— Не знаю… Вот я балда! Дипломат!
— Дипломат? — непонимающе переспросил он.
— Ну да, я же встретилась с Пампусиком, и она отдала мне дипломат Бориса.
— А я могу узнать, что это за Пампусик и откуда у нее дипломат вашего супруга? — осторожно поинтересовался Вадим.
— Конечно! — воскликнула Варя. — Раз уж мы с вами делаем общее дело.
Она встала с табурета и пошла к коридору, но в дверях остановилась.
— Вадим, а почему вы все же не стали брать деньги у этого бандита?
— Вот потому же, — усмехнулся он, — что у бандита. Думаю, потом он все равно постарался бы их вернуть, через вас. Зачем мне подвергать вас такому риску? Мне нужны деньги, как и всем, но не любой ценой.
«Надо же, — подумала Варя, — а я было совсем его в разряд дуболомов отнесла. После того как он показал мне пистолет… Кто я ему? Да никто! Но у него свои принципы, и это радует…»
Она прошла в коридор, взяла дипломат и, опять присаживаясь у стола, сказала:
— Что ж, если вам интересно, я расскажу. Пампусик — это женщина, которую я прежде никогда не видела и ничего о ней не знала… Ее фамилия мне тоже неизвестна, только номер телефона. Так вот, она позвонила на мобильник покойного мужа, на другой день после похорон. Не знала, что он погиб. Я даже не успела ответить, как она сразу защебетала: «Борик, это Пампусик!» А услышав мой голос, тут же отключилась. Мобильник высветил номер телефона, с которого она звонила, ну и после разговора с вами я тоже решила сделать кое-что — позвонила ей. Мы встретились в кафе, где она и передала мне дипломат.
— Она знала, что в нем?
— Нет. Борис не оставлял ей ключа. Но и она, думаю, нелюбопытна. Наверное, потому, что интересоваться чем-то ей просто лень. Такая она вся, знаете, пышная, вальяжная блондинка. Рассеянная и будто заспанная. В мужчинах предпочитает ненавязчивость.
— В каком смысле?
— Согласна, чтобы они существовали рядом с ней, но пусть не обременяют ее домогательствами.
— Странно. Тогда почему, как вы думаете, ваш муж… с ней встречался?
— Не знаю. Может, для разнообразия? Я сама об этом думала. Так, отстраненно, чтобы не винить во всем его. Пыталась понять, чего ему дома не сиделось… Вроде я старалась создать уют. Завтрак, обед, ужин — в одно и то же время. Чистые рубашки и все такое… Вроде не дура. Могла поговорить на любую тему… Ну вот, получается, что я как бы между делом себе рекламу создаю. Но я и в самом деле не понимаю, в чем моя вина…
— Наверное, мужчины, которые к порядку не привыкли — я имею в виду семейный порядок, — быстро устают от него. Тот, кто каждый день ест на клеенке, с трудом воспринимает белую скатерть.
— Возможно, — кивнула Варя; слова Вадима странным образом успокоили ее. — А то, знаете, я уж комплексовать начала. Думаю, может, мужчине со мной неинтересно? Я ведь не могу вот так, подобно Пампусику, расслабляться. Все меня тянет куда-то, что-то непременно надо делать. И Борису покоя не давала…
Она тяжело вздохнула.
— Зря вы так, — сказал Вадим, — пока мы молоды, надо что-то делать. Иной раз, правда, мне не хватает сущей ерунды: знать, что именно делать.
Варя опять подивилась про себя его такому заинтересованному отклику. Значит, он относится к разряду людей, которых вот так, с первого взгляда, не разглядишь. С ними нужно знакомиться поближе, общаться. А то вбила себе в голову, что если мужчина такой крупный, то непременно глупый.
Варвара освободила край кухонного стола и положила на него дипломат. Вадим придвинул его к себе и быстро пробежал по крышке пальцами, словно каждое касание сообщало ему некую информацию.
— Кожаный, — пробормотал он, — кодовый замок. Если не удастся открыть, придется взрезать. Жалко портить, хорошая вещь.
— Да черт с ним! — махнула рукой Варвара.
— Как скажете, шеф, — послушно склонил голову Вадим и вытащил из кармана перочинный нож. Посмотрел на него, будто только что увидел, и задумчиво проговорил: — Мы произносим: перочинный нож. Привычно, не задумываясь, а ведь это от бывшего его предназначения — чинить перья. Представляете, сколько лет этому слову?
— Никогда бы не подумала, что вы интересуетесь русским языком. И даже как бы препарируете его.
— Интересуюсь, — кивнул он, ковыряясь в замке. — А что, у меня такой тупой вид, если вас это удивляет?
— Нет, что вы, — смутилась Варя, — просто я подумала, что телохранители…
— Интересуются только тем, как хранить тела! — докончил за нее Вадим.
Уел все-таки! Так и надо, не будет столь категоричной в своих суждениях… А ведь Варвара всегда так себя вела. То есть выводы о людях делала скоропалительные.
Когда она начала встречаться с Борисом, то сразу решила, что он — человек положительный и для семейной жизни очень подходящий. И потом уже своего мнения не меняла. От лени, что ли? Ведь именно поэтому ему так легко было ее обманывать. Выходит, она сама себе создает стереотипы. Так, конечно, легче жить, но тогда и не обижайся, что судьба преподносит тебе неприятные сюрпризы.
Она задумалась и вздрогнула от щелчка — замок дипломата открылся. Варя подошла ближе и глянула через плечо Вадима:
В открытом дипломате поверх стопки бумаг лежал оформленный документ на право собственности дачного участка по Ростовскому шоссе, с планом, заверенным печатью бюро технической инвентаризации. Потом пошли списки с фамилиями заготовителей мяса у населения, расписки с выданными под отчет суммами и прочие документы, касающиеся производства, как они с Вадимом поняли, левой продукции. Никакого намека на акции среди бумаг не было.
Зато венчали содержимое Дипломата несколько конвертов, открыв которые…
— Мама дорогая, да тут целое досье! — вырвалось у Вадима.
Варя тоже смотрела и едва сдерживалась, чтобы не ахать от изумления. Досье не досье, но явно компрометирующий материал, тщательно и любовно собранный.
Вложенные в отдельные конверты фотографии неизвестных ей обнаженных людей в неприличных позах, женщин с мужчинами. То есть наедине эти позы, наверное, были обычным сексом, но на фотографиях выглядели именно неприлично.
Здесь же лежал в упаковке какой-то прибор, похожий на диктофон, и еще один аппарат неизвестного ей назначения. Маленькие черные штучки в полиэтиленовых пакетах.
— А это что? — ткнула в них пальцем Варя, потому что с фотографиями было все ясно: ей даже было немного стыдно, что она попросила Вадима открыть дипломат с таким неприятным содержимым.
— «Жучки», — сказал он, вертя в руках пакетики, — это такие штучки…
— Я знаю, что такое «жучки», — сказала Варя.
— И стоят они офигенные деньги, — задумчиво пробурчал он.
