— Еще до Нового года я объявила Кузьмичу, кого я хотела бы видеть на своем месте, кто справится лучше всех. Анализ по «Тайлеру» убедил его в этом. Моей наследницей станешь ты.
Стася почувствовала, что для одного утра слишком много хороших новостей. То, что сказала Софья, было просто чудесным, но просто невероятным. Она на месте Хозяйки. Абсурд.
— Ты что, язык проглотила, Анастасия Павловна?
— Н-нет, да, не знаю…
— Ох, кисейная барышня. — Софья закурила и покачала головой. — Плясать надо, а она застыла соляным столбом.
— Ой, Софья Николаевна, спасибо вам неземное! Оправдаю, не посрамлю и все такое…
— «И все такое», — передразнила ее Хозяйка. — Естественно, я абы кого не предлагаю на свое место. И не держу дурочек заместительницами. Заслужила. Вот и получай.
— Господи, и что мне теперь делать? — Настя все еще не могла прийти в себя.
— Работать, солнце еще высоко! Приказ будет готов в конце недели, тогда же я объявлю об этом. Принимай дела, Анастасия, избавь старушку от всей этой чепухи. — Софья потушила окурок и посерьезнела. — Кого поставить на твое место? Из наших теток вроде не выберешь, клуши.
— Не все. Я бы посоветовала Ульяну с основных средств. Она недавно вышла из декрета, ребенок в садик пошел.
— Что-то не припомню… Точно справится?
— Абсолютно точно, она то, что надо. Осталась без мужа и будет вкалывать за каждую копеечку, к тому же она очень аккуратная и внимательная, да и вообще умничка.
— Тебе видней, — кивнула Софья. — Тебе с ней работать. Вот сама ее потом и назначишь, это уже твои дела. А я под старость вознесусь в высшие финансовые сферы.
— Удачи, — искренне улыбнулась Настя. — И еще раз спасибо.
— Ладно, иди.
Стася вышла из кабинета и обессиленно прислонилась к стене. Господи, она — финансовый директор! Фантастика! Лидочка обеспокоенно покосилась на нее:
— Анастасия Павловна, вам плохо?
— Мне хорошо, мне просто лучше всех! — заявила Стася и рассмеялась. — Мне лучше всех, Лидусик!
— Обалдеть! — протянула секретарша, провожая Настю взглядом. — От Софьи в таком настроении не выходят. Или у Анастасии истерика?
Настя, слегка пошатываясь, добрела до туалета и уставилась на себя в зеркало: это определенно лучший день в ее жизни. Как ни крути.
Прогулка по центру Москвы утомила Алексея настолько, что, вернувшись домой, он поднялся к себе в комнату, лег и проспал до вечера. Когда проснулся, была почти полночь. Выяснилось, что Венька уехал: Старыгин обхаживал очередную пассию, на сей раз, по слухам, девушку из высшего общества. Зевающая Маргарита Викторовна накормила Алексея незамысловатым ужином и отправилась спать. Илюшка спал давно, и в доме царила тишина, нарушаемая лишь сытым мурлыканьем дремавшего в кресле Мессира.
Алексей уютно устроился на любимом диване, полулежа, с ноутбуком на животе. Интернетомания в чистом виде: полдня не видел дисплея и соскучился. Что там произошло в мире? Настроение после сна было легким и воздушным, как тополиный пух.
В почте лежало сообщение от Кравцова, скопированное и Вене, о подробностях договора с казино «Сапфир». На обратном пути в Тимоново Венька все уши Алексею прожужжал этим контрактом, для которого у него уже имелась пара блестящих задумок. «Блестящих, как сапфиры», — схохмил Алексей и сам поморщился от неудачной шутки.
Ну что ж, этот контракт даст фирме возможность подняться еще на одну строку в списке уважаемых рекламных агентств. У фирмы все будет хорошо, Кравцов с Веней ее вытянут. Не утруждая себя длинными пассажами, Алексей отправил Сергею только одно слово: «Отлично».
От него больше ничего и не требуется сейчас — только одобрение или неудовольствие, со всем остальным два других совладельца фирмы блестяще справляются сами. Кравцов — отличный финансист, взял на себя практически всю работу Алексея, когда тот был вынужден уйти от дел. Веня — гениальный креативщик, тонко чувствует тенденции развития рынка, генерит идеи даже во сне. У Старыгина генеральная доверенность от Алексея, его подпись теперь даже не требуется… «Меня вычеркнули, будто и не было».
— Глупость, — решительно сказал сам себе Алексей.
Господи, как же ему не хватало Маши. Если бы она была рядом, все было бы по-другому. Да, есть Илья и мама, но…
Руки сами собой открыли новый документ в программе Word, перебрали буквы, выстучали:
…Закат над болотами чист, как слеза,
Душа к облакам, словно птица, летит.
Мне надо тебе очень много сказать —
Тебя не найти.
Алексей за всю свою жизнь не написал ни одного законченного стихотворения. Рифмованные строки приходили к нему обрывками, без начала и конца, а иногда даже без смысла. Зато часто с юмором. Смешные рифмотворчества доводились до кондиции легко и непринужденно, публиковались в ЖЖ, читались друзьями. Вот Венька — тот с детства строчил философско-романтические стихи в коленкоровых тетрадках, был любим учителями литературы и ездил на конкурсы выразительного чтения вместо уроков. Да и в юности любил впечатлять барышень складными виршами. Алексей же читал свои стихи-обрывки только Маше, иногда, в полной темноте и шепотом. А Маша никогда не отвечала словами, лишь…
И это он хотел прочитать только ей, но ее не было.
…Из ломкого снега — в дорожную пыль,
Из лета — в холодную ярость пурги,
Из листьев осенних — в полынь и ковыль…
Прошу, помоги.
Дальше не писалось, сколько он ни ждал. Да и что еще сказать? Сколько ни будешь звать, дверь не скрипнет, Маша не войдет и не поцелует его в макушку.
Алексей захлопнул ноутбук и закрыл глаза. На кухне капала из крана вода, Мессир похрапывал, потрескивали батареи. Маленькие звуки придвинулись, обняли Алексея, и он остался один на один с хрустальным миром, где было слышно, как падают пылинки.
К десяти часам утра за ним пришла машина с водителем, работавшим на «Тайлер», — немногословным Степаном. В дни, когда приходилось посещать клинику, Алексей не пользовался услугами Вени как перевозчика и никого из родных не брал с собой.
— Доброе утро, Алексей Васильевич, — вежливо поздоровался Степан.
— Доброе, Степа. С Рождеством тебя. — Алексей устроился на пассажирском месте и пристегнулся. — Поехали.
— Сразу на Бауманскую?
— Нет, сначала на Чистые Пруды. Помнишь, где Архангельский переулок?
Степа кивнул: коренной москвич, он уже двадцать лет был за рулем и знал все закоулки Первопрестольной.
