Но фрау Герда, хоть и была женщиной с университетским образованием, видела перед собой прежде всего обнаженное тело, выполненное по всем канонам анатомии. И тело это было мужское.
Оглядев творение садовника, она онемела было, но ненадолго. Таки, увидев вытаращенные голубые глаза фрау и беззвучно шевелящиеся тонкие губы, вобрал голову в плечи, готовясь к разносу. Но тут как раз подъехал автобус с новой партией туристов. Среди них оказался энтузиаст, увлекающийся греческим искусством, и первое, что он сделал, — выразил фрау искреннее восхищение тем, что отель встречает гостей лучшими образцами греческой живописи.
Подкованный турист упомянул таких «ведущих мастеров греческой пластики, как Мирон, Поликлет и Фидий. Их произведения отражают образ человека-гражданина, который так высоко ценили греки. Физическое, а значит, и внутреннее совершенство их моделей утверждает мысль о человеке как о мериле всего сущего…».
После столь информативной лекции обнаженный юнец, изображенный на клумбе, перестал напоминать фрау Герде образчик родной немецкой порнографии и потому был помилован. Но на Таки она все же поглядывала с недоверием.
Садовник огляделся, и его смуглое лицо расплылось в улыбке. Нет, это не фрау Герда ищет его, чтобы устроить очередной разнос. Это две милые девчонки, ужасно похожие на его племянниц, — Насти и Лайза.
— Привет! — Таки махнул им рукой. — Рано встали!
— Здравствуй, Таки! Ты сегодня как?
— Хорошо! Уже много с утра сделал… Могу покурить.
Садовник опустился на землю, а девчонки оседлали валун, вокруг которого Таки и копался — приводил в порядок цветочную композицию. Он залез в сумку, которая отдыхала в тенечке, и выдал каждой из девочек по кисти винограда. Ягоды были некрупные, но тугие, плотные и словно покрытые восковым налетом. Лизка сунула одну в рот, раскусила и скривилась:
— Шкурка терпкая… и не жуется.
— Ай, не так надо! — Таки засмеялся. — Смотри.
Он отщипнул виноградинку, поднес ко рту и сдавил ее меж пальцев. Кожица лопнула, и мякоть вылетела, угодив точно в рот. Таки бросил в кусты кожицу и облизал пальцы.
Так виноград пошел гораздо лучше. Сок тек по пальцам и губам, всем было весело. Хихикая и нахваливая виноград, хитрые девицы принялись допрашивать Таки.
Думаю, любой следователь снял бы шляпу перед мелкими авантюристками. Они повторяли один и тот же вопрос на разные лады, пока не добивались от грека более-менее внятного ответа. Слушали внимательно, цеплялись за детали и намеки. Им всем сильно мешало, что Таки знал всего пять русских слов и весьма ограниченное количество английских и немецких. Девчонки говорили по-английски сносно, но это не сильно помогало.
Тем не менее им удалось выяснить, что где-то недалеко, на холме, живут англичане. Как минимум один из них весьма сердитый и в дом к себе никого не пускает. И в доме этого сурового джентльмена хранится карта побережья, на которой отмечены места, где когда-то располагались храмы. Вынести ее нельзя, потому что она большая. А откуда Таки знает про карту? А он ее видел в окно, когда работал в саду.
— Ага, — обрадовалась Настя. — Раз ты видел, значит, и мы можем посмотреть!
— Нет-нет, — замахал руками Таки. — Англичанин сильно сердитый, может убить Лайза и Насти. Он всегда с ружьем. Не любит сорок и других больших птиц. Стреляет.
— Ну, это вряд ли, — пробормотала Лизка. — Видали мы тут всяких. Все-таки мы не сороки.
Девчонки безбожно подлизывались к садовнику, подарили ему пару пачек конфискованного у Марка «Парламента» и красивую зажигалку.
Таки любил красивые вещи. И детей он тоже любил. Своих у него не было — в деревне он считался немного блаженным, и замуж за него никто не спешил, а потому Таки баловал всех ребятишек: и своих племянников, и тех, что приезжали отдыхать в отель.
В простодушном садовнике мирно уживались любовь к детям, страсть к археологии и нелюбовь к «английским захватчикам». Причем свою бывшую хозяйку — миссис Дайлет — он всегда вспоминал с уважением и симпатией, что совершенно не мешало ему ненавидеть англичан абстрактно — как расхитителей исторических ценностей его родины.
А нелюбовь к тем, кто наживался, растаскивая историко-культурное наследие Греции, подтолкнула Таки на поступок, который раньше он счел бы неприемлемым. Чуть выше городка, среди оливковых рощ и миртовых зарослей стояли виллы, принадлежавшие англичанам. Там было пять домов. Один из них недавно приобрела какая-то семейная пара. Таки еще и не разузнал толком, кто они такие. Хозяева на виллу пока не переехали: там делали ремонт и завозили мебель и прочее. Еще один дом принадлежал тому самому сердитому английскому джентльмену, про которого Таки рассказывал девчонкам. Три дома (в том числе дом его бывшей хозяйки миссис Дайлет) стояли пустые. Так вот, Таки взбрело в голову, что раз англичане так много украли у его родины, то и он может позволить себе поживиться чем-нибудь на их территории.
Он успел обшарить все три пустующих дома и натаскать оттуда кучу барахла. Именно из этих вилл происходили все те замечательные дверные ручки и молоточки, которые так пленили Марка. Безалаберные англичане оставили кое-какую мебель и сундуки с ненужным барахлом на чердаке. Таки составил себе приличную коллекцию вещей, ценности которых он не знал. Здесь были грошовые сувениры, вроде пластмассовой Эйфелевой башни и бронзовых пепельниц, купленных в туристических лавках Египта, были черепки греческих сосудов с узорами и рисунками и каменные амфоры, место которым в музее. Книги — от грошового издания Джералда Даррелла до переплетенного в кожу дневника капитана чайного клипера за 1879 год. Капитан имел склонность к литературе и записывал много интересных историй и фактов. Какой-нибудь историк был бы счастлив получить в руки такой ценный источник сведений о девятнадцатом веке, но вот поди ж ты, журнал покоился в сундуке в комнате Таки, аккуратно завернутый в афишу какой-то джаз-группы, имевшей счастье выступать в отеле.
Таки фактически стал коллекционером и очень редко продавал что-нибудь из своих сокровищ. Вчера он пошел на базар, потому что очень понадобились деньги: его позвали на свадьбу, и он не хотел ударить в грязь лицом перед родственниками. А кроме того, Таки чуть ли не впервые встретил родственные души в лице Лизки и Насти. Милые русские девочки искали древности и с восторгом относились к греческой культуре (как понял Таки).
Лиза честно пыталась объяснить ему, что она ищет храм Исиды. Кто такая Исида, Таки не знал, но поиски храма от души одобрил. Девчонки пытались расспросить его, какое именно место на побережье он считает самым перспективным с точки зрения раскопок. Таки задумался. И опять вспомнил о карте, виденной им у англичанина.
