Он! Мне! Позволяет!
Человек который выкрал мою дочь, тем самым чуть не лишив меня рассудка!
И мне плевать, какими были его мотивы! Он должен был поставить меня в известность!
— Мамочка, — дочка виснет у меня на шее, когда я осторожно снимаю с неё наушники, опустившись на пол рядом. — Ты же не будешь ругаться, что я играла в приставку?
— Не буду, — нацеловываю её щечки. — Сегодня, не буду… Тебе понравилось?
Внутри вновь зарождается истерика. Отголоски той паники, которую я испытала в ресторане, всё никак не хотят меня отпускать.
— Да! Очень! Давай купим, такую домой, а?! Можно? — воодушевлённо интересуется Алиса, правда тут же сдувается. — Папа, наверное, будет против.
Слышу, как тяжело дышит Спартак, опустившись на корточки позади меня. Любое напоминание о "папе" Алисы, для него как удар молнии.
— Мы обсудим вопрос приставки, когда ты будешь постарше, — начинаю заговаривать зубы дочери. Заглядываю в её зелёные глаза и вижу в них усталость. Или может это из-за близкого нахождение к телевизору. — Как ты себя чувствуешь, Лисёнок?
Мне хочется спросить у неё главное: почему она пошла со Спартаком сегодня? Но раз дочь сама не заводит эту тему, да и не спрашивает, почему мы вообще здесь, а не с папой, то и я решаю не заикаться об этом.
— Спать немного хочется, — признаётся Алиса, зевнув в ладошку. — И покушать, — добавляет с улыбкой.
Она и поесть толком не успела на банкете. А уже около девяти вечера. И мы не дома…
Внезапно меня накрывает пониманием — мы всё-таки сбежали от Андрея. Не так, как планировали, правда. И оказались под одной крышей со Спартаком, но всё же сбежали. Только вот наш побег нельзя назвать гениальным, ведь Андрей способен нас найти очень быстро. Если узнает, что мы у Спартака, то просто явится сюда… И скорее всего вновь будет избитым, а Спартак получит новый срок…
— Пойдём на кухню, Лисёнок. Найдём что-нибудь покушать, — обращается Спартак к дочери, протянув ей руку.
Она совершенно доверительно вкладывает маленькую ладошку в его огромную ручищу и мне приходится её отпустить. А потом плестись вслед за Спартаком и Алисой в кухню. Ведь между ними организовался какой-то особый, свой мир, в котором словно нет места для меня…
— Молочка будешь? — Спартак подмигивает дочке, усаживая её за стол.
— Угу!
— У меня тут ещё есть печенье, — мужчина начинает суетится, доставая с полок упаковки с печеньем, сухие завтраки и разные сладости. Выглядит он при этом, достаточно забавно, а Алиса сияет от счастья.
Конечно… Что может быть лучше, чем не самая полезная еда в девять вечера?
— Ура! Шоколадные шарики! — хлопает в ладошки дочка. — Я буду шарики!
Она их есть может и на завтрак и на обед!
Я вижу, что Спартак немного растерян не понимая о чём, она говорит, поэтому беру инициативу в свои руки. Разогреваю молоко, насыпаю шарики… Пока Алиса уплетает за обе щёки, Спартак отлучается ненадолго, а когда возвращается, она уже заканчивает есть.
— Вы пока поспите с Алисой в спальне, на моей кровати. Бельё я сменил, — говорит мужчина, прожигая меня каким-то странным взглядом.
И что значит это его "пока поспите"?
Мы не планируем оставаться здесь дольше, чем на одну ночь. Утром нужно уехать…
Однако, чтобы не выяснять всё это при ребёнке, поспешно веду Алису в ванную, а после мы идём в спальню и она раздевается до трусиков. Я расплетаю её волосы и она осторожно ложится на огромную кровать Спартака.
— А ты со мной поспишь, мамочка? — шепчет Алиса, натягивая одеяло до самого подбородка.
Я ложусь с ней рядом не раздеваясь.
— Конечно, я буду с тобой, — обнимаю, прижимая её к себе. — Закрывай глазки, Лисёнок.
Она послушно зажмуривается, уткнувшись в мою шею носиком. Я глажу её по волосам, помогая уснуть побыстрее. Наверняка шквал вопросов начнётся уже завтра утром и мне нужно хорошенько поразмыслить о том, что именно я должна говорить, а чего категорически не должна.
Но сначала, мне нужно поговорить со Спартаком…
— Мне тут очень нравится, — до ушей долетает тихий и совершенно неожиданный шёпот Алисы.
Дочка почти задремала, но перед тем как уснуть окончательно, решила поделиться ощущениями.
Я молчу… Дожидаюсь, когда она начинает дышать размеренно, полностью погружаясь в сон, а потом так же шёпотом признаюсь:
— Да… мне тоже.
Осторожно выбираюсь из кровати. Прежде чем уйти укладываю подушки по обе стороны от Алисы, потому что иногда она спит достаточно беспокойно. А в новом месте вполне может упасть с кровати.
Беззвучно покидаю спальню, оставив дверь приоткрытой. Не знаю, где сейчас Спартак. И состоится ли обещанный разговор сейчас, однако уверена, что не усну пока не получу ответы.
Первым делом иду на кухню и застаю мужчину именно там. Он с видимой расслабленностью сидит за столом так, будто меня и ожидает. Я сажусь напротив и не моргая смотрю в зелёные глаза. Выдерживаю и претензию и обиду в этом взгляде. А потом Спартак подаёт голос:
— Они хотят, чтобы я провёл свой последний бой, Тась…
— Какой бой? Кто этого хочет? Андрей?
— Не Андрей, — в голосе Спартака появляются ядовитые нотки. — Андрей всегда хотел лишь тебя, Тась. Ему плевать и на бои, и на меня… Становится не плевать, если я могу помешать его планам. Пока я был в тюрьме, Андрей вряд ли вообще обо мне вспоминал.
Нет, он вспоминал… Первую пару лет нашего брака точно. Обвинял Спартака в своей никчёмности и радовался, что тот сидит в тюрьме…
Однако вслух я говорю совсем другое:
— Тогда… кому нужен этот бой?
Спартак проводит пятернёй по коротким волосам.
— Ну ты же помнишь про титул?.. Про то, что тот бой все ждали?..
Я молча киваю, соглашаясь.
Того боя, который должен был состояться шесть лет назад, не ждал разве что ленивый. Рекламная кампания была весьма раскрученной. К тому же Спартака многие любили, несмотря на его взрывной нрав. И очень многие желали ему победы!
— Ты помнишь, с кем я должен был драться? — уточняет Спартак.
На этот раз я отрицательно качаю головой. Потом задумываюсь… Кажется… того бойца звали Самиром…
— Самир Галиев! — выплёвывает Спартак, резко поднимаясь со стула. — Мне, честно говоря, наплевать, что он занял моё место. Да и совершенно не волнуют титулы и популярность.
Он начинает нервно расхаживать по кухне, потом приближается к холодильнику, достаёт бутылку с водой, жадно пьёт. Закрутив крышку, вытирает губы тыльной стороной ладони и поворачивается ко мне лицом.
— Но совсем не плевать на Алису. И на тебя…
— Как это связано с Алисой? — мой голос хрипнет от страха.
— Как я уже и сказал, Тась… Алиса — рычаг давления. Угрожая ей, они могут заставить меня делать всё, что угодно. В том числе и драться.
— Угрожая?.. — повторяю я шёпотом. — Но кто? Кто эти люди?
— Люди Самира, — цедит сквозь зубы Спартак. Опускается на стул, вновь садясь напротив меня. — Вчера я получил сообщение с неизвестного адреса. Меня поставили в известность, что я должен сделать официальное заявление прессе. Должен вызвать Самира на бой. В случае отказа пострадает Алиса.
— Но зачем это Самиру?
— Затем, что мои фанаты оспаривают его право быть чемпионом, — пожав плечами, Спартак откидывается на спинку стула. Тяжело вздохнув, устало трёт лицо. — Завтра я сделаю то, что они просят.
— Ты вызовешь его на бой? — ошеломлённо спрашиваю я.
— Конечно, я это сделаю, Тась, — Спартак подаётся вперёд и хватает мою руку. — Ради дочери я готов на всё. Даже погибнуть.
— Ты не погибнешь, — мой голос по-прежнему хрипит от напряжения, и я сжимаю руку Спартака. — И тебя невозможно победить.
— Ты всё ещё веришь в меня? — он криво ухмыляется, но глаза остаются серьёзными. Они заглядывают прямо в душу.
— Верю, — отзываюсь шёпотом. Переплетаю наши пальцы и позволяю себе утонуть в зелёных глазах чемпиона.
Он резко отпускает мою руку.
