Он не улыбается и не злится, вроде. Сейчас считать его эмоции мне, кажется, не под силу. Я выдохлась. Такой короткий разговор, но столько энергии он из меня вытянул. Самое время рухнуть на пол, потому что коленки подкашиваются, да и ноги ватные. Одно спасает — мы стоим слишком близко. Что бы сейчас ни произошло, он меня поймает.
— Прости меня.
Тим в сотый раз просит прощения. Так и не понял, что я еще тогда его простила, глупый. Простила и не смогла нормально это озвучить. Это даже не гордость была, а страх. Все чего-то боялась. Себя, наверное, больше всех в этой жизни я боюсь саму себя.
— Уже давно это сделала, — улыбаюсь. Нам обоим сейчас эта эмоция нужна.
Мне, чтобы выдохнуть и собраться с мыслями, а ему, чтобы удостовериться, что все действительно хорошо.
— Кофе пить будем?
Тим кивает, но не отпускает. Даже на миллиметр не сдвинулся. Мои пальцы все еще в его ладони. Я и сама, если честно, от него отлипать не хочу. В голове крутятся смелые мысли о поцелуе, но решительность уже на нуле. Не хватает запала. Батарейки сели. Максимум сегодня выдала.
Все вчера правильно было. Не поехала бы с Пашей, ничего бы из того, что сегодня озвучила, Тиму бы не сказала. А так Воронин меня практически к этому смелому шагу своими руками подтолкнул. Слишком сильно меня его слова про Азарина резанули. Потому что не имел он права его обзывать. Тим не такой. Не мудак, да и я не дура.
Запрокидываю голову. Пространство вокруг сжимается. Стоит только столкнуться с ним взглядом, и я тут же попадаю в пучину его темных глаз.
Карие, почти черные. С мелкими рыжеватыми вкраплениями. Говорят, взглядом можно свести с ума. Так вот он уже давно это со мной сделал. Сначала перепугал до чёртиков, а потом влюбил. Бесповоротно и навсегда.
— Тим?
Снова улыбаюсь. Очень нервничаю. Мы оба сегодня заторможенные до невозможности. И пока в голове Азарина протекают какие-то мыслительные процессы, в моей же разгорается апокалипсис.
Может быть, ему все это не нужно? Может быть, он передумал? Тогда зачем приезжал ко мне домой? Почему ответил на поцелуй в клубе? Еще немного, и мой мозг просто лопнет от перегрузки.
Чем дольше Тим молчит, тем больше я надумываю. Гипнотизирую висящую у него на шее подвеску в виде лезвия. Она прямое отражения того, какими могут быть его слова и поступки, что я испытала на себе.
— Скажи что-нибудь, — сглатываю, а глаза становятся влажными. Я не плаксивая, но когда ты обнажила душу, а в ответ слышишь лишь молчание, то тут у любой нервы сдадут.
Тим несколько раз моргает и шумно втягивает в себя воздух.
— Что ты спрашивала?
Снова глаза в глаза. Черная дымка рассеивается, проявляя шоколадный пигмент. Вокруг ничего не изменилось, но я чувствую, как меня охватывает тепло. Оно разливается по телу волнами. Мы оба словно оттаиваем, удивительно.
Тим резковато ведет плечом, а потом, подсунув ладони мне под ягодицы, усаживает на столешницу. Можно сказать, на рефлексах развожу ноги в стороны. Азарин ухмыляется. Нагло так, развязно. Хочется его стукнуть, потому что я прямо слышу, о чем он думает. Одна пошлость же. Правда, вопреки своему негодованию, улыбаюсь в ответ.
— Так что ты там спрашивала? — повторяет, тряхнув головой, окончательно сбрасывая свое оцепенение.
— Кофе пить будем? — скольжу пальцами по его плечу, наблюдая, как на смуглой коже появляются мурашки. Такая его реакция веселит еще больше. Кажется, он очарован не меньше.
— Поближе подвинься, — манит указательным пальцем, и я тут же подаюсь вперед всем корпусом.
Ведомая, знаю. Но до чертиков счастливая.
— М? — мычу ему в подбородок. Если высунуть кончик языка, то я коснусь его губ. Эта мысль не дает покоя.
— Хочу. Тебя…
Он замолкает. Наблюдает за моей реакцией. Снова смотрит в глаза, а мне хочется сжать ноги. Происходящее воспринимается слишком остро. Тело явно живет отдельно от мозга, судя по реакциям. Каждая мышца наливается свинцом. Я плавлюсь под взглядом темных глаз, как мороженое на ярком южном солнце.
— …поцеловать, — добавляет совсем тихо.
Я даже не слышу. По губам читаю.
Видимо, мое молчание он воспринимает как согласие, потому что тут же фиксирует затылок своей ладонью. Его пальцы путаются в моих влажных и нерасчесанных волосах.
Мой всхлип смешивается со смешком. Он так быстро слетает с губ, которые Азарин тут же накрывает поцелуем. Трепетным. Губы к губам.
Скольжу ладонями по его голым плечам, а у самой пальчики на ногах поджимаются. Глаза открыты. Мы смотрим друг на друга. Темные радужки завораживают. Щеки наливаются румянцем.
Хлопаю ресницами, а потом решительно высовываю язык. Касаюсь желанных губ самым кончиком. Скольжу по нижней и слышу, как трепещет собственное сердце.
Внизу живота появляется тягучее и неподдающееся конкретному описанию чувство. Понимаю, что это возбуждение, и продолжаю играться.
Тим размыкает губы, ловит мой язык, всасывает в свой рот, надавливая ладонью мне на поясницу. Скольжу задницей по столешнице ему навстречу. Вжимаюсь ему в пах промежностью.
Вздрагиваю от переполняющих эмоций. Они закручиваются во мне буйным ураганом. Делают рабой собственных желаний, а они нас сейчас явно в горизонтальную плоскость ведут. К горлу подкатывает ком страха и стыда.
Сегодня я просто не осилю еще один серьезный разговор, поэтому чуть сильнее упираюсь в его плечи ладонями. Отстраняюсь.
Мы оба громко и часто-часто дышим.
Моя стоящая на ручке выдвижного шкафчика пятка соскальзывает вниз. И именно этот шум вносит порыв облегчения. Градус накалившейся атмосферы стремительно падает.
— Давай все-таки с кофе начнем, — ерзаю и протискиваю ногу так, чтобы сжать разведенные в стороны бедра.
— Кофе…
Тим кивает. На губах легкая улыбка. Издевательская такая. В его стиле.
Закатываю глаза и соскальзываю на пол. Как только делаю шаг в сторону, сразу хватаюсь за чашку. На стул не сажусь, замираю у кухонного островка. Про бутерброды мы, естественно, забываем.
Затылком чувствую его приближение. Он тоже не спешит занимать свободный стул. С шумом придвигает к себе кофе, останавливаясь рядом со мной. Мы намеренно друг друга задеваем. То плечом, то локтем.
— Зачем твой папа приходил?
Все же решаюсь на него посмотреть.
— Я на работу проспал. Он лично решил мне об этом сообщить, видимо.
— Это из-за меня, да?
— Это из-за вискаря, — смеется. — Тебя отвезти?
— Я на такси. Папа мой вчера домой прилетел, вам лучше пока, думаю, не встречаться. Мне нужно его подготовить.
— Эффект неожиданности — самая лучшая тактика.
— Не стоит. Доберусь, — привстаю на носочки и мимолетно касаюсь его губ своими. — До встречи.
Нарочно задеваю пальцами его ладонь, лежащую на столе. Улыбаюсь и спешу на выход.
— Ты так в моих шмотках и уйдешь? — кричит мне вслед.
— Тебе жалко? — надеваю сандалии. Прекрасно, что вчера я не напялила с платьем высокий каблук.
— Для тебя мне ничего не жалко.
— Вот и отлично, — улыбаюсь своему отражению с пылающими щечками и словам Тима, конечно. — Пока! — кричу в пустую прихожую и выскальзываю за дверь.
Пока жду лифт, проваливаюсь в мысли. Их очень много. Они как надоедливый рой пчел, гнездо которых вандально разворошили.
Кожу на шее опаляет горячим дыханием. Вздрагиваю и резко поворачиваю голову.
Азарин собственной персоной стоит за моей спиной. До сих пор без футболки, между прочим.
— Я же сказала, что меня не нужно провожать.
— Я не провожать, — заявляет невозмутимо. — Кофе закончился. Купить нужно.
— Ты будешь сам покупать кофе?
Не уверена, что он хоть раз в жизни что-то из продуктов домой покупал. Этим в семье Азариных совершенно другие люди занимаются, и для этой квартиры тоже.
— Лифт приехал, — Тим заталкивает меня в кабинку, плотоядно улыбаясь.
Прилипаю спиной к металлической стене, замечая в его руках ключи от машины.
Ага, кофе купить, как же. Без футболки, в джинсах и домашних тапочках. Именно так же за кофе ходят.
