он именно мной, а не зажравшимся сукиным сыном, который недавно ушел.
— И?
— Константин Олегович готов пойти вам навстречу и завершить конфликт мирным путем. Вы забираете свое заявление, а он в свою очередь не станет подавать встречный иск.
Уму непостижимо. Встречный иск?! От человека, который сначала предложил отсосать, а потом преследовал?! Куда катится этот мир, я не понимаю.
— Встречный иск?
— Да. За клевету. Он рассказал о том, как он пошел вам навстречу и взял вас на работу, поверив рекомендациям, а в итоге оказалось, что ваш нравственный облик оставляет желать лучшего…
Сижу, слушаю инспектора в полнейшей прострации. Седов все с ног на голову перевернул. Просто все. Я уже из жертвы превратилась в шантажистку, которая хотела денег, но, не добившись своего, решила испортить репутацию порядочному мужчине. Просто невероятно, и у меня даже нет сил отрицать и отстаивать свою позицию.
— Я вам от чистого сердца рекомендую согласиться на предложение. И поблагодарить его за то, что пошел вам навстречу. В противном случае будут проблемы. Не у него. У вас. Надеюсь, вы это понимаете.
Я понимаю. Прекрасно понимаю и снова чувствую себя оплёванной. Я даже знать не хочу, чего конкретно этот ублюдок про меня наговорил. Все и так предельно ясно.
Может, будь я посмелее, закусила бы удила и пошла до конца, но реальность такова, что я — безработная мать-одиночка, а он — руководитель высокого звена, у которого обед стоит больше, чем я могу позволить себе потратить за неделю.
Мне не остается ничего иного, кроме как согласиться. Моя война завершилась, так толком и не начавшись.
* * *
— А что ты хотела, Жень? — устало спрашивает Лана, когда вечером мы с Маришкой приходим в гости.
Я, наконец, приношу вафельный тортик, подруга заваривает вкусный чай, и мы можем спокойно поговорить, пока моя дочь тискает ее кота.
— Справедливости хотела. Ты же сама советовала записать и обратиться в органы.
— Если бы у тебя была запись, как он тебе делает непристойное предложение — это одно, а номера машины — совсем другое.
Я машу рукой, дескать, что уж там, поздно метаться.
— Давай, что ли, за нас красивых, но невезучих? — предлагает тост с кружкой чая.
— Давай.
Мы заедаем печаль тортиком, а у меня тем временем в кармане гудит телефон. Вынув его, вижу письмо от Дениса, и сердце сразу само заходится.
«Привет, как дела?»
Простой вопрос, казалось бы, а я ловлю паническую атаку. Не знаю, что ответить, как реагировать. Мне горячо, холодно, страшно, приятно и вообще полный спектр эмоций. Сначала хочу проигнорировать, но понимаю, что это глупо, поэтому отвечаю: «Все хорошо».
«Завтра все в силе?»
Тут еще и руки становятся влажными. Отступать некуда, у меня за плечами только Маринка, ради которой я решила быть сильной.
«Да. Можешь подъехать вечером».
«Договорились».
Он не навязывается, не лезет со словами «я сказал, будет так и никак иначе», за что я ему очень благодарна. Даже несмотря на то, что все эти годы нежно лелеяла свою обиду, я понимаю, что не у каждого мужика такая выдержка, как у Дениса. Другой на его месте такой Армагеддон бы устроил, что туши свет.
— Ты там с кем переписываешься? — подозрительно спрашивает подруга. — Порозовела вся.
— Ничего не порозовела, — поспешно откладываю мобильник, перестав перечитывать короткие послания Орлова.
— Ты кого хочешь обмануть?
— Это Денис, — признаюсь нехотя.
— О-о-о, — Лана округляет глаза, — он не сдается?
— Нет. Вчера узнал про Марину.
— Ты все-таки сказала?
— Нет. Я тянула, как могла, и в результате все случилось само и в самый неожиданный момент. Теперь он хочет с ней общаться. Завтра у нас встреча, — выпаливаю на одном дыхании.
— Он тебя не убил?
— Нет.
— А хотел?
— Нет… не знаю…
— Даже не наорал?
— Сдержался, — вспоминаю его тяжелый взгляд и играющие желваки на скулах.
— Молодец, мужик.
Не знаю, молодец он или нет, но в чем я уверена на сто процентов, так это в том, что завтра точно словлю тахикардию.
— Марина как?
— Она пока не в курсе. Сначала надо нам с ним встретиться и переговорить с глазу на глаз, а уж потом и ее подтяну. Я даже не представляю, как ей сказать, как подготовить к такой новости.
— Не переживай, когда придет время — слова найдутся. Радует, что у вас, наконец, сдвинется с мертвой точки.
— Он сказал, что разводится, — выпаливаю то, что постоянно занимает мой мозг. Смущаюсь, под удивленным взглядом Ланы и мямлю, — он сам мне сказал.
— Это хорошая новость, — она кивает по-деловому, даже с каким-то азартом, — очень хорошая.
— Чего хорошего?
— Как чего? Такой мужик на волю выходит!
— Какой? — недовольно морщу нос.
— Ладно тебе, не притворяйся недотрогой. Наверняка уже грезила, как он тебя обнимает, прижимает к своему крепкому телу, — Лана глумится, прекрасно понимая, что смущает меня. Иногда она бывает просто жуть какая беспардонная, — целует так, что уши в трубочку сворачиваются…
— Лана! — кидаю в нее орешком. — Прекрати!
— Что я такого сказала? — смеется она. — Ты же все эти годы как монашка не целованная была.
— Не была я монашкой!
— На сколько свиданий ты ходила после того, как рассталась с Денисом?
— Ходила.
— Сколько?
— Много! Десять!
Она поднимает брови.
— Пять!
Выразительно хмыкает.
— Ладно, на пару-тройку, — сдаюсь я, — на пару-тройку совершенно бесперспективных нудных свиданий. Но это совершенно не значит, что мне нужен Денис.
— Почему бы и нет? Если он разводится.
— Ты забыла, как он меня бросил.
— Нет. Я просто видела, как у тебя сейчас глаза горели, когда ты с ним переписывалась. Тебя просто не узнать было. Признайся, ты же его все еще любишь? Несмотря ни на что?
— Это не имеет значения.
