— Силия, какая там погода? — еще не проснувшись окончательно, спросила Соня.
— Солнце. Ветер утих, — ответила Силия, отходя от окна.
В комнате главное место занимала кровать под балдахином времени Империи. У окна стояли два кресла с подлокотниками в виде крылатых чудовищ. Остальную часть обстановки составляли столики, заставленные безделушками и фотографиями в дорогих серебряных рамках, комод с выдвижными ящиками, также времен Империи, бронзовые часы с маятником, которые тикали нежно и мелодично.
— Сколько времени? — снова раздался голос из-за полога.
— Час. Нет, прошу прощения, без десяти час. Забыла, что они спешат на десять минут.
С трудом наклоняясь, Силия подбирала разбросанную по полу одежду: тончайшее белье с ручной вышивкой, вечерние туфли, черное шелковое платье, меховое манто, лайковые перчатки.
— Что слышно?
— Ничего особенного. — Силия приблизилась к кровати. — Садовник принес розы. Сегодня утром зацвели форзиции. Пришло приглашение на открытие парфюмерной выставки фирмы Феничи в Палаццо Грасси. И еще девочка не ночевала сегодня дома.
Силия говорила все это монотонным голосом, словно перебирала бусины четок, как человек, привыкший терпеливо произносить слова молитв. Потом она раздвинула тюлевый полог и улыбнулась, глядя на Соню в окружении собак.
Бывшая фотомодель, бывшая содержанка высокого ранга, бывшая звезда самых элитарных кругов общества, Соня была на грани пропасти. Судьба, щедрая на посулы, сначала вытащила ее из затхлого мирка маленького городка, вознесла на самый верх, превратив в первую даму, которой поклонялись и завидовали, а потом, словно наигравшись, безжалостно покинула. Без надежд, брошенная бывшими поклонниками, оставленная бывшими почитателями, пятидесятилетняя Соня больше времени проводила в казино, чем дома.
Соня села в постели, проснувшись наконец окончательно, и провела рукой по волосам, потерявшим от краски свой блеск. Растопыренной пятерней она убрала упавшие на лоб пряди и вздохнула коротко и резко, точно всхлипнула.
— Я знаю, что девочка не ночевала сегодня дома, — ответила она, вставая. Рядом с маленькой Силией Соня казалась очень высокой. Ее фигура, несмотря на возраст, сохранила молодую стройность. Один из самых опытных и умелых хирургов убрал следы прожитых лет с ее необычно красивого лица.
Силия подала ей белый атласный халат, и Соня надела его.
— Девочка… — с болью и иронией повторила Соня. Только она да Силия продолжали так называть Марию Карлотту. Вернувшись под утро из казино, Соня заглянула к дочери и увидела, что ее постель пуста. Раньше Соня не стала бы волноваться по такому поводу, ведь Мария Карлотта с шестнадцати лет вела независимую жизнь, ночуя в каких-то странных, подозрительных домах и постепенно приучив мать к самовольным отлучкам. Но сейчас, зная, что Мария Карлотта беременна, Соня почувствовала беспокойство: ранимость дочери, ее незащищенность перед жизнью заставляли сжиматься материнское сердце. И сама Соня когда-то была «трудным» ребенком, и потом, как и дочь, забеременела, когда Антонио еще не был свободен, но она была смелая, знала, чего хотела. Мария Карлотта хрупкая, слабенькая, она не выдержит жизненного урагана.
Когда неделю назад она услышала признание дочери, то первой ее реакцией была радость.
— Кто отец ребенка? — спросила она.
— Макси Сольман, — ответила девушка, глядя на мать равнодушными глазами.
Мария Карлотта всегда была искренней, искренней до прямолинейности. Соня дала ей пощечину.
Потом она помчалась в Милан к Ирене. Ирена — ведунья, советчица, утешительница. Ирена — настоящий друг. Последняя надежда. Ирена читала прошлое, настоящее и будущее по картам и линиям руки, но особенно важно для нее было положить свою морщинистую руку, покрытую темными пигментными пятнами, на руку собеседника, и тогда она находила ответ. Словно в трансе, низким монотонным голосом предсказывала она грядущие события.
Когда Соня увидела ее в первый раз? Давно, совсем еще девочкой, кажется, ей и восемнадцати тогда не было. Сейчас ей уже пятьдесят. Ирена была гораздо старше, но сохранила бодрость, энергию, ее глубокие черные глаза светились внутренним светом.
— Карлотта ждет ребенка, — прямо с порога, едва обняв подругу, выпалила Соня.
Ирена достала карты, молча разложила их, потом взяла Сонины руки в свои и крепко сжала.
— Мужайся, — сказала она.
— Что ты хочешь этим сказать? — испуганно спросила Соня.
— Тебя ждут тяжелые испытания.
— Что ты увидела?
— Большое горе.
— Его нельзя избежать?
— От судьбы не уйдешь.
— Ты старая лгунья! — не помня себя, выкрикнула Соня. — Объясни, что меня ждет?
— Скоро сама узнаешь.
— Помоги мне, Ирена, — взмолилась Соня.
— Я не могу тебе помочь. Я не могу помочь твоей дочери. И вообще, не приходи ко мне больше, ты пророчишь несчастье.
— А ты пророчишь чушь собачью, — уже направляясь к двери, зло сказала Соня.
— Хорошо бы, если так, — еле слышно ответила Ирена.
Соня хотела помочь Марии Карлотте найти свое место в жизни. Она сердцем чувствовала, что девочке надо начать работать. Хватит без толку пиликать на скрипке, надо делать дело. Единственный, кто сейчас может ей помочь, — это Паоло Монтекки.
Соня посмотрела на часы. Стрелки показывали час десять, значит, ровно час. Сейчас Мария Карлотта должна встретиться возле консерватории с Паоло. Почему-то на душе у Сони было тревожно. Когда она, вернувшись из казино, обнаружила, что дочери нет, то почувствовала, как сердце ее сжалось от необъяснимого страха. Чтобы отогнать от себя тяжелые мысли и хоть немного поспать, она приняла две таблетки снотворного.
Соня снова взглянула на часы. «Потерпи, — уговаривала она себя, — скоро объявится Паоло, и все прояснится». Она направилась в ванную и, не останавливаясь, на ходу обняла Силию за плечи, тепло и нежно. Силия проработала у Сони уже тридцать лет, и между ними не было секретов. «Я знаю, что девочка не ночевала сегодня дома, — уже в который раз повторила про себя Соня, — но скоро все будет по-другому, жизнь Марии Карлотты изменится к лучшему».
Войдя в ванную комнату, Соня открыла кран и принялась энергично чистить зубы. Из-за шума льющейся воды она не услышала деликатного стука в дверь, поэтому, подняв голову, удивилась, увидев в зеркале за своей спиной Силию.
— Что случилось? — резко обернулась она к старушке.
Силия, бледная как полотно, смотрела на Соню неподвижным, погасшим взглядом.
— Девочка… наша девочка… — бормотала она, как во сне.
