, как охранник размахивает палочкой по VIP-зоне, словно что-то ищет. Возможно, жучка.
Мысль о том, что эти люди установили здесь жучок, вызывает тревогу. Я напрягаюсь, и Ашер сжимает меня в ответ. И тут я понимаю, что все еще нахожусь в его объятиях. Мое лицо краснеет. Я немедленно отстраняюсь от его тела и поворачиваюсь к нему лицом.
Он изучает меня, а я изучаю его.
— Знаешь, — начинает он, — ты очень хорошо врешь. Если бы я не знал лучше, мне бы пришлось передумать верить тебе, когда ты говорила, что не являешься шпионом одной из других семей. Или федералом.
Он не может себе этого позволить. Это не сказано, но мы оба знаем, что это правда. Я могу сказать, что эти люди важны, и теперь они думают, что мы помолвлены. Я нужна ему. И пока я ему нужна, я в безопасности в Нью-Йорке и могу оставаться в Уилтоне. Поэтому я планирую как можно дольше оставаться в безопасности этой фальшивой помолвки.
Я на мгновение умолкаю, прежде чем пожать плечами.
— Я выросла в приемной семье. Я научилась врать, когда приходили социальные службы.
Это мрачно, но такова моя реальность. Некоторые приемные семьи морили меня голодом или давали понять, что берут меня только ради ежемесячных выплат, но эти приемные семьи лучше тех, которые меня били.
Те, кто причинял мне физическую боль, и такие семьи, как Стив, — самые опасные. Вы всегда можете украсть еду и жить с людьми, которым на вас наплевать, но вы не можете отменить смерть. Это просто невозможно. Поэтому я приучила себя врать социальным работникам об условиях жизни, а взамен мне разрешали оставаться
