- Да, да, да, да… - шепчу я, умирая от удовольствия, от его грубых, но таких искренних слов, сходя с ума от жестких движений члена в себе, - да…
Лешка дергает меня от стены к себе, исступленно целует, не прекращая двигаться, перехватывая поперек талии и опять за горло, контролируя каждый вздох, имея одновременно языком и членом. И я распадаюсь на атомы от кайфа, от невероятно сладкого, болезненного ощущения полного подчинения… Стону, дрожу в его руках… И ощущаю, как он рычит в мои губы, делая финальные, самые жесткие толчки.
Когда он резко выходит, я не могу стоять на подламывающихся ногах.
И от падения удерживает опять его твердые руки.
Лешка перехватывает меня под мышки, смотрит в лицо серьезно и жадно.
- Убью его, Принцеска. Еще раз тронет – и убью.
Он говорит это спокойно и даже равнодушно. Не предупреждает. Уведомляет.
И эти его слова… Это круче самого крутого признания в любви.
Я, все же, ненормальная совершенно.
Хотя, было бы странным остаться в своем уме.
С таким отцом.
И с таким парнем.
20. Алина. Проданная принцесса
- Иди первая, Принцесса, я посмотрю, - командует Лешка, стирая мою помаду со щеки. Он вообще ужасно деловитый, спокойный… Равнодушный такой.
Словно не занимался жарким сексом и не угрожал только что убить человека лишь за прикосновение ко мне…
Удивительные, все же, метаморфозы. Мне в который раз становится не по себе от осознания, что я его совершенно не знаю, моего странного спасителя-любовника.
Совсем недавно считала его обычным парнем, пусть жестким, нахальным, но вполне обычным, айтишником с авантюрным складом характера. Потом он открылся уже со стороны совершенно другой. Охранник, строгий и молчаливый.
Сейчас – реально, словно зверь какой-то, дикий. Так терзал меня, так целовал, что, практически, насилие было. И, если б не моя реакция сумасшедшая на его близость, которая все это нивелировала… Могло бы быть реальное насилие. Потому что разрешения он не спрашивал.
Ни в этот раз, ни до этого, в комнате моей. Просто брал чужую невесту, как хотел, даже не зная еще, что у меня с придурком Вовочкой может быть только ненависть, и что в кровать я с ним не лягу, даже если расстреливать будут, что бы там на эту тему не говорил отец. Потому что, я, безусловно, его дочь, но все же человек, а не шваль подзаборная, себя не уважающая. Я его убью лучше сама, чем лягу с ним.
Но Лешка-то, в тот, первый раз у меня в комнате, еще ничего такого не знал! Но действовал нахраписто и жестко. И чувствовалось, что, окажи я сопротивление посерьезнее, а он – будучи в другом настроении… Все, что угодно могло бы быть…
Это – еще одна сторона моего любовника. Не сказать, что не настораживает, меня вообще многое в нем настораживает, но вот то, что возбуждает – определенно. Гормоны, похоже, проснулись от частого секса и теперь буянят вовсю.
Поправляю прическу дрожащими пальцами, убираю остатки помады с губ, стараясь не встречаться взглядом с Лешкой. Он смотрит, неотступно, внимательно, и это смущает почему-то. Так странно, удивительное ощущение, учитывая, что он со мною сейчас делал…
- Я хочу уехать, - шепчу еле слышно, - мне стоять даже тяжело… Ты – монстр просто…
- Прости, - ровно и безэмоционально отвечает он, - я не сдержался.
«Не сдержался? – хочется закричать мне, - не сдержался? А, когда девку лапал, тоже?»
Но молчу, понимая, что смысла в перепалке нет. Нас не было слишком долго, запросто могли начать искать. И Вовка тоже… Будет весело, если найдет тут… Тогда Лешка его реально убьет, а я пойду соучастницей, потому что буду помогать труп прятать.
Выдыхаю, поддергиваю лиф платья, поправляю диадему на волосах:
- Посмотри, синяков нет нигде?
Кручусь перед Лешкой, он осматривает внимательно, кивает с удовлетворением:
- Нет, нормально все.
Иду в сторону поворота на главный коридор, Лешка - за моей спиной, строгий и холодный… И в последний момент, прямо перед тем, как мне выступать на полоску света, резко дергает за руку обратно в полутьму тупика. Я не успеваю среагировать, валюсь на него, не устояв на каблуках, ахаю сдавленно, а Лешка жестко фиксирует затылок, смотрит в глаза тяжело и жутковато:
- Приедем сегодня, запрись, поняла? Не забывай запирать дверь.
Я лишь киваю. Разумно. Я всегда запираюсь. Он медлит, затем наклоняется и выдыхает в губы:
- И не надевай ничего на себя, когда ложиться будешь.
Изумленно хлопаю ресницами, сначала не догоняя, о чем он. А, когда приходит понимание, краснею не только щеками, но и, кажется шеей даже. То есть, он хочет… Хотя, в принципе, тоже понятно. В прошлый раз его замок не остановил. Запираться я могу от кого угодно, кроме него… Делаю паузу, а затем медленно киваю. Лешка усмехается, быстро и жадно целует с такой яростной страстью, что опять ноги подкашиваются, затем отпускает и подталкивает к коридору. Молча. И я иду, тоже молча. В голове пустота. Полный штиль. Стараюсь твердо печатать шаг, идти ровно и смотреть равнодушно. И постоянно себя одергивать, чтоб не потрогать губы, искусанные моим бешеным любовником. Шагов за спиной не слышу, значит, Лешка еще не вышел, или другим путем двинулся.
С каждым метром, приближающим к ярко освещенному залу, стараюсь обрести еще большую уверенность в себе. Спокойствие. Дзен поймать, как сказал бы Лешка. И, когда на пути возникает придурок Вовка, уже вполне равнодушно смотрю на него. Без удивления, страха, ненависти. Он не стоит этого, слизь под моими ногами.
- О, невеста моя, - усмехается он, а я в очередной раз поражаюсь, насколько симпатичного, в общем-то, парня, искажает гримаса, сразу выдавая его истинное лицо. Мерзость его. – Где лазишь? У меня есть для тебя развлекуха!
Он хватает за руку, тащит куда-то, в сторону от зала, где уже вовсю танцуют. Я оглядываюсь, выискивая высокую строгую фигуру поблизости, но никого нет! Даже служащих, официантов, охраны! Никого! Все словно вымерли враз!
Вовка тащит за собой, делает больно, а я решаю, что пора сопротивляться. А то, мало ли, он дурак, конечно, и, судя по идиотскому смеху, которым сопровождается мое похищение, явно еще и принял что-то.
Торможу, приседая и стараясь вырвать руку, но Вовка оказывается неожиданно сильным. Он прет меня в сторону одной из высоких дверей, наглухо закрытых, бормочет что-то злобное, не обращая внимания на крики и возражения.
- Да прекрати ты уже, придурок! – рычу я, царапая ногтями его руку и прикидывая, не упасть ли мне на колени? Волоком же не потащит. Или потащит? – Я не хочу никуда! И туда не хочу! И охрана моя…
- С козлиной этим уже все решено, - смеется Вовка, - борзой очень, но дурак. Один ходит… А ты, невестушка, сейчас будешь бабки отрабатывать. А что ты думала? Потратила лям моих личных бабок, я тебе это просто так оставлю? Не-е-е… За все надо платить, кукла!
- Отвали, придурок! – меня продирает морозом от осознания его ужасных слов. Что он сделал с моим Лёшкой? Не мог ничего успеть, мы же только расстались, пяти минут не прошло! Или… за нами следили и его поймали сразу же, как только… Но тогда бы Вовка вел себя по-другому, если б знал, что мы с Лёшкой занимались сексом… Он бы точно сказал про это! А раз не сказал… Где мой Лешка?
- Твой голубой охранничек сейчас кайфует, поверь мне, – смеется Вовка, - говорят, они любят, когда подлиннее и потолще? Как бабы, да? А ты любишь, невестушка? Вот и узнаем сейчас.
С этими словами он все-таки заталкивает меня в комнату, заходит следом и закрывает дверь за собой на замок.
- Вот, гляньте!
Я замираю у двери, рассматривая собравшихся в комнате мужчин. Они явно все давно вышли из студенческого возраста, вообще непонятно, каким ветром их сюда, на Весенний бал, занесло.
Мужчины, все трое, в свою очередь, тоже разглядывают меня. С небольшим интересом, но без особого энтузиазма.
Вовка, видно, ожидавший от них куда большего внимания, озадаченно молчит. Я тоже молчу, прикидывая, орать сразу или подождать развития событий? Где-то неподалеку точно бродит мой Лешка, мой персональный терминатор, на раз справлявшийся только на моих глазах с превосходящими силами противника. Надо его только привлечь сюда и сказать: «Фас!».
