— Нет. Просто я сильно обгорела и не в состоянии ничего на себя надеть.
— Покажи.
Щеки Сьюзен залились краской.
— Тебе нужны доказательства?
— Да, хотелось бы взглянуть.
По спине Сьюзен побежали мурашки, холодя горящую спину.
— Я не стану стаскивать с себя простыню только ради того, чтобы продемонстрировать тебе ожоги.
— Да ты уже Бог знает сколько времени не загорала! Запросто могла заработать ожог второй, если не третьей степени.
— Не преувеличивай. Конечно, мне больновато, но, в конце концов, это всего лишь ожог.
— А об этом уж позволь мне судить. — Бен решительно подошел к кровати и, выхватив простыню из сжатых пальцев Сьюзен, стянул ее вниз. Она тут же перекатилась на живот, стремясь защитить хоть часть своей наготы.
— Я же сказала — это просто ожог, — прошипела она сквозь стиснутые зубы. — А теперь, будь добр, дай мне побыть одной.
— Ты поджарилась, как мясо на гриле, — отозвался Бен, легко касаясь ее спины.
Сьюзен вздрогнула. Боль была жуткая.
— Ради Бога, накрой меня!
— И не подумаю, пока чем-нибудь не намажу тебе спину. У меня есть гель с алоэ, он лечит и дает поверхностную анестезию. Должно помочь.
— Тогда хотя прикрой мне… меня внизу.
— А ты у нас скромница, — протянул Бен и отправился в ванную, откуда вернулся с полотенцем и тюбиком в руках.
Он принялся тщательно расправлять маленькое полотенце на ягодицах Сьюзен, легко скользя пальцами по ее коже. Передвинул повыше, потом сдвинул вниз. Затем чуть-чуть влево, снова вверх и немного вправо. Сьюзен это выводило из себя. Какое унижение! Впрочем, это не мешало ей отзываться на каждое его касание.
— Ну хватит! — не выдержала она наконец.
Пальцы Бена прошлись по ее копчику, снова передвинув полотенце.
— Ты уверена? Я бы не хотел подвергать твою скромность новому испытанию.
— Тогда надо было взять полотенце побольше, — проворчала Сьюзен.
— Я боялся, что полотенце побольше будет раздражать ожог.
Прохладный ветерок ласкал спину и ягодицы Сьюзен, и ей стоило неимоверных усилий не застонать от наслаждения. Она чувствовала себя униженной и одновременно была самым бесстыдным образом возбуждена.
— Если кто и раздражает мой ожог, так это ты, — огрызнулась она.
Ответом ей был лишь негромкий смех — гортанный и какой-то воркующий. Отвинтив колпачок тюбика, Бен уселся рядом со Сьюзен на кровати. При этом он слегка коснулся ее бедра, и Сьюзен невольно втянула голову в плечи. Она ощущала близость Бена каждой клеточкой своего тела.
Бен растер немного геля между ладонями, и Сьюзен почувствовала легкий шлепок — сгусток мази упал ей на спину. Плотнее сведя вместе бедра, она сделала попытку дышать ровнее, но сердце все равно выбивало дробь, а все чувства были обострены до предела.
— Лежи смирно, — скомандовал Бен. — Сейчас будет немного жечь.
Жечь? Мазь казалась Сьюзен холодной как лед. Она сделала попытку увернуться от руки Бена: чередование жара и холода — это уж чересчур! Однако Бен не дал ей ускользнуть и продолжал накладывать мазь уверенными неторопливыми движениями.
Понемногу обезболивающее стало оказывать свое действие. Боль утихла, зато, к величайшему огорчению Сьюзен, она стала еще острее ощущать прикосновение руки Бена. Жар так и накатывал на нее мощными волнами, однако к ожогу он не имел ни малейшего отношения.
Пальцы мужчины прошлись по ямке прямо над ягодицами, и Сьюзен, вздрогнув, велела ему убрать руку. Бен и убрал, но лишь на ее бедро, затем ласкающим движением провел ладонью вдоль ее талии и двинулся выше. К одной руке присоединилась другая, они прошлись по ее ребрам, и наконец пытка закончилась.
— Спасибо…
— Это еще не все, — спокойно отозвался Бен и принялся массировать ее затылок и шею.
— Как приятно, — чуть слышно произнесла Сьюзен.
От его касаний горела не кожа, а все тело — насквозь, кровь стучала в висках, дыхание прерывалось. Но сильнее всего было сладкое томление внизу живота, такое сильное, что бедра просто сводило от желания.
— Я еще не все намазал, — заметил Бен и выдавил новую порцию геля ей на плечи.
Сьюзен хотела было запротестовать, но не смогла вымолвить ни слова. Она лишь закрыла глаза и полностью отдалась ощущениям, которые вызывали у нее его руки. Ладони Бена погладили обожженные плечи, прошлись по ребрам и… обхватили ее груди. Вот тут Сьюзен до конца поняла, что значит разрываться на части.
Пойманная в ловушку, запертая между адом и раем, она мысленно молила его прекратить эту пытку и одновременно мечтала, чтобы эта пытка длилась и длилась. Ее буквально затопил первобытный физический голод. Долгие годы она была почти бесполым существом, а теперь стала сплошным комком нервов, пульсирующих желанием. Какие тут молитвы и посты! Она была готова с радостью идти навстречу греху.
Теплые крепкие руки Бена опять скользнули вниз, сдвинули полотенце и прошлись по ее ягодицам. Жар, снедавший недра, грозил совсем затопить Сьюзен. Она стиснула ноги, стараясь унять желание, но руки мужчины слегка надавили на мышцы ее ягодиц, и женщина снова ощутила прилив страсти — и стыда.
— Не надо, — прошептала она.
— Хочешь, чтобы я перестал?
— Н-нет. — Признание далось ей с трудом.
Даже не видя его лица, Сьюзен знала, что Бен улыбнулся. Но сейчас ей было все равно. Ощущения, снедавшие ее тело, были слишком восхитительными, слишком всепоглощающими, чтобы их прерывать.
Его пальцы исследовали чувствительные складочки между ее бедрами и ягодицами, вызывая мириады новых ощущений, тем более что это местечко не было обожжено. Бен умело дразнил разгоряченную плоть, и Сьюзен совершенно по-новому ощутила свое тело и его прежде потаенные нужды.
Надо было собраться с силами и надменно заявить Бену, что она не допустит подобных вольностей, но эти вольности были так приятны! Прижав раскрытый рот к предплечью, Сьюзен содрогнулась: пальцы Бена проникли внутрь, тронули кустик, оберегавший ее женское естество, ощутили влагу, выдававшую ее желание. Она буквально пылала огнем, как раскаленная лава. Никто еще не касался ее с такой дразнящей, мучительной интимностью, даже Фрэнк, который, надо признать, был робким и неумелым любовником. Для него секс сводился к короткому совокуплению, и только. Ему и в голову не приходило, что у его юной жены свои физические потребности.
Сьюзен задрожала и закусила кожу на предплечье, чтобы не выгнуться под рукой Бена: его пальцы скользнули по влажной чувствительной плоти. Он снова и снова ласкал ее, и всякий раз, когда он касался чувствительного бутона, Сьюзен казалось, что он скручивает ее в какой-то немыслимый тугой узел. Она уже не помнила себя, она словно парила вне собственного тела и чувствовала лишь его руки и свой жар. Ощущение было таким острым, что ей хотелось кричать. И в ту минуту, когда она уже почти обезумела, пальцы его задвигались с нарастающей скоростью — он повел ее к кульминации.
