- Люблю! – его,
- Люблю одну, всегда только тебя!..
* * *
- Игорь, почему? – мы просто лежим. Я на его груди, даже слышно, как стучит сердце. Ещё свежо в памяти, как боялась, что оно остановится, что он перестанет дышать, что не успеем.
- Потому что козёл! Вонючий, трусливый козёл! - всё помнит, он всегда всё помнит!
- Прости! Я - дура! Потеряла контроль над собой! Это злость, коньяк, обида… - он останавливает, прижав палец к моим губам,
- Это, правда!
- Тебе про меня чего-нибудь Красавчик наговорил, так? – я очень хочу ему помочь, я ищу для него оправдания!
- Угу, но это не важно, - отвергает мою помощь, - я должен был вернуться и всё узнать от тебя, а я струсил. Подумал, если ты мне скажешь в лицо, с ума сойду, сдохну там же, повешусь на хрен! А так, выбрал лёгкий путь – оборвал всё сам. Урод! Одно слово: «козёл»!
- А, что узнать-то? – никакого криминала я за собой не припомню.
- Там, в госпитале, когда меня в палату перевели, Красавин заходил несколько раз, мы вроде бы даже помирились. А перед отправкой на буровую… Он же раньше поправился…
- Я знаю! Что перед отправкой? Что он должен был тебе сказать такого, что ты перечеркнул всё, что мы успели создать?
- Что вы собираетесь пожениться, ты уже дала согласие, что будет ребёнок, и нечего мне путаться у вас под ногами! – выпаливает на одном дыхании, а я охреневаю! Первое желание: тут же соскочить с кровати, набрать Аллу и потребовать к телефону Никиту! Я могла подумать всё что угодно, мало ли чего мог наговорить простоватый сельский парень, борясь, как ему казалось, за своё кровное, но чтобы такое?! Останавливает только ночь, и Алку не хочется нервировать. Выдохнув, собираю в горсть остатки здравомыслия,
- Он так и сказал? Дословно?
- Ну, да… Он сказал: «отойди в сторону, Стрелец, не мешайся и женщину мою не беспокой… Ей волноваться нельзя, нам нужно здоровое потомство… После вахты, поженимся. Инна с тобой возилась, потому что если бы помер, то это бы плохо отразилось на моей репутации. Ну и ей неприятно тоже как-то, сам понимаешь. Обещала, как с тобой закончит, обсудить насчёт свадьбы», – а мужики ещё, что-то говорят о женском коварстве!
- Игорь, ты уже большой мальчик, - вздыхаю, - неужели не знаешь, что от невинных поцелуев в щёчку, дети не рождаются. А случай непорочного зачатия в истории человечества, вообще, единичный!
- Так ты тогда не была беременна? Вы расстались? – он ещё и изумляется!
- Мы не расстались, потому что никогда не были парой. Красавин сам себе чего-то надумал, размечтался, а тебе выдал свои мечты и планы за чистую монету! Если я и оказалась бы беременной, то только от тебя! Если ты, конечно, хоть что-то помнишь!
- Помню, всё помню! – ловит мою ладонь, принимается целовать, оправдывается, а глаза больные, чуть ли не плачущие, - я ему верить не хотел, но он был так убедителен. А потом я вспомнил, как вы тискались до сумасшествия в прихожей, так что даже что-то уронили. Думал, в бреду крыша поехала, а когда Никитос сказал, что у вас уже всё сладилось, понял, что не бред…
- То, что сейчас говоришь – полный бред! Мы там тихо дрались, чтобы тебя не тревожить! Этот придурок никак не мог поверить, что он не Мистер Совершенство! Пришлось отбиваться, так что вешалка упала!
- Я – идиот!
- Видимо, да! Очень недоверчивый идиот! Избирательно недоверчивый: Красавину поверил, а мне – нет!..
- Я больше так не буду…
- Садись, двойка!.. – инцидент исчерпан…
Я засыпаю в объятьях любимого мужчины, единственного моего, самого-самого. В эту ночь нет женщины на Земле счастливее меня. И никто не знает, ни он, ни я, ни Вселенная, что совсем скоро главным моим желанием станет… его убить…
Глава 18
Я был приговорён к тебе ещё тогда,
Когда не знал законов мирозданья,
Что ты открыта мной, ты - лишь моя звезда,
Не верил я, гася души желанья…
Упорно, слепо брёл в кромешной темноте,
Не веря в звёздный свет, дарованный тобою,
Что он зовёт меня, что светит только мне,
Что это, то и есть, что названо любовью.
Я верил всем другим, но только не тебе,
Я целовал других, но только не тебя.
Но ты была одна, одна в моей судьбе,
Я злился и сгорал, одну тебя любя…
Утро… Ранний весенний рассвет только брезжит, а мне не спится. Голова любимой женщины покоится на моей груди, она тихо спит, а я не могу. За открытым окном заходится какая-то птаха, выводя такие чистые, высокие ноты, что вышибает слезу. Первый раз слушаю птичье пение. Слышал много раз, а слушаю впервые. И трогает эта нехитрая песня меня тоже впервые, словно раньше я был глухим и только сейчас, услышал и умилился, восхитился чуду природы.
Как она так цепляет струны моей души? И оказывается у моей души есть струны? Я не знал. А теперь она стала настолько чувствительной, будто решилась наконец и выбралась из панциря. Теперь она стала чуткой, потому что защита сброшена, моя душа открыта нараспашку.
Да, она уязвима, но зато, какие тайны ей доступны теперь, какие чувства, какие краски! А я и не знал, что так бывает, хотел прожить тихо и безболезненно, как черепаха. И прожил бы лет сто серо и уныло. Теперь моей души коснуться легко. Порадовать легко и так же легко ранить. Меня тревожно холодит эта открытость и радует одновременно, как если бы я родился вновь и только начинаю жить…
Инна спит, обнимая меня рукой и ногой, будто боится, что кто-то отнимет, или сбегу. Не бойся, любимая, никуда не сбегу, я наоборот, прибежал. Марафон сроком в пятнадцать лет завершился победой! Твоей победой, моя королева! Куда мне с тобой тягаться! Не нашлось во мне столько силы и столько храбрости, чтобы подойти первому, открыться первому, чтобы смело поглядеть в глаза любви, чтобы оказаться таким сильным духом, что перестать прятаться, сбегать и первому встать на колени перед собственным чувством.
Всё ты – любимая, всё – ты! Злилась, бесила, дразнила, но упорно разбивала мою скорлупу и тащила, тянула на волю.
И вот я тут, весь твой, прибежавший, нет – приползший к победе последним, но, слава Богу, не опоздавший!
Я тихо целую её в висок, и аккуратно высвобождаюсь, осторожно подсовывая взамен себя подушку. Отрываться тяжело, но безумно хочется её порадовать. Устроить праздник, увидеть радостно-изумлённый взгляд, она заслужила!
Я вчера её взгляд видел… когда пела, мне пела. Горестный, обречённый! Пробило с головы до пят! Вот тогда, именно в тот момент, когда услышал «я не могу с тобой проститься» и заглянул в глаза, Инна разбила вдребезги мой ледяной панцирь! «Такие близкие, чужие люди!» - это про нас! А потом сбежала, ещё музыка не затихла, ещё все гости стояли поражённо столбами, а Инна исчезла…
Я больше не мог быть чужим, умер бы, если бы не сорвался следом!
Не успел догнать, села в такси с тем прилипчивым парнем. Другого такси поблизости не оказалось, пришлось вернуться и стрясти её адрес с Макса.
Карина ещё навязалась на мою голову. Никто, коллега, взял на банкет только потому, что боялся увидеть Инну не одну, какой же я всё-таки, трус! Она-то не побоялась!
Макс соображал туго, но обрадовался. Наконец, вспомнил номер квартиры, но это уже не важно, главное, улицу и дом назвал. Потом долго не ехало такси! Целых семь минут! Как будто семь часов. Потом оно ехало очень медленно, я торопил, но таксист сказал, что хочет ещё пожить, и так гоним по максимуму…
В дороге меня трясло от мысли, что они не к ней, вдруг к тому треклятому Денису поехали? Рассудок подсказывал, что не может этого быть! Что не нужен ей этот парнишка, весь спектакль для меня разыгран! Что когда она меня принародно обозвала вонючим козлом – обида в ней рвалась, за то, что сбежал, бросил!
Я не хотел участвовать в этом балагане и в то же время не участвовать не мог. Думал, Инна явится с Красавиным и с животом, как бы я выдержал?
