– Оливер? – холодно бросил он.
– Да, Оливер Бартоломью.
Роум больше не злился, теперь он пытался побороть улыбку. Я сузила глаза.
– Что?
– Оливер Бартоломью. Очень… по-английски.
– Он и есть англичанин! Как и я! Хватит глумиться!
Я перевернулась и скрестила руки на груди, но он, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, притянул меня обратно лицом к себе.
– Хорошо, хорошо, извини.
Я ослабила оборону, больше не в силах злиться, и взяла его за руку.
– Итак, Оливер, он был твоим парнем?
– Да, полагаю. Во всяком случае, я пыталась воспринимать его как парня.
– Пыталась?
– Да. Я… я не очень хорошо сближаюсь с людьми. С ним я попыталась, но в конце концов не смогла. Мы как бы встречались пару месяцев – ходили в кафе, были партнерами по учебе и все в таком духе, – и я решила сделать следующий шаг, просто чтобы покончить с этим. Он очень сильно этого хотел. Мне было все равно. И я подумала: почему бы нет? Олли был мил со мной и вполне мне нравился. А вот секс – не очень.
Роум с ужасом отпрянул, выпустив мою руку.
– Что? Тебе не понравился секс?
Я зарделась от стыда и начала теребить выбившиеся ниточки на хлопковой простыне.
– Было как-то неловко, неуклюже и совсем не так, как я ожидала.
Ромео провел пальцем по моей руке, наблюдая, как кожа покрывается мурашками от его прикосновения.
– Олли просто не умел делать это правильно.
Новая волна мурашек пробежала по моей обнаженной коже. Он заметил эту предательскую реакцию и понимающе ухмыльнулся.
– Думаю, с тобой, Шекспир, это будет по-особенному. Я никогда в своей чертовой жизни ничего не хотел так сильно, как попробовать тебя на вкус, почувствовать тебя… услышать, как ты выкрикиваешь мое имя.
– Ромео… – Я передвинулась, освобождая между нами пространство, пока все не зашло слишком далеко.
Он потянулся и взял меня за руку.
– Я остановлюсь, но не буду скрывать, что безумно этого хочу, Шекспир. Бля, просто безумно.
Я драматично застонала, накрывая голову подушкой, и услышала, как Ромео хрипло посмеивается рядом. Он стянул подушку и вопросительно вскинул бровь в ответ на мое странное поведение.
– Нам нужно срочно чем-то заняться, Роум. Мне сейчас очень нужно отвлечься.
Он широко улыбнулся, сверкая зубами.
– Ты украла мою реплику, Шекспир. Разве не я должен был тебе это сказать?
Я хихикнула.
– Наверное, но я почти готова запрыгнуть на тебя, хотя предпочла бы не делать этого сегодня. Не хотелось бы перейти из разряда почти-девственниц в шлюхи после одной ночи в твоей чертовой компании!
Ромео запрокинул голову и громко рассмеялся, и я присоединилась к нему, не в силах сопротивляться. Он сжал мою руку.
– И что же нам теперь делать, почти-девственница, чтобы ты не сдалась и не запрыгнула на меня? Хотя я не особо против того, чтобы ты это сделала.
Я игриво хлопнула его по груди.
– У меня есть идея, если ты не возражаешь?
Только я спрыгнула с кровати, как Ромео шлепнул меня по заднице. Я предостерегающе покачала головой и вставила диск в видеоплеер. Вернувшись в тепло одеял, я запечатлела невинный поцелуй на губах Роума и уселась, откинувшись на изголовье кровати. У меня в животе порхали бабочки.
Фильм начался, и Роум с веселым блеском в шоколадных глазах толкнул меня в плечо.
– «Жизнь Брайана по Монти Пайтон»?
– Она самая.
Ромео приобнял меня за плечи.
– Если сейчас мне не светит оказаться в тебе, то, думаю, «Пайтон» – неплохая замена.
Тяжело сглотнув, я заглянула в его глаза и увидела в них неприкрытое желание.
– Д-да… верно.
Он расхохотался над моим заиканием.
Я слезла с кровати, поправила ночнушку и, указав на Ромео, приказала:
– Сиди здесь. Я принесу перекусить!
– Он не Мессия, он просто шаловливый мальчишка! – Самая. Лучшая. Фраза.
Ромео рассмеялся над выражением моего лица, доедая остатки попкорна.
Я вырвала миску у него из рук и разинула рот.
– Ты же спортсмен! Не слишком ли тут много всякой крахмально-жирной гадости для тебя? Ты прямо вылизал миску, жадный гаденыш!
Он поиграл бровями и напряг мускулистые руки.
– Я просто чертова машина, Шекспир. Попкорн мне не помеха!
Я подняла руки ладонями вперед.
– Прости, забыла, что разговариваю с Пулей!
Ромео резко схватил меня за запястья и пригрозил суровым тоном:
– Не надо.
Решив, что он шутит, я подвинулась поближе к нему и продолжила:
– Аллааабббаааммммааа!!! Вставааай и встречай своего квотербека Ромео… Пулю… Принса! – Я изобразила рев толпы и начала петь его личную приветственную песню: – Пистолет заряжен пулей. Сердце пылает огнем. Ты свернешь любые горы, что стоят на пути твоем…
Он дернул меня вперед, и я, с ударом налетев на его грудь, оказалась к нему нос к носу.
– Твою мать! Прекрати, Шекспир.
Я нахмурилась и, вывернув запястья из его хватки, села обратно.
– Я просто шучу. Не нужно так на меня сердиться.
Роум устремил обеспокоенный взгляд на окно.
– Я знаю, прости, но я, бля, ненавижу все это дерьмо. Ты даже не представляешь, насколько. Я не хочу быть Пулей для тебя. Ты первая, на кого никак не повлияла моя футбольная слава. – Он снова посмотрел на меня и взял мое лицо в ладони. – Для тебя… я хочу быть просто Роумом.
Мой желудок сделал сальто, я наклонилась и мягко поцеловала парня в щеку.
– На меня не повлияла никакая футбольная слава, нисколечко, но не могу отрицать, что смотреть на тебя на поле – это нечто незабываемое. Ты разве не нервничаешь перед всеми этими людьми?
– Не-а. Уже привык. Это мой четвертый год в «Тайд». Хотя пока это самый худший сезон. Ну, был, до сегодняшнего дня.
Звон бьющихся бутылок на улице эхом прокатился по комнате, и я прижалась к Роуму, положила голову ему на грудь, умиляясь тем, как это все между нами… правильно… и легко. Довольный Роум взял прядь моих волос и намотал их на палец, только чтобы распустить и сделать это снова.
– Значит, ты самый результативный игрок? – спустя несколько минут тихо спросила, наслаждаясь небольшим островком спокойствия, который мы создали в моей лилово-белой комнате.
– Да. Безумие, учитывая, что в первой половине игры я и в грузовик попасть не смог бы. – Его взгляд встретился с моим, Роум выглядел взволнованным. – Фаны и команда абсолютно уверены, что это из-за тебя. Ты мой талисман на удачу, и все из-за того сладкого поцелуя.
