потратили крупную сумму на наряд, а теперь всё испорчено.
— Ничего не нужно говорить Кариму, — заявляет Гарифа. — У него и так проблем по горло. Он ненавидит бытовые происшествия. Здесь всё на нас. Карим не должен отвлекаться на мелочи. Закажем другое платье, наверное, попроще. Раз ты такая, кхм, неуклюжая.
— Гарифа, это грубо! — перебивает ее сестра. — Я уверена, что Софья не нарочно.
— Да мне всё равно уже! Столько денег коту под хвост! — психует Гарифа. — И даже «мне жаль» не промямлила.
Да уж, на меня как ступор нашел. То ли в противоположность Айгуль, то ли от боли — я окаменела. Ни слова не могу выдавить. Чувствую себя оплеванной.
— Будет новое платье, милая, — успокаивающе гладит меня по руке Нурия.
Лишь пожимаю плечами, мне всё равно, в чем буду на «свадьбе». Карим продолжает отсутствовать. Сколько он проторчит в своем кабинете с соседкой? Это как пощечина. Может он нарочно так делает? Указывает мне «место»? Что я лишь декорация, у которой не может быть гордости и прочих чувств.
— Ладно, иди, дорогая. Тебе, наверное, хочется отдохнуть. Карим, кстати, уехал. Сказал, что будет вечером, — сообщает Нурия.
Хочется спросить, один ли. Но я ухожу молча.
Нога болит. Просить мазь у тетушек нет никаких сил. Больше всего сейчас мне нужно побыть одной, хоть немного.
Переодеваюсь в свободного покроя штаны на тонком флисе (самое оптимальное в моем случае, из-за ожога), толстовку и легкий пуховик. Незаметно покидаю дом Абашева.
Мне необходимо вырваться оттуда. Я задыхаюсь.
Сначала просто иду бездумно по дороге. Потом вызываю такси, еду в центр, в аптеку.
Водитель такси паркуется на перекрестке, расплачиваюсь и оглядываюсь. Аптек здесь несколько. Можно выбрать любую. Мне, собственно, всё равно, лишь бы купить мазь. Кожу на ноге продолжает щипать. Еще небось и шрамы останутся.
С тяжелым вздохом вхожу в аптеку с зеленой вывеской. Очередь небольшая, поэтому я быстро оказываюсь у кассы и покупаю мазь по совету фармацевта.
Пока рассматриваю упаковку, не смотрю вокруг. Поэтому голос рядом раздается очень неожиданно.
— Сонька, привет! Сразу тебя узнала, — мелодичный голос полон радости. — Мы с тобой совсем потерялись. Я так соскучилась!
— Ой, Лесь, привет! — поворачиваюсь и вижу старую знакомую. — Тебя не узнать, ты теперь блондинка? — сразу делаю комплимент бывшей однокласснице, которую не видела, кажется, сто лет. Она и правда похорошела, стройная, хорошо одетая, в руках модная сумочка, цветет и пахнет, в общем.
С Олесей Стрельниковой мы дружили в школе, но жизнь, как обычно происходит, развела нас в разные стороны. Отходим в сторонку, чтобы обменяться новостями. Она щебечет без умолку, я порой вставляю словечко и ловлю себя на приступе ностальгии. Школьные проблемы казались такими фатальными и неразрешимыми, а теперь кажутся самыми настоящими глупостями. Сейчас всё совсем иначе. Намного-намного серьезнее. Мне так хочется отвлечься и поболтать ни о чем, хоть вот даже о бывших одноклассниках. Узнать, как поживает Олеся.
— А ты занята? Тебе никто не ждет? — выглядывает за стеклянную стену аптеки. — Не хочешь со мной в кафе зайти? Посидим поболтаем. Сто лет тебя не видела. Староста наша что-то в этом году не организовала встречу выпускников.
— Можно, — соглашаюсь, чувствуя внезапный приступ голода.
Почему бы мне и не посидеть с Олесей часок в кафе? Никому от этого вреда не будет. Никто не будет меня искать. Да и Карим — разве он просил отчитываться за перемещения и просил сообщать, где я нахожусь? Вот и проведу время с бывшей подругой.
— Ну, рассказывай, как устроилась, где живешь, замуж не вышла? — жизнерадостно интересуется, едва мы усаживаемся за стол и заказываем себе чай и пирожные. — Вижу по глазам, что любовный интерес имеется.
— Да, — вынуждена признаться. — Я скоро собираюсь замуж.
— Вот это да! А чего глаза такие нерадостные? Я же вижу, что что-то с тобой не так. Грустная такая. Идешь, вся погрузилась в свои думки. Если бы я тебя не окликнула, ты бы меня даже не заметила, — слегка упрекает, но я не чувствую в ее голосе обиды или обвинения, а просто желание помочь.
Олеся всегда такая была — сердобольная. Бабушек через дорогу переводила. Не могла пройти мимо бездомных животных.
Такие люди — большая редкость. И мне даже хочется выговориться ей, во мне зреет порыв рассказать хоть кому-то всё, что со мной происходит.
Вдруг она что-то подскажет? Но что?
Зачем втягивать постороннего человека в свои проблемы?
Старательно отнекиваюсь и делаю вид, что у меня всё прекрасно, и мне удается перевести разговор в другую сторону. Олеся начинает рассказывать о себе:
— А я собираюсь стать мамой. Вадик тоже не против. Ты же помнишь Вадима Воронова из параллельного класса? Так вот мы с ним собираемся пожениться, — сияет счастливой улыбкой, вызывающей белую зависть. — Сама не понимаю, как у нас так вышло с ним. Я к нему котенка принесла. Вернее, не к нему, а в ветклинику. А он там работает. Обычным ветеринаром. Неплохо, кстати, зарабатывает, но, главное, что добрый, домашний, животных любит. А помнишь, как мечтали о богатых мужиках? Об олигархе на черном мерине?
Я не мечтала, но всё равно киваю, потому что вряд ли кто-то мечтает в юном возрасте о бедняке с дырявыми карманами.
— А счастье, наверное, не в богатстве, Сонь, а в том, чтобы найти того самого человека.
Какое-то время молчим, а потом Олеся вдруг рассказывает:
— Знаешь, у тети Любы моей муж умер, так она так сильно переживает, сердце разрывается за нее, — вздыхает тяжко. — Ты ее, наверное, помнишь? Она у нас несколько лет физику преподавала. Потом квартиру в городе им дали, стало далековато до них, редко видимся. Хотя, на машине три часа всего. Мамина сестра старшая. Еще на выпускном у нас ведущей была, так весело было, помнишь? — все дальше окунается в воспоминания.
— Конечно помню, Любовь Сергеевну. Очень хороший преподаватель, но физику я все равно не любила, — улыбаюсь.
— Я тоже. Ничего в ней не понимаю до сих пор, — отмахивается Олеся.
— Как жаль твоего дядю.
— Да, очень. Сердце прихватило, не смогли спасти. Люба теперь на даче постоянно, ведь дядя Коля дом десять лет строил, хотели старость вместе провести. А квартира теперь пустует. Некому там жить.
— А разве у них не было детей? — спрашиваю, ведь припоминаю, что у тети Лены точно был сын возрастом чуть старше Олеси.
— Есть. Но Дима практически не живет в квартире, у него блог по путешествиям, дома его редко когда застанешь. Я всё уговариваю тетю Люду сдавать квартиру, а она боится доверять чужим людям. Переживаю за нее в общем, может уговорю ее продать квартиру, да к нам заберу ее. Вот только дом у родителей
