не перестал быть мужчиной. Я взял тебя под защиту и теперь сам буду разговаривать за тебя! — отрезает Баро, убирая руку с моего колена. Кажется, там останутся синяки от его захвата.
Ничего не отвечаю, отворачиваюсь. С одной стороны, я должна быть благодарна, с другой - очень быстро он меня присвоил и лишил права голоса. Нужно бояться зависимости от мужчин. Иначе начинаешь терять себя, становясь бесправной куклой.
Дальше Баро снова уходит в телефон, решая какие-то рабочие вопросы. Едем мы довольно долго, минуя город.
Дом Баро находится загородом. Это вообще трудно назвать просто домом. Я, конечно, полагала, что он далеко не бедный человек, но не предполагала настолько. Это целая усадьба. Не зря его зовут Бароном.
Перед нами распахиваются кованые ворота метра три в высоту. Мы заезжаем в огромный двор. Настолько большой, что до особняка едем на машине.
Внедорожник тормозит возле входа в дом. Баро выходит сам, а мне открывает двери Леван. Останавливаюсь, осматриваясь. Дом облицован белым камнем, огромные окна, балконы, терраса.
Слышу лай Бадди, резко разворачиваюсь и вижу, как он несется ко мне через двор, а следом за ним бежит мальчик лет десяти.
— Бадди! — присаживаюсь на корточки, ловлю пса в объятья, обнимаю, смеюсь, когда тот лижет мне лицо. — Мой мальчик, — глажу собаку. — Я тоже очень рада тебя видеть.
С нами рядом останавливается мальчик и с интересом рассматривает меня.
— Это твой пес? — спрашивает он. Киваю. — Хороший он у тебя. Мы подружились. Ты заберёшь его? — с сожалением интересуется ребенок. А я теряюсь, потому что мальчишка очень похож на Барона. Нет, это его маленькая копия, но с более мягкими чертами лица.
— Нет, Давид. Они пока поживут здесь, — отвечает Баро. — Познакомься, это Ася, — представляет меня ребёнку. — А это Давид, мой сын. — Мальчик тянет мне ладошку, пожимаю, теряя дар речи. Такой большой сын. В груди зарождается тревога. Мне вдруг становится неуютно и дискомфортно. — Пошлите в дом, холодно. Ася, — подает мне руку, поднимая, но не отпускает. Сжимает мою ладонь, ощущая мою растерянность. Мальчишка с Бадди убегают вперед, следом заходим мы с Бароном. Он помогает мне снять пальто и раздевается сам. Проходим в холл с множеством дверей и массивной деревянной лестницей наверх. Дыхание перехватывает от огромного пространства, света и восточного интерьера.
— Впечатляет, — нервно усмехаюсь я. Вот откуда в этом мужчине барские замашки. Моя квартира – дешёвая коробка по сравнению с этим домом.
— Добрый день.
К нам выходит женщина лет тридцати пяти. Высокая, худощавая, симпатичная, но очень усталая, словно не выспалась. Темные волосы, выразительные карие глаза. Улыбается добродушно, осматривая, словно рада меня видеть. И тут до меня доходит. Если у него есть сын, то должна быть и жена. Это она? Сердце замирает, в горле снова становится ком, нечем дышать. Мне почему-то очень неприятно. Накрывает горьким разочарованием. Между нами с Баро ничего не было, но я никак не могу преодолеть себя. Кажется, я меняюсь в лице и ничего не могу сказать в ответ.
— Меня зовут Амалия, — женщина тянет мне руку. — Как вы себя чувствуете, Ася?
Глава 15
Баро
Ася растеряна. Я даже знаю, что творится в ее голове. Она не понимает статусов женщин в этом доме. Боюсь, это шокирует ее. Но если Ася захочет посмотреть на ситуацию глубже, то все станет предельно ясно.
— Все хорошо, спасибо, — отвечает Амалии, пытаясь мило улыбаться, посматривая на меня и требуя взглядом разъяснений.
— Вы как раз к обеду, в столовой уже накрыли, — сообщает Амалия.
Женщина, спрячь свои глаза, ты пугаешь нашу гостью. Амалия сканирует Асю, пытаясь почувствовать ту, которую я мог привести в дом и подпустить слишком близко. Очень близко, открывая личное и самое дорогое, что у меня есть. Ни одна женщина, кроме Амалии и прислуги, не перешагивала порог этого дома. Не знаю, почему впустил эту маленькую женщину. Наверное, потому что точно так же вторгся в ее личное пространство. Потому что за время вынужденного проживания вместе понял, насколько она одинока, уязвима и инфантильна, насколько ей требуется защита.
Сам себе поражаюсь, никогда не был столь милосерден, мне в принципе плевать на чужие беды, я с легкостью могу сам их организовать любому. Я безжалостен к посторонним людям, а близких у меня мало. Женщины? Их было много, но все мимолётные, без привязки к душе, только тело, как инструмент моего удовольствия. Есть привязка к Амалии, как к главной женщине, как к матери моего ребёнка, но она более духовная, родственная. Я чувствую перед ней вину. В моей жизни были сотни, тысячи грехов, и не за один из них меня не грызла совесть, я давно продал свою душу дьяволу. Но Амалия… она моя боль.
— Эм, я не голодна, — сообщает Ася. Я чувствую, как ее взрывает. Она еще не понимает статусов, но уже все чувствует. Не бойся, красивая, вы разные женщины. К тебе я как раз чувствую то, чего никогда не чувствовал к Амалии. Я довольно долго живу и уже не умею обманываться. Я еще не пробовал эту девочку, но уже понимаю, что она задевает во мне что-то истинно мужское. Хочется не просто тело в пользование, хочется погрузиться с нее глубже. Я четко это осознал, когда понял, что мог потерять ее при пожаре. Во мне поднялась волна гнева, лютой ярости, оттого что кто-то может вот так забрать девочку у меня.
Не позволю!
Я и не таких людей находил и ломал. С ее обидчиками мы тоже поиграем. Не отдам никому. Это моя девочка. Обоснования? К черту их. Я так хочу. Мой дом – самая надёжная крепость, он охраняет самых дорогих мне людей. Только здесь могу быть спокоен за Асю. Я еще не совсем понял, насколько опасны ее враги, но не найдется такого человека, которого я не достану и не выну из него гнилые внутренности.
— Ты голодна, — настаиваю я, беру
