Удивленная этой вспышкой Ирина задумалась. Этот новый страдающий Александр был незнакомцем, но незнакомцем более понятным и близким, чем не озабоченный житейскими проблемами супермен. Но методы, которыми он действовал и в истории с Игорем, да и сейчас, не внушали ей доверия.
Александр посмотрел на нее, убеждаясь, что она не плод его воображения, а реальный живой человек и внезапно успокоился. Нежно провел рукой по ее голове и сказал:
– Я уже при первой нашей встрече понял, что что-то произошло, но не догадался, что. Чувство застало меня врасплох, и я просто не сориентировался вовремя. Но после нашей ночи все-таки осознал. Если бы ты не сбежала, мы бы давно были женаты и ждали ребенка. В прошлом году я не знал, что у меня так мало времени.
Ирину задело упоминание о ребенке. Она почему-то считала, что дети ему не нужны.
– Ты так любишь детей?
Усмехнувшись, Александр потихоньку стал вытаскивать шпильки из ее строгой прически.
– Нет. Я люблю тебя. А лучший способ удержать любимую женщину – завести детей. Как минимум троих. Но, если ты не захочешь, я настаивать не смогу, конечно. Не хочу тебя ни к чему принуждать.
Она попыталась отодвинуться, но он только крепче прижал ее к себе одной рукой, другой продолжая свое коварное дело. Ирина попыталась привести его в чувство, слегка ударив по руке.
– Тогда и не принуждай. Живи своей жизнью, а я буду жить своей.
Он поймал ее руку и нежно сжал.
– Извини, но это невозможно. И поверь, я сделаю все, чтобы ты была со мной счастлива!
Ирина с досадой тряхнула головой, освободившиеся волосы рассыпались, волной разлетевшись по плечам.
– Но…
Ей хотелось сказать ему многое, но он, не слушая, сжал ее в объятьях, и не успела она опомниться, как лежала на кровати. Она пожалела, что не взяла двухместный номер, при соседке Александр так вести себя бы не смог. Попыталась спихнуть его с себя, но Александр даже не заметил ее жалких попыток. Зажав ногами ее бедра, быстро стянул с нее одежду. Когда он разделся сам, Ирина в пылу борьбы не заметила. Она знала о бесполезности сопротивления, но и сдаваться на милость победителя не хотела. Сознание раздваивалось, она не могла понять, чего же на самом деле хочет.
Если бы она решительно была против его домогательств, то могла бы сопротивляться серьезно – кричала бы, кусалась, царапалась. Попыталась применить несколько весьма рискованных для мужского здоровья приемов, которые хорошо знала. Но ничего подобного ей делать не хотелось. Она сама не разобралась, почему. Возможно, тело помнило запредельное удовольствие, испытанное только с этим мужчиной, и не хотело подчиняться здравому смыслу.
Александр же не смог сдержаться и сразу выгнулся дугой, едва притронувшись к ней. Но, скинув мучительное напряжение, принялся не спеша ласкать неподвижно лежащую рядом женщину. Дождался, когда она начала извиваться под его опытными руками, и только тогда снова неторопливо овладел ею, непрерывно шепча нежные слова, сладким ядом втекающие в ее уши. Ирина стонала от удовольствия, не в состоянии скрыть нарастающее желание.
После страстной любви он с силой обнял Ирину, стараясь присвоить ее стройное тело, страшась, что оно немедленно исчезнет. Но расстроенная собственной покладистостью Ирина пробормотала, что она вся потная и ей необходимо принять душ. Неохотно убрав руку, он отпустил ее, напоследок попросив не задерживаться.
В ванной она поняла, что он не пользовался презервативом и возмущенно застонала. Наверняка он сделал это умышленно. Что ж, это вполне соответствует его намерению сделать ее своей любой ценой: чем еще вернее можно удержать женщину, не желающую замуж, как не беременностью!..
Успокаивая себя, подумала: нужно заскочить утром в соседнюю аптеку и приобрести что-нибудь как раз для таких случаев. И не будет никаких проблем.
Принимая душ, лихорадочно пыталась сообразить, сколько же сейчас времени, ведь посещения в гостинице разрешались только до одиннадцати часов вечера. Она сама прочитала это требование в длинном перечне гостиничных правил. Или это только общие фразы? Так сказать, декларация о намерениях, а не конкретные действия?
Специально проторчала в ванной около двух часов, надеясь, что незваный гость уйдет. Дойдя до состояния вареного рака, завернулась в пушистое гостиничное полотенце и осторожно прокралась в комнату. Александр, вольготно раскинувшись на кровати, безмятежно спал, не дождавшись ее.
Ложиться рядом с Александром Ирине не хотелось, и она попыталась устроиться в неудобном кресле, но спать в нем было совершенно невозможно. Бока тут же заболели, и просидеть всю ночь в кресле значило заработать какой-нибудь остеохондроз. Пришлось лечь в кровать, предварительно освободив кусочек территории с краю. Александр тут же обхватил ее твердой рукой и, не просыпаясь, прижал к горячему телу. Уткнувшись ей в шею, счастливо засопел, как маленький ребенок, получивший наконец долгожданную игрушку.
Ирине было жарко и неудобно. За последнее время она привыкла спать одна, и ночевать на полуторной гостиничной кровати вдвоем казалось утонченной пыткой. Пролежав без сна часа два, наконец забылась и уснула.
Проснулась от интимного поглаживания по бедру. Приоткрыв сонные глаза, увидела, что лежит, раскинувшись, почти поперек постели. Ноги на бедрах Александра, голова на его руке, одеяло на полу. Ночная рубашка задралась почти до пояса. Александр с ласковой ухмылкой разглядывал ее голые ноги.
– Привет! Если не возражаешь, я буду звать тебя Иришкой. Такая досада, что нужно вставать. Все-таки медовый месяц и свадебные путешествия придуманы не зря. Не знаю, как женщинам, но мужчинам они жизненно необходимы. – И он, не продолжая, нежным и одновременно сильным движением раздвинул ее ноги.
На этот раз ей даже не потребовалось нежной прелюдии. Не насытившееся вчерашними ласками тело тут же подстроилось под его мерные движения, и само прижалось к нему, ища удовлетворения. При последнем ударе она раскрыла рот, не в силах сдержать хрипловатых стонов и он тут же накрыл ее губы своими, заглушая звуки.
Чуть успокоившись, Александр с нежной иронией попросил:
– Милая, давай потерпим со страстными криками до своего дома. Здесь слишком тонкие стены.
Покраснев, она, как гибкая змея, вывернулась из-под его ласкающей руки и устремилась в ванную, ругая себя за несдержанность.
На этот раз долго отсиживаться было нельзя, сбор в вестибюле был назначен на девять часов и она, быстренько ополоснувшись, осторожно вышла. Оглядевшись, поняла: Александра в комнате не было. Захлестнуло нелепое чувство утраты пополам с облегчением. Быстро переоделась, собрала вещи и спустилась вниз.
