Франциска молча мучилась, не понимая, почему он только крутится вокруг самого главного, но не приближается к нему вплотную. Весь его монолог, несмотря на его драматическую напряженность, ничего не говорил ей, ничего не объяснял. За его словами, за его искаженным болью лицом скрывалась какая-то тайна, к которой он не хотел прикоснуться, не хотел открыть ее Франциске.
— Когда-нибудь мы обязательно поженимся, Франциска, — сказал Макс угрожающе.
Он выглядел крайне усталым. Так выглядит проигравший человек. Чем объяснить его нерешительность? Может, к этому имеет какое-то отношение болезнь, от которой он совсем недавно оправился?..
Что бы там ни было, а он не был с ней до конца искренним сейчас, и Франциска это отчетливо чувствовала.
— Ты ошибаешься, мы не поженимся. Мой отец прав. Ты ничего не желаешь объяснять мне даже сейчас. Почему? Что тебя останавливает? Ведь ты любишь меня, если верить твоим словам.
Макс покраснел и медленно опустился на стул. Франциска молчала в ожидании.
— Я уже говорил тебе, что был женат, — наконец с трудом произнес Макс.
— Да.
— Так вот… Я говорил, что моя жена погибла в авиакатастрофе. И говорил это, не имея на то доказательств. Самолет нашли. Но пассажиры и летный экипаж исчезли без следа. Должно быть, они ушли после катастрофы… С тех пор их не видела ни одна живая душа. То есть официально ничем не подтверждено, что она погибла.
Эти слова невидимым облачком плыли по комнате. Чувствовалось, что Максу стоило большого труда рассказать это.
Франциска не двигалась и молчала, терпеливо ожидая, пока Макс вновь соберется с силами и продолжит. Было видно, что воспоминания вызвали у него сильное потрясение и он старается преодолеть его словами.
— Тела, конечно, со временем найдут. В этом я уверен. Но пока люди считаются пропавшими без вести. Я знаю, сердцем чувствую, что она погибла, но… у меня нет доказательств.
Макс вытер испарину, выступившую на лбу, носовым платком.
Франциска села в огромное, обитое кожей отцовское кресло. Силы, казалось, оставили ее, когда она осознала значение этих слов Макса. Теперь ей многое стало ясно.
— Теперь ты понимаешь, почему я не мог действовать… с такой же решимостью, с какой действовал Джон? Я должен был забыть о тебе, но стоило мне увидеть тебя на балу, как я… возжелал тебя. Но я не хотел быть причиной твоих несчастий.
Франциска вздохнула и в отчаянии откинулась на спинку кресла. Дела обстояли намного хуже, чем она думала.
— Теперь все не так, как было между нами тогда…
Макс быстро приблизился к девушке и опустился на колени рядом с ее креслом, оперевшись об его подлокотник, но не прикасаясь к ней.
— Я знаю. У меня не было никакого права… О Боже!
Франциска почти физически ощущала его страдания, но была неспособна облегчить их в ту минуту, так как мучилась не меньше Макса. Он продолжал стоять возле нее на коленях, не поднимая глаз.
«Значит, жене еще ничего не известно, — машинально подумала Франциска. — Неудивительно, что он вел себя так…»
Макс снова прервал установившуюся было паузу отчаянной мольбой:
— Ты веришь мне? Сейчас это трудно, но… веришь? Не выходи замуж за Джона. Я тот человек, который тебе нужен, Франциска. Конечно, внешне все обстоит более чем странно, но это так! Ответь мне!
Франциска решила окончательно развеять сомнение в своем сердце.
— Лола…
— Считай, что ее не существует. Верь мне. Она не встанет между нами.
Тон Макса был настолько искренним, что Франциска не могла сразу же не поверить ему. Она понимала, что другие люди, вполне возможно, сочтут его неубедительным, но она ему поверила.
— Я верю тебе, — дрожащим голосом проговорила девушка.
Макс тут же подвинулся к ней ближе. Он поднялся и устремил на нее напряженный взгляд, а потом, словно бы получив ее разрешение, положил голову ей на плечо. Он обнял Франциску за талию, и она почувствовала, как дрожат его руки.
— О Франциска… До сегодняшнего дня я был в таком аду! — Макс снова поднял голову и встретился с ней взглядом. В его глазах было выражение страшной муки. — Я так люблю тебя.
— Я знаю, — Франциска мягко отстранилась от него. — Я знаю. Но у нас так ничего не выйдет, Макс. Я слишком люблю тебя, чтобы портить тебе жизнь. Тебе и себе. Давай будем сильными… Давай подумаем о будущем…
Не отвечая, он поцеловал ее. Однако Франциска чувствовала, что Макс ее внимательно слушает.
— Сейчас тебе надо уйти, милый…
— Я знаю, — простонал он. — Сейчас я и сам понимаю, что не могу остаться. Но ты… будешь ждать меня? Будешь, любимая? — Макс замер в ожидании ответа. Все его тело сейчас напоминало сжатую пружину. — Хотя я понимаю также, что кого-кого, а тебя просить об этом не имею права.
— Не надо просить, — твердо сказала девушка. — Я буду ждать, Макс, потому что люблю тебя больше всего на свете.
Макс снова порывисто обнял ее.
— Возможно, придется ждать… годы.
— В таком случае я буду ждать годы.
— Господи! Подумать только, какие испытания я навлек на тебя! — простонал он.
— У тебя есть работа. У меня тоже есть занятие. Мы можем пока отдаться этому, — сказала Франциска.
Голос ее начал терять твердость.
Их расставание, на взгляд Франциски, было настоящей мукой. Ее мучили разные мысли. Может, это конец всему? Может быть, в их встрече заключался какой-то большой смысл?
— Ну, иди… — прошептала она, закрывая глаза.
— Я не увижу тебя снова до… — Макс стоял перед ней неподвижно и смотрел на нее с отчаянием и страстным желанием. Он поднял руки и коснулся ее волос. Его тонкие пальцы легко пробежались по мягким, шелковистым локонам.
— Той первой ночью, на острове, я так хотел сделать это. У тебя очень красивые волосы, Франциска.
Девушка рассмеялась.
— Обещаю тщательно расчесывать их на ночь каждый день. Я буду поддерживать их в форме. Ради тебя.
Макс улыбнулся. Она сказала сейчас то, что нужно. В этих ее словах заключалось самое четкое и верное определение их взаимоотношений. Он склонился к девушке и поцеловал ее в губы.
— Прошу тебя, иди… — прошептала Франциска, не открывая глаз. — Я знаю. Мы не будем прощаться, хорошо?
Франциска услышала, как он поднялся на ноги и хромающей, неуверенной походкой пошел к двери. Взявшись за дверную ручку, он обернулся. Франциска открыла глаза. Макс улыбнулся ей.
— Так мы оба и хотели… — проговорил он, открыл дверь и вышел из комнаты.
Хромая, Макс прошел по коридору, и каждый его шаг отдавался в ее сердце. Внешняя дверь скрипнула, и старый дом погрузился в тишину. В тишину погрузилось и сердце Франциски. С минуту она думала, что умрет от невыразимой внутренней боли. Все казалось ей несправедливым. Она страстно хотела вернуть Макса, но знала, что он не вернется. Она помогла ему сделать выбор, и теперь никакие земные и неземные силы не могли заставить его изменить принятое решение.
