Внутри спорт-кара жарко. Он все утро простоял под палящим солнцем. Тим запускает двигатель с кнопки, а следом включает климат-контроль.
На улице духота. На мне мужской спортивный костюм, под которым только трусы. Даже кофту снять нереально. Закусываю губу. Ловлю себя на том, что разглядываю Тима.
— Что?
— Ничего, — пожимаю плечами, и потом раздражаюсь. Потому как звонит мой телефон. папа звонит…
*Бездна Челленджера— самая глубокая точка поверхности Земли. Расположена в западной части Тихого океана в Марианской впадине.
Глава 21
— Ох, — вздох с губ слетает сам собой.
Тим смотрит вопросительно.
— Папа, — поясняю, стискивая пальцы в кулак. Свободной рукой подношу телефон к уху. — Привет, — беру на ноту выше, будто безмерно рада его сейчас слышать. Нет, я, конечно, рада, но в данный момент он действительно не вовремя.
— Ты где? — спрашивает отец. Судя по голосу, вроде не злится. Хотя по нему вообще сложно определить, какие эмоции испытывает. Вживую почти нереально, а по телефону и подавно.
— Я скоро приеду, пап, — говорю с улыбкой, а сама поглядываю на Тима. Он спокоен. Ведет машину и смотрит на дорогу.
Потом, видимо почувствовав взгляд, поворачивается и стискивает мои пальчики. Закусываю щеку изнутри.
— Могла бы предупредить, что ночевать будешь у Павла, — басит отец, и я тут же закатываю глаза. Ну вот обязательно сейчас вообще о нем вспоминать?! Уверена, что Тим все слышит.
— Да-да, прости. Спонтанно вышло, — тараторю и крепче вцепляюсь в Азаринскую руку. Не люблю врать и оправдываться, но сейчас явно приходится это делать. — Полчаса, и буду дома, — выговариваю по буквам и сбрасываю звонок.
Уверена, отец в шоке там. Боязливо смотрю на Тима. Он делает вид, что ничего не произошло. Но я чувствую, что его от одного упоминания о Воронине колбасит. Меня от Янки когда-то так же штормило.
— Я ему дома скажу. Не по телефону, — снова оправдываюсь.
Тим кивает и выпускает мои пальцы. Как только он отстраняется, становится жутко неуютно. Температура вокруг понижается минимум на три-четыре градуса. Слишком эмоциональное утро, в сотый раз за час на собственной шкуре в этом убеждаюсь.
Прячу телефон в сумочку и, поерзав на сиденье, тянусь к кнопке, чтобы откинуть крышу. Мы как раз остановились на светофоре. По-моему, в этом году идеальное лето для кабриолетов.
Щурюсь от яркого солнышка и закидываю руки на подголовник. Улыбаюсь.
Замечаю Азаринскую ухмылку и, поддавшись порыву, подаюсь в сторону, чтобы чмокнуть его в щеку. Правда, он успевает подставить губы.
— Не дуйся, — на секунду обхватываю его щеки ладонями и сразу же отстраняюсь.
Немного бесит, что он мне ничего не отвечает. Было бы проще, если б высказался…
Тим надевает солнцезащитные очки, и, как только мы покидаем город, стрелка спидометра моментально переваливает за сто пятьдесят.
Теплый ветер тут же подхватывает и раздувает волосы. Чувствую резкий прилив адреналина и восторженно вытягиваю руки вверх. Внутри все бурлит, я даже дух перевести не в состоянии. Каждый вдох дается с трудом. Меня топит в этих эмоциях. Никогда не любила скорость, но сегодня благодаря ей меня отпускает. Уходит нервозность и страх.
Когда Тим притормаживает у нашего дома, я все еще нахожусь под впечатлением от поездки и не сразу понимаю, что справа наш забор. Когда доходит, бросаю на Азарина уничтожающий взгляд. Вообще, если на камеры не смотреть, то из окон не видно, что мы тут припарковались, на первом этаже по крайней мере…
— Я же просила, не у дома!
— Забыл.
Он на меня тоже в упор смотрит. Даже ладони от руля отрывает и поднимает перед собой. Такой открытый жест вроде бы, но обманчивый. Он меня дурит. Ничего он не забыл и все это специально делает.
У него с моим отцом с самого первого дня какая-то игра, кто меня больше выбесит, похоже…
— Ну конечно.
Закатываю глаза и тянусь к двери. Сама не хочу уходить, если честно, но и то, что он вот так просто проигнорировал мою просьбу, не могу на тормозах спустить.
— Не дуйся, — отбивает моими же словами и нажатием на кнопку возвращает крышу на место.
Наблюдаю за тем, как над моей головой вместо ясного неба появляется черный потолок. От осознания, что мы снова оказываемся в замкнутом пространстве, внутри все сжимается. Облизываю губы и крепче стискиваю ноги.
Тим скидывает с себя ремень и тянется ко мне. Обхватывает мое колено ладонью, чуть сжимает. Выдыхаю. Шумно, практически ему в губы. Снова жарко. По спине скатывается капелька пота, а холодная металлическая подвеска в виде лезвия задевает мою шею, когда губы Азарина обхватывают мочку уха.
Впиваюсь пальцами ему в плечо и закрываю глаза. Мир снова слетает с орбиты.
— Вечером увидимся? — его горячее дыхание обжигает щеку, и я послушно киваю.
Мне кажется, сейчас со всем чем угодно соглашусь.
— Да…
— Я заеду? — снова спрашивает и скользит губами по моей шее, можно сказать, выбивая из меня положительный ответ.
— Угу, — бормочу, прижимаясь носом к слегка колючей щеке.
— И зайду к вам домой?
Тихий, тягучий голос, способный ввести в транс. Да я почти и так в нем. Киваю, а потом замираю.
К нам домой? Тряхнув головой, распахиваю глаза и тут же сталкиваюсь с победоносной усмешкой. Какой же он гад! Злюсь, но на деле лишь толкаю его в грудь ладонью.
Тим смеется и рывком прижимает меня к себе. Я даже не заметила, когда он успел отстегнуть мой ремень.
— Ну ты же с ним поговоришь, — кивает на забор, имея в виду моего отца, — пусть привыкает.
— Ты спешишь, — выдаю на одном дыхании, а потом затихаю.
Его пальцы скользят по оголенной коже моего живота, чуть выше, прямо под кофту.
Соски уже каменные. Тело требует прикосновений, но Тим медлит. Снова дразнит?
Смотрит в глаза. Целует. Едва ощутимо, нас обоих трясет, но мы будто никуда не торопимся.
Между ног становится горячо и влажно. Осознание этого повергает в шок, потому что все происходящее лишь сильнее подталкивает меня к очередному разговору. Серьезному разговору, на который мне нужно решиться.
Подтягиваюсь немного вверх и накрываю руку Тима своей ладонью через кофту.
— Я пойду, — шепчу на выдохе, — вечером увидимся. Я поговорю с ними, схожу в душ, переоденусь и позвоню.
Азарин, видимо поглощенный происходящим, не сразу соображает, что я ему говорю. Пару секунд пялится на мои губы. У него такой взгляд, будто он прямо тут меня сожрать хочет. Инстинктивно сжимаюсь и покрываюсь мурашками. На самом деле это невероятно льстит. Потому что только он так на меня смотрит. Как обезумевший, настоящий псих. Мой псих.
— Хорошо? — напоминаю о своем вопросе.
Тим кивает. Несколько раз моргает и немного отстраняется.
— Договорились. На работу пока сгоняю.
— В таком виде? — не могу сдержать своего удивления.
Он лишь пожимает плечами, а потом все-таки целует. Уже иначе. С языком, вдавливая меня в спинку сиденья и давая волю рукам. Мне кажется, они повсюду, он успел заклеймить каждый участок моего тела.
Меня переполняют эмоции. Слишком много ощущений, до какой-то моральной боли. Хочется расхныкаться, потому что я уже ничего не понимаю. Мне слишком жарко, слишком хорошо, но при этом словно чего-то не хватает.
— Иди, — шипит в мои губы и резко откидывается на свое кресло.
Не прощаюсь. Даже не смотрю на него больше. Пулей вылетаю из машины и забегаю во двор. Дыхание уже там перевожу. Все еще трясет. Трогаю свои плечи, губы. Перед входом приглаживаю волосы и прислоняю ладони к горящим щекам, будто это как-то поможет сбить красноту.
Переступаю порог и, как только заглядываю в гостиную, встречаюсь с папой взглядом.
Они с мамой оба здесь. Он сидит на диване, она — на полу у столика. Судя по разбросанным альбомам и фотографиям, у мамы снова порыв ностальгии. Она терпеть не может цифровые фотки, все и всегда печатает.
