платья.
— И то верно. Чай сложно будет отстирать, особенно с этого кружева. Пойду позову девушку из свадебного салона, чтобы она помогла тебе снять платье. Полюбовались — и хватит. Как я рада, что оно оказалось впору. Всю ночь не спала, думала, вдруг ошиблись с размером… И конечно же, Софья не пойдет в этом платье на кухню. Айгуль, тебе это сделать сподручнее, — Нурия сжимает губы в недовольстве, одаривая служанку неодобрительным взглядом, но той, кажется, хоть бы что. Тетушка выплывает за дверь, оставляя нас вдвоем.
— Если что, я не буду с тобой ругаться, — предупреждаю ее сразу, вижу же, как она воинственно настроена, и предусмотрительно тяну к себе кружевной подол.
— Ругаться? Кто с тобой ругается? Что ты о себе возомнила? — нависает сверху и упирает руки в боки.
Вот же прицепилась ко мне, вздорная хабалка. Мне сейчас вообще не до нее. Решаю выбрать своим методом полный игнор, демонстративно молчу, но похоже, это злит Айгуль еще больше. Стараюсь не смотреть в ее сторону, отвернувшись к окну.
Ее противный голос еще ближе.
— Тебя не волнует, что жених заперся в кабинете с другой, — хихикает Айгуль. — Я же говорила тебе, что Карим будет изменять. Не слушала, не верила мне. Я сейчас проходила мимо кабинета и так-о-о-о-е слышала…
— Сплетни тебе разносить не советую, — пытаясь сохранить спокойствие, цежу сквозь зубы, — жаль, что тебя не слышат тетки Карима, иначе давно бы уволили. Не думаю, что с ними ты такая смелая.
— Я не смелая, я честная. Говорю всю правду в лицо! Можешь сама сходить убедиться! Пожалеешь, что меня не слушала, но будет поздно. Еще есть время передумать.
— А у тебя еще есть время одуматься и не грубить.
Мне кажется, что я нашла нужные слова, хотя это очень непросто. Я вовсе не сторонница грубости и принижения людей. Терпеть не могу конфликты и ссоры. Но по-доброму Айгуль, похоже, не понимает.
Не успеваю мысленно отпраздновать победу, как слышу тихое «ой» и чувствую на ногах обжигающую влагу.
Замираю от шока, не верю, что служанка могла посметь…
Поднос с с чашками, полными чая, опрокинулся прямо на подол свадебного платья…
— Что ты наделала⁈ — кричу, не сдержав ужаса. Вырывается отчаянный стон. Это уже просто за гранью!
Мерзкая служанка испортила платье! По красивому кружеву расползается отвратительное пятно.
Я уже молчу про жжение на коже, которая пульсирует. Чай был горячим. Да черт с ним, с чаем! Пытаюсь отряхнуть подол, но разве же это поможет? В полном шоке, не понимаю, что делать.
В этот момент в гостиную забегает Гарифа:
— Что за шум? Софья, что ты…
Она хватается за сердце. Видно, что не может вымолвить ни единого слова. Расширенными глазами смотрит на продолжающее расползаться по платью пятно. Видимо, догадывается, что случилось, и сразу переводит негодующий взгляд на служанку.
Та сразу же подхватывается и принимается объяснять. Ничуть не растерявшись, к моему огромному изумлению!
— Зачем вы меня толкнули! Боже мой, такое прекрасное платье испортить, как же так! — рыдает в голос. — Не нужно было так злиться…
Ложь слетает с ее языка так легко и просто, что буквально немею, совершенно ошеломленная. Она еще и меня в этом умудряется обвинить?
— Вы меня сразу невзлюбили, специально травили, а теперь это! Я сразу не понравилась вам. Конечно, раз я служанка, для вас это как мусор под ногами…
— Айгуль, немедленно прекрати истерику! — рявкает тетушка. — Мне кто-нибудь объяснит нормально, что здесь случилось? Софья?
Опять слова не успеваю вставить, Айгуль продолжает сбивчиво тараторить.
— Я не хотела, правда, это госпожа Софья меня толкнула, и я не удержала поднос. Она меня оскорбляла, говорила ужасные вещи, что я неумелая, плохо ее обслуживаю, что она уволит меня, как только выйдет замуж за Карима Исхановича.
— Ты правда такое говорила? — Гарифа смотрит на меня с удивлением.
Уверена, она понимает, что я не могла сказать ничего подобного. Но зачем бы Айгуль врать? Она ведь не посторонний человек. Тетушка знает ее гораздо больше времени, чем меня, и нет оснований не доверять ей. Меня пугает, насколько просто оболгать человека, насколько просто подстроить подлость. Смотрю в злые глаза Айгуль и понимаю, что от нее мне не придется ждать ничего хорошего.
— Нет, не говорила ничего подобного…
Тут заходит Нурия, ее причитания разносятся на весь дом. На ее глазах слезы, она жалеет платье. Гарифа начинает с ней спорить, Айгуль рыдает. Полный бедлам. Меня подташнивает. Безумно хочется остаться одной. Я не стану унижаться и доказывать, как всё было на самом деле. Кажется, это уже никому не интересно.
— Мне нужно попробовать отстирать платье, — говорю, вместо того чтобы начать оправдываться. Гиблое дело, не хочу тратить время на бесполезные оправдания и пререкаться со служанкой.
Гарифа поджимает губы, качает головой из стороны в сторону. По выражению ее лица всё понятно. Она верит Айгуль.
Вбегает девушка, которая привезла платье. Тетушки начинают сбивчиво объяснять ей, что это случайность, но Айгуль снова выкрикивает свою версию. У меня ломит виски. Сцена становится невыносимой.
— Мы, разумеется, всё вам компенсируем.
— Это само собой. Но как жаль! Такая красота, всё безнадежно испорчено.
— Убрать не получится?
— Очень сомневаюсь, — качает головой девушка.
И не только платье, но и настроение тетушек Карима, которые с таким воодушевлением сегодня преподнесли мне этот красивый свадебный наряд.
— Идемте, я помогу вам снять платье, — сочувственно говорит представительница салона. Мы скрываемся в смежной комнате, где осталась моя одежда. — Мне так жаль, — вздыхает. Ой, у вас ожог! Чай был, видимо, очень горячий. Нужна мазь…
Выше колена кожа воспаленная, красная. Дотрагиваться больно.
Глаза щиплет. Потому что эта девушка, я даже имя ее не запомнила, первая, кто проявил ко мне сочувствие.
— Да, я найду что-нибудь, — киваю.
— Ладно, тогда пойду. Мне жаль, но не расстраивайтесь. Это всего лишь платье.
Да. Просто платье. Или знак, что мне не стоит выходить за Абашева? Что будет больно. Появятся и другие шрамы, куда страшнее этого легкого ожога.
Переодеваюсь. Увы, чтобы вернуться к себе в комнату, нужно снова пройти через гостиную, где по-прежнему шумно и людно. Делаю глубокий вдох, захожу туда. На служанку смотреть не могу, противно.
— Айгуль, иди уже, работы по дому полно, — говорит Нурия. Кажется, и она устала от показных слез.
— Я не виновата…
— Мы поняли, да. Иди.
Еще минут пять беседуют с девушкой-консультантом, пока она убирает платье в чехол. Тетушки перечисляют деньги на химчистку, хотя никто не верит в успех этой затеи.
— Все равно попробуем.
Только собираюсь выскользнуть, меня останавливает Гарифа.
— Софья! Подожди.
Поворачиваюсь к ней. Смотрит на меня строго. Раздраженно. Ее можно понять, они с сестрой
