– Хочешь быть практичным? О’кей. Будем практичными. Мы из различных миров. Я не хочу твоей жизни. И судя по количеству сделанных тобой за день звонков, не думаю, что ты собираешься перевести свою практику сюда и стать частью моей жизни.
Она отвернулась и стала вытирать плиту.
– Но все это несущественно, поскольку даже если бы мы выросли в соседних домах, я по-прежнему не желаю выходить замуж.
– А я хочу жениться. Хочу, чтобы у моего ребенка было имя.
– У него будет имя. Мое.
– Мой ребенок, единственный ребенок, будет носить мое имя!
– В таком случае придем к компромиссу, дав ребенку двойное имя.
– Маклауд-Сарджент? Сарджент-Маклауд? Что это, черт возьми, за имя такое, чтобы навязывать его бедному беззащитному младенцу?
– Придется обойтись таким.
Он досадливо провел рукой по волосам.
– И ты позволишь нашему ребенку идти по жизни, объясняя, почему у его родителей разные фамилии, почему они не живут вместе, почему не женаты?
– У многих детей родители не женаты!
– Верно. Но большинство были когда-то женаты. Кроме того, если в наше время это стало почти нормой, еще не значит, что это правильно.
– Но он не увидит развода родителей и рухнувшего дома. Просто не будет знать, что все может быть по-другому.
– А когда он начнет перебираться из дома в дом, делить время между нами? Жить в двух совершенно разных частях страны, совершенно разных культурах? По-твоему, это звучит идеально? Такая жизнь не годится для ребенка. Ребенок должен расти с обоими родителями. Отцом и матерью.
– Я же сказала, что ты можешь видеть его, когда захочешь.
– Не желаю, чтобы мой ребенок рос с одним родителем!
– Ну а я росла и, как видишь, выжила.
К этому времени оба орали. Вопли Лейни отражались от стен кухни, временно лишив обоих дара речи. Единственным звуком оставалось их тяжелое дыхание. Воздух был заряжен напряжением.
Лейни отвела глаза первой, и сердце Дика скрутило болью при виде обреченно опущенных плеч. Он рвался подойти к ней, обнять, утешить, но мудро держался подальше. Потому что хорошо знал, когда нужно отступиться от свидетеля.
– Оставь посуду, я сам все сделаю, – спокойно велел он.
Она снова развернулась, словно пытаясь кинуться в спор, но покачнулась от усталости, и он увидел, как очередной довод замер у нее на губах. Лицо было бледным, под глазами темнели круги. Дик проклинал себя за то, что довел ее до такого, вынудил признаться. Он понимал, что сама Лейни предпочла бы промолчать.
Она кивнула и молча вышла.
Через час он нашел ее в спальне. Лейни забралась под одеяла, подтянула колени к подбородку и растирала живот, содрогавшийся под энергичными ударами изнутри. Он сел рядом.
– Ты в порядке?
Судя по ее взгляду, вопрос был абсурдным.
– О да! В полном!
Она села, сжимая одеяло белыми пальцами.
– Мужчина, которого я даже не знаю, вторгается в мой дом и принимается все в нем переделывать. Теперь он точно так же желает переделать и переустроить мою жизнь, Я не выйду за тебя. Понятно?
– Лейни, – мягко начал он, укладывая ее на подушки. Она снова доведет себя до истерики, а он боялся нового приступа колик.
– Нет, непонятно, но больше я не стану тебя просить.
Она мгновенно притихла и уставилась на него, как ребенок, которого уверили, что ночной кошмар больше не вернется.
– Не станешь?
– Нет, если ты так сильно расстраиваешься.
Он нерешительно протянул руку:
– Ты просто уникум, Лейни. Любая женщина в твоем положении сделала бы все, чтобы заставить мужчину жениться. Именно это мне в тебе нравится. Ты совершенно другая.
Чужие пальцы гладили ее щеку.
– Что случилось с твоим отцом?
Она облизала губы и отвела глаза.
– Он умер.
Дик почуял ложь. Это его работа – отличать ложь от правды. А Лейни только сейчас беззастенчиво соврала. Но пока что он не станет ее уличать.
– Прости, что вынудил тебя думать об этом. Я однажды сказал, что ни за что не хочу причинить тебе боль. Веришь?
– Да, – честно ответила она. – И верю также, что ты будешь продолжать давить на меня насчет свадьбы.
Он улыбнулся, хотя взгляд оставался нежным.
– Смотрю, ты успела хорошо меня узнать, – вздохнул он, выключая лампу и вставая. Лейни схватила его за руку.
– Куда ты?
– Раздеться.
Лейни тихо охнула.
Раздевшись до белья, он лег, обнял ее и нашел губами губы.
– Мы снова к этому вернулись? – спросил он несколько секунд спустя.
– К чему именно?
– К твоему страху. Ты снова сжимаешься и застываешь каждый раз, когда я обнимаю тебя и целую. Думал, мы это преодолели.
– Я не…
– У тебя было веселое Рождество? – неожиданно перебил он. Его ладони скользили по ее рукам, плечам, животу.
– Твои подарки были чересчур экстравагантны, – упрекнула она.
На самом же деле Лейни была смущена такой щедростью. Он купил ей дорогую одежду для беременных, хотя она возражала, твердя, что ей хватит того, что уже есть, до самых родов. Духи, сумочки, перчатки, прозрачное неглиже, при виде которого она залилась краской и едва сумела поблагодарить. Нить жемчуга, которая и сейчас была у нее на шее.
А для младенца… он полностью обставил детскую: кроватка, сундучок, кресло-качалка и колыбель. Из магазина игрушек «Сворс» прислали огромную, завернутую в подарочную бумагу коробку с гигантской плюшевой пандой. Если ее завести, она издавала внутриутробные звуки.
– В жизни не видела ничего подобного! – невольно воскликнула Лейни, разворачивая медведя.
– Они новые! – просиял Дик, радуясь ее одобрению.
Среди подарков были также бейсбольная перчатка и розовые балетные туфли.
– На все случаи, кто бы ни родился, – пояснил он смущенно, когда она взглянула на него как на сумасшедшего.
К собственному удивлению, она тоже сбежала из дома, чтобы купить подарки для него: головная повязка для бега по утрам – он был настоящим фанатиком, пробегал каждый день по несколько миль и жаловался, что пот ест глаза. Парусиновая перевязь, чтобы носить дрова для камина. Конечно, по сравнению с его подарками ее выглядели жалко, и она умирала от стыда, когда он их разворачивал. Но Дик обрадовался и крепко ее поцеловал за каждый.
А потом обнял ее и прошептал:
– Но ни один не может быть таким замечательным, как мой подарок!
– Какой именно? – спросила она, завороженная многоцветным отражением ели в его глазах.
– Этот.
Они сидели на полу. Он опустил Лейн спиной на ковер перед камином, положил голову на ее живот и нежно поцеловал.
– По-моему, я слышу, как бьется сердце Скутера, – прошептал он, после чего зарылся носом в душистую ложбинку ее шеи.
